Финляндское правительство отметило русского художника почетной национальной наградой, орденом Белой розы. Его чествовала художественная общественность Финляндии. Довольно редкий случай в истории русского зарубежья.
Он принял явившиеся перемены достойно, и это дало ему новые силы и творческий импульс. Репин решил изобразить свое чествование в Хельсинки, потому что во время него он увидел замечательно интересные лица. Воздать должное Репину пришли поэт Эйно Лейно, архитектор Сааринен, художник А. Галлен-Калела, композитор Сибелиус, скульптор В. Вальгрен и многие другие. Репину мало пришлось писать с натуры, но тем не менее он, пользуясь фотографиями и усаживая разную натуру в нужную позу, сумел создать нарядное декоративное панно «Финские знаменитости», которое подарил финляндскому государству[246].
Между тем о жизни на родине Репин знает мало. Слухи, один страшнее другого, доходят до него. Приехавшие из России тоже не рассказывают ни о чем хорошем. Со слов одной дамы Репин пытается воспроизвести на полотне тяжелейшую сцену с девочкой-ребенком, у которой двое здоровенных солдат пытаются отнять кусок хлеба[247]. Свое письмо к А. Ф. Кони от 15 апреля 1921 года Репин начинает довольно неожиданно: «Дорогой, глубокочтимый Анатолий Федорович, Вера меня так обрадовала известием, что Вы живы и читаете лекции». Репин так давно лишен возможности общения со старыми друзьями, что, волнуясь и сбиваясь, спешит поведать о своей работе, замыслах, о себе. Он пишет, что считал Кони погибшим, да и сам недавно получил из Швеции свой прочувствованный некролог.
Как видно, шведский некролог привел Репина в хорошее расположение духа, и он пишет Кони: «Как не радоваться! <> И эта радость дала мне идею картины. Я подумал, что и Христос обрадовался, когда почувствовал, что он жив, и здоров был настолько, что отвалил камень (вроде плиты), заставлявший вход в хорошо отделанную гробницу Никодима, и вышел». И Репин завершает рассказ словами: «Эта картина уже готова почти»[248].
Готова была не только эта картина, но и несколько других, совершенно новых, созданных в эти мрачные годы. Оторванный от России, лишенный возможности наблюдать и участвовать в ее жизни, Репин нашел единственно возможный для себя честный выход отказался от современных тем вообще. Близкая Россия от него далеко, ужасные слухи могут породить только чудовищные образы. Поэтому Репин обратился к сюжетам из Евангелия. И в запустелой, холодной и голодной Куоккале, почти уже восьмидесятилетним, Репин пережил еще один творческий взлет, создав серию картин, посвященных жизни Христа. Как ни парадоксально, пришло время для серьезной работы Репина над большими холстами. Он написал в эти годы «Утро воскресенья» («Встреча Христа и Магдалины» «Не прикасайся ко мне»), «Голгофу», «Неверие Фомы», «Отречение св. Петра», «Отрок Христос во храме». Все картины были проданы в 1920-е годы, и только небольшая, «Отрок Христос», осталась в «Пенатах». В «Пенатах» же сохранилось большое полотно «Утро воскресенья». Но, как выяснилось, оно является лишь копией репинской картины, сделанной сыном художника Юрием. Незадолго до смерти Репин пытался «пройтись» по этой копии, переписал фигуру Магдалины, изменил жесты рук Христа, но закончить не успел.
Готова была не только эта картина, но и несколько других, совершенно новых, созданных в эти мрачные годы. Оторванный от России, лишенный возможности наблюдать и участвовать в ее жизни, Репин нашел единственно возможный для себя честный выход отказался от современных тем вообще. Близкая Россия от него далеко, ужасные слухи могут породить только чудовищные образы. Поэтому Репин обратился к сюжетам из Евангелия. И в запустелой, холодной и голодной Куоккале, почти уже восьмидесятилетним, Репин пережил еще один творческий взлет, создав серию картин, посвященных жизни Христа. Как ни парадоксально, пришло время для серьезной работы Репина над большими холстами. Он написал в эти годы «Утро воскресенья» («Встреча Христа и Магдалины» «Не прикасайся ко мне»), «Голгофу», «Неверие Фомы», «Отречение св. Петра», «Отрок Христос во храме». Все картины были проданы в 1920-е годы, и только небольшая, «Отрок Христос», осталась в «Пенатах». В «Пенатах» же сохранилось большое полотно «Утро воскресенья». Но, как выяснилось, оно является лишь копией репинской картины, сделанной сыном художника Юрием. Незадолго до смерти Репин пытался «пройтись» по этой копии, переписал фигуру Магдалины, изменил жесты рук Христа, но закончить не успел.
То, как Репин претворил давно и хорошо известные всем сюжеты, пожалуй, не имеет прямых аналогий в истории искусства. Прежде всего, в картинах Репина действуют живые люди. Вот как описала дочь Репина Вера Ильинична картину «Неверие Фомы»: «Вечер, много свечей, все ученики со свечами Огни свечей отражаются в их глазах. Женщина со светильником радостно кричит. Христос стоит посредине и показывает свои руки Фоме, который, красный, отвернулся, опустив голову и закрывая лицо руками: ему совестно»[249]. Картина теперь уже хорошо известна, потому что она, через антиквариат, вернулась в Россию. Но и по описанию, сделанному еще до переделки картины, ясно, что Репиным психологически остро воспроизведена бытовая сцена, когда среди хорошо знавших его людей появился человек, которого все считали погибшим, и этот чудом воскресший должен еще доказать, что это именно он.
Еще более смело представил Репин евангельский сюжет в картине «Голгофа». Он изобразил Голгофу без Христа! В предрассветном тумане видны только два стоящих креста с телами разбойников, третий крест повержен на землю и лежит тут же. Он пуст, но по надписи на прибитой дощечке можно догадаться, что на нем был распят Христос. На месте казни лужи крови, которую лижут собаки. Людей не видно, кругом туман и пустота. Только в глубине справа неясно темнеет вход в гробницу Никодима, из которой пронзительной точкой светит лампада. Картина большая, ее размеры 215 на 170 сантиметров. Находится она в музее Принстонского университета в Америке. Те, кому довелось увидеть это полотно в мастерской художника, свидетельствовали, что оно производило очень сильное впечатление, и не только сюжетом, но и качеством живописи.
Не менее интересно было и «Утро воскресенья». По словам Репина, ему хотелось изобразить радость воскресшего. Опять художник обратился к реальным приметам и отказался от традиционного канонического облика Христа. Его Христос, действительно, был похоронен, и тело закутано пеленами. Но, вопреки задуманному, не радость воскресшего показал Репин. Он сумел разрешить очень сложную психологическую задачу: его Христос-человек, встретившись взглядом с узнавшей его заплаканной Магдалиной, как будто обрел себя и осознал не только реальность всего происшедшего, но и свою отдаленность от земного. Поэтому фигура в картине, несмотря на призрачную хрупкость, исполнена величественности. Это как бы внутренняя сущность Бога. Прекрасно написан пейзаж, на фоне которого развертывается действие, темные горы ранним утром, когда солнце еще не взошло, но лучи уже осветили вершины и облака розоватыми отблесками. Картина пользовалась большим успехом и долгое время была в одном из частных собраний Швеции[250].
В «Пенатах» осталось небольшое полотно из евангельской серии «Отрок Христос во храме». Но и в этой картине, как и в других, то же сочувствие человеку и всему земному. Почти обезумевшая от горя мать после долгих поисков находит своего сына-подростка невредимым, беседующим со старцами в храме. Она, не обращая внимания на окружающих их людей, бросилась к сыну, в порыве счастья целуя его руки, а он, освещенный ярким светом из маленького окошка и будто светящийся сам, являет уже свою сущность «не от мира сего». Сохранился в «Пенатах» и рисунок-эскиз варианта этой композиции. Он создан, видимо, в самом начале 1920-х годов, когда Репин, по его словам, «не мог воздержаться от евангельских сюжетов (и это всякий раз на Страстной) они обуревают меня»[251].
Работая над большими серьезными вещами, Репин никогда не мог отказать себе в удовольствии писать окружавших его людей. Каждая хотя бы мало-мальски заметная личность уже могла рассчитывать на его художническое внимание. Сколько замечательных женских портретов, наполненных редкой нежностью, написал Репин в 1920-е годы! Одна из его последних моделей Мери Хлопушина поистине муза стареющего художника, сохранившего свежие чувства и восхищение красотой.
Репин популярен. Об этом свидетельствует даже несметное количество фальшивок, наводнивших, еще при жизни художника, всю Скандинавию, Чехию и другие страны. Его картины продаются в Америке, Швеции, Финляндии. В Чехословакии президент Масарик трижды делал крупные приобретения, для того чтобы пополнить чешские музеи.
Все складывалось неплохо, но все-таки мысли о том, что осталось в его прежней жизни, похоже, никогда не покидали его. Он думал о России постоянно, как о прошлом ее, так и о настоящем.
Не так давно в частном собрании в Петербурге обнаружился любопытный документ письмо Виктору Ивановичу Базилевскому, помеченное 24 [января] 1920 года[252]. В письме Репин нарисовал пером автопортрет, очень похожий на живописный, который был им исполнен в том же 1920 году и находится в «Пенатах»[253]. Вокруг изображения, вдоль и поперек, сделаны записи, в которых художник изложил свое представление о путях преобразования России. Несмотря на наивность и простоту, Репин в них поистине «гражданин мира». Вот отрывок из письма: « я больше всего желаю, чтобы Россия вся сделалась бы портофранко[254]. Идите все к нам, как в свой дом, устраивайтесь, как вам лучше, это будет и нам лучше.
Как зацветет Россия!! Вот когда вновь все флаги в гости будут к нам, и запируем на ПРОСТОРЕ».
Несмотря на то, что таким мечтам не суждено было осуществиться, Репин в «другой» жизни все же состоялся и вновь употребил, теперь уже последние, силы для взлета осуществления третьей картины, посвященной запорожцам и стоявшей на его мольберте до конца его земных дней. Это «Гопак». Он написан широко и сочно, будто Репин уже перестал стесняться своего живописного дара. По сравнению с «Гопаком», в прежних «запорожских» картинах художник, если угодно, пуритански сдержан, но в этой, последней, дает волю живописной стихии. Почти спонтанные касания кисти волшебным образом насыщают энергией каждую форму и приводят в движение все изображенное на полотне. Красное, зеленое, желтое и голубое, клубясь и взаимодействуя, воспроизводят радости жизни, соединяя небо и землю. Картина эта последняя благодарность художника Богу и судьбе, которые позволили ему всю жизнь посвятить любимому делу живописи.