Война закончилась, победа! Слава Богу, дождались!
Медсестра Настя (все произошло в ее дежурство), вытерев набухший от слез нос куском бинта, сетовала:
Я отошла всего на пять минут взять новый шприц. Баба Миля меня сама отослала. Сказала: "Не сиди со мной, иди на парад. Там победа, салюты дают!" А когда я вернулась в палату, она спокойно лежала с закрытыми глазами. Я поначалу подумала, что бабушка уснула
Подошло послеобеденное время, когда Ксения так любила погружаться в воспоминания. Они были для женщины более живыми, чем ее теперешняя жизнь. Женщина высвобождала руку из-под одеяла, брала в ладонь свой оберег и будто здоровалась со своим Алешей. Этот маленький розовый камешек всякий раз заряжал ее верой: она обязательно встретится со своим мужем! Для этого живет так долго
Он привез ее тогда с трехмесячной дочкой в Зорянское проведать родных. Спешил, даже не сел поесть, хотя Александра собрала на стол угостить зятя:
Извините, мама, очень спешу. Как-нибудь потом посидим, поговорим.
Повернулся к жене и буднично бросил:
Ксюша, проводи меня до ворот!
Она провела мужа, хотела было спросить, во сколько придет вечером ужинать и придет ли вообще, но на полуслове замолчала. Как-то иначе, чем всегда, глядел на нее Алексей. Она даже струхнула и встревожено спросила:
Я что-то не так сделала, да, Алеша?
А он, все так же глядя, ровным голосом произнес:
Краса моя, сейчас скажу то, что никогда не говорил люблю тебя! И Наталку нашу люблю! Только помни это! Хорошо? И еще знай: я вернусь обязательно, что бы ни произошло!
Потом он ее обнял и поцеловал. Крепко поцеловал.
Всю последующую жизнь Ксения корила себя, что не схватила его тогда со всех сил за руки, за одежду Да не затолкала в чулан или в погреб Да хоть на печку! И никуда не пустила!.. Она же, дурище, так столбом и стояла. А муж тем временем быстро вскочил на Кочубея и уехал.
Ужинать Алексей не пришел. Он вообще больше не пришел.
В дальнейшей Ксюшиной жизни один только раз ее назвали «красой», после чего она терпеть не могла это слово.
Последние дни в селе было тревожно. Стоял 1943 год. Немецкие солдаты, пребывающие раньше в относительно мирном настроении, озлобились, ходили по домам с обысками. Участились аресты. Прошел слух, что немцы забрали гадалку Нюру, и для жителей Зорянска это стало полнейшей неожиданностью. А Ксения только собралась пойти к бабе Нюре погадать что-то Алеши долго нету. Она неделю с ребенком гостила в Зорянском, уже пора бы и домой, к свекрови.
Утром встревоженный Колька забежал в дом, гневно выкрикивая:
Погодите, сволочи! Получите! Вот только дядь-Леша придет!
Погодите, сволочи! Получите! Вот только дядь-Леша придет!
На воротах их двора мазутом было написано "Здеся полицайская шлюха".
Ксению охватила тревога. Не из-за надписи на воротах она на это давно не обращала внимания! Алексей не появлялся в Зорянске целую неделю, и ее обидчики осмелели. "Что-то случилось!" твердила женщина и засобиралась в Озерки к свекрови. Может, Алеша там, а приехать за Ксюшей не может, занят. Александра напутствовала на дорогу:
Будет ехать какая подвода просись, чтобы подвезли. С ребенком не откажут. А если не подвезут, и так дойдешь, недалеко. Водички с собой возьми. Да в дороге дай сиськи ребенку, чтобы спала. На обочине сядешь где-нибудь на травке, слава Богу, тепло, сухо.
Ксении повезло где-то на половине пути. На развилке, со стороны Дубков выехал старик. Старая кобыла, слепая на один глаз, с натугой везла телегу. Ксюша даже не стала проситься, чтобы подвезли, пожалев животное, но возница сам остановился:
Если в Озерки, садись с ребенком, поедем!
Старик взбил солому, подготовив место пассажирам, подержал ребенка, пока Ксюша устраивалась, и они тронулись в путь. Ехали молча, возница был неразговорчив. Ксения старалась отогнать от себя самые худшие предположения:
Приеду, а Алеша дома. Допустим, Кочубей сломал ногу, может ведь такое быть? Поэтому не смог муж за мной приехать.
Со стороны Озерков по дороге им встретились две женщины. Сами остановились и взволнованно, наперебой стали жаловаться:
Ой, что творится в Озерках! Лучше сейчас туда не ехать! Немцы озверели. Заходят в каждую хату, перерывают все вверх дном, ищут Бойчука. Он у них был начальником полиции, а склад с оружием отдал партизанам. И сейчас немцы убивают всех его родственников. Говорили, что он якобы в лес убежал, но немцы вернулись из леса, сказали, что нашли Бойчука и убили.
Рассказ женщин неожиданно прервался детским плачем. Ксения выронила ребенка из рук, и он, плачущий, так и лежал на земле под ее свесившимися с телеги ногами. Одна из женщин подняла ребенка и подала его матери
Старик развернул лошадь, довез Ксению до развилки и поехал обратно. Ксюша без мыслей, с пустой головой, шла по направлению к своему селу. Ребенок не плакал, но и не спал. Еще не определившиеся с цветом младенческие глаза пристально смотрели в лицо Ксении, не выражавшее никаких эмоций.
Что-то я должна сделать! мелькнула в голове первая мысль.
Затем Наталя сначала захныкала, потом откровенно зашлась плачем. "Мама говорила покормить в дороге ребенка!" наконец догадалась Ксения и присела на траву у обочины. Вокруг было пустынно, ни в одну, ни в другую сторону никого не было видно. Женщина, вынув из-за пазухи теплую сухую пеленку, перепеленала ребенка, девочка уснула.
Постепенно в голову возвращались холодные, будто чужие мысли. То, что ее жизнь оборвалась, это она почувствовала, сидя на телеге. А другая жизнь, которая была у нее на руках, полностью зависела от Ксении. Она посмотрела на ребенка чужим взглядом, будто со стороны. На детском личике, около крохотных губ Ксюша вдруг четко доглядела Алешину черточку И все вспомнила. Нет, она не будет плакать! Сказал же, что обязательно вернется к нам. Брешут немцы, что убили!
Каково ей будет жить, бывшей жене полицая, старалась не думать. На поле под самым селом стояла скирда соломы. Женщина выбрала солому, сделав углубление, и расположилась там с ребенком до вечера. Явится домой, когда стемнеет. Первое время придется не показываться на люди.
Только поздно вечером зашла Ксюша с ребенком в дом. Коротко рассказала, что знала. Мать запричитала, вытирая слезы. Колька и Лидка с испуганными лицами сидели рядышком на лавке, поперек кровати хныкал распеленутый ребенок. Затем Александра взяла себя в руки и сурово промолвила:
Видит Бог, я была против такого зятя! Но кто же меня слушает? Видать, доля такая. А немцы когда уйдут от своих житья не жди! Сиди, Сенька, не показывайся на улицу с ребенком! Пусть думают, что тебя нет.
Через три дня немцы оставили село. Удивительная метаморфоза произошла с дедом Захаром. Несмотря на презрительное отношение сельчан, он, как ни в чем не бывало, продолжал исполнять начальствующую роль на селе. Но при этом ругательски поносил фашистов-захватчиков. Его Настя ходила по соседям, пытаясь обелить мужа. Поджав губы, напустив таинственности в глаза, баба Настя многозначительно изрекала:
Думаете, легко было моему Захарку служить и нашим и вашим? Для такого дела большой ум нужен. И орден надо давать!
Думаете, легко было моему Захарку служить и нашим и вашим? Для такого дела большой ум нужен. И орден надо давать!
Возмущенные бабы, чьи мужья и сыновья были на войне, в ярости набрасывались на Настю:
Что ты, Настунька, заливаешь? Предатель он, твой Захарко! Сколько людей отправили в Германию по его доносам! И судить его будут как предателя, когда вернется советская власть!
Утром следующего дня Александра ворчливо начала выговаривать Ксюше:
Всю одежду отнесла к свекрови! И явилась домой, как липка, ободранная. В чем ходить будешь?
Мам, ну куда же мне идти, если не домой? Не думала я, что так все обернется!
Александра сердито воскликнула:
Ты же говорила, что твой Бойчук во всем поможет! Где он? Вон, в люльке лежит вся его помощь!
Ксения старалась не заплакать. Как могла, благодушно ответила матери:
Я уже надумала, мама. Завтра мы с Колей раненько, в пять утра, выйдем и через два часа будем в Озерках. А там огородами незаметно подойдем к дому. Немцев уже нет, особо бояться нечего. Если удастся расспрошу соседей, что и как. А ты с Наталей побудешь день. Я молока сцежу в стакан, и там еще есть хлебушек. Пожуешь его и в узелке дашь ей пососать, она любит.
Александра не выдержала, заворчала:
Ты еще поучи меня, а то я не знаю!
Ксюша с братом, как настоящие лазутчики, сразу не стали заходить в дом, а спрятались в бурьяне понаблюдать, что и как. Двор был разгромлен, никого не было. Заваленная на бок, лежала пустая собачья будка На кустах и в траве хлопьями снега белели птичьи перья. Взгляд Ксении наткнулся на вытоптанные цветы. Весной она посеяла грядку цинний, в народе их называли «майорами». Они только начали цвести, да как! Всеми красками радуги. Соседи приходили специально полюбоваться: ни в одном дворе такой красоты не было. Сейчас на грядке стоял единственный, чудом уцелевший, стебель без листьев с однобоким цветком на макушке, напоминающий вопросительный знак Ксения взяла за руку брата и, уже не скрываясь, зашла во двор. Она никак не могла отвести глаз от уцелевшего цветка, так напоминающего ее саму. На какое-то мгновение даже захотелось его сорвать и затоптать
На входной двери висел знакомый замок, но открыть его было нечем. Когда Ксения уходила отсюда последний раз, в доме оставались все родные, и брать с собой ключ было ни к чему. Она вспомнила: Павлинка когда-то показала место под собачьей будкой, где в углублении лежал запасной ключ.
Коля, пойди поищи, где стояла собачья будка. Там должен быть ключ!
Брат с тревогой в голосе спросил:
Сеня, а Шайтан где? Вон цепь лежит, видно отсюда, а собаки нет!
Наверное, мать с Павлинкой с собой его забрали. Я так думаю, они все у дяди Антона.
Пока Колька искал ключ, Ксения от нетерпения пыталась заглянуть в окна. Яркие лучи от начинавшего подниматься солнца блестели на стеклах, мешая что-либо разглядеть. Брат задерживался, Ксюша не выдержала, спросила:
Коля, нашел? Если нет, придется идти к дяде Антону!
Парень подошел и, отвернувшись, чтобы не глядеть на сестру, протянул ключ.
Ты чего, Коль? В чем дело? Плачешь, что ли?
А Колька не выдержал и в открытую зарыдал. Сквозь всхлипы Ксения расслышала:
Там там лежит Шайтан! Убитый! И кровь засохшая, а глаза не закрыты-ы!
Ксюша прижала к себе мальчика так, чтобы заглушить его рыдания и, приглаживая растрепанную голову, напомнила: