И замолчал. Что-то его заставляло беспокоиться и суетиться без меры. Именно это неизвестное "что-то" злило. Он никогда не испытывал недостатка в женщинах. Был беззаботен в обращении с ними. Разве что последняя Валька доставила ему некоторые хлопоты, но и их он решил легко, в два счета. Сейчас бывшая его пассия живет с хромым Пашкой. Как оказалось, и рожать от него будет. Чего же сейчас он волнуется?
Алексей положил на стол карманные часы. К часовой цепочке были прикреплены Ксюшины бусы.
Наверное, понял, что дорогая вещь, ишь, как бережет! думая совершенно о другом, отметила Ксюша.
А он стал демонстративно раздеваться. По ходу своих действий Алексей пояснил:
Как решишь сама, так все и будет. Я тебя склонять ни к чему такому не буду! Не в моих правилах!
Затем игриво добавил:
Хотя мог бы. Все-таки нас считают мужем и женой!
А Ксения к тому времени ничегошеньки не могла решать. Она любила. И ни о чем другом не думала. Забыла о войне, полицаях и предателях. Утонувшая в мягкой перине так, что видны были только голова и плечи, Ксюша в панике придумывала, как повести себя с Алешей, чтобы ему понравиться! У него вон какие красавицы были в подружках! У Ксении до сих пор и парня-то не было. Женихались многие, но чтобы остаться с каким наедине и в голову не приходило! Девушка судорожно стала вспоминать Зинкин рассказ, как та завлекала Сашку Зимина. Зина тогда втихаря оторвала верхнюю пуговицу на блузке, и ее груди открылись во всей красе! А у Зинки было чего показать! У Ксюши такого богатства и в помине нет. И одета она не в блузку, а в платье, и пуговицы сверху тоже нету
Решила Ксюша делать все так, как Алеша. Увидев, что он раздевается, она задрала платье на голову и, барахтаясь в перине, пыталась стянуть с себя одежду.
Алексей, заметив ее действия, с облегчением подумал:
Бойкая оказалась деваха! Раздевается даже при лампе. Нет, чтобы задуть огонь.
Но самостоятельно раздеться Ксения не смогла. После долгих манипуляций платье полностью опутало ее голову, мягкая перина сводила на нет ее усилия, и девушка, уже не думая о приличиях, взмолилась:
Алеша, помоги снять платье! Хотя бы с рукавов, а дальше я сама.
Алексей, хмыкнув, быстро вытряхнул девушку из платья, и та моментально зарылась в спасительную перину. Лампу потушили. Молодые легли спать, как и положено мужу и жене.
Наверное, если бы Бойчук знал наперед, что его ожидает, он бы открестился от этой девицы Но как всегда говорила его мама: "Планида твоя, сынок, такая!"
Он никогда еще не был так зол, как в эту ночь. А Ксения своим неведением еще больше подливала масла в огонь!
У тебя что, никого не было до меня? в гневе спрашивал молодой муж.
Ксения, чувствуя себя преступницей, испуганно переспросила:
Где не было?
Так и подмывало Алексея показать то место, где именно никого не было! Но он лишь безнадежно махнул рукой, затем обнял жену, положив ее голову себе на грудь, и обреченно произнес:
Ладно, спи давай! Чего уж теперь!
А утром уехал, и не было его три дня. Первый день Ксении весь прошел в хлопотах. Надо было застирать простыню и высушить ее, чтобы свекровь не видела. Помогла Павлинка. Но свекрови доложила. Та отнеслась милостиво, узнав, что невестка пришла в ее дом девушкой. С тех пор называла Ксюшу только дочкой. А следующие два дня Ксюша металась, не находя себе места:
Я ему не понравилась! Не хочет меня видеть
Павлинка видела, как мается невестка, пыталась ее успокоить:
Ксюня, ты так не переживай. Он, бывало, и по неделям домой не приходил. Дел много, он же на весь район Павлинка запнулась и то ли с гордостью, то ли с осуждением закончила:
один такой у нас.
Алексей действительно в это время мотался по району, проверял списки отправляемых в Германию, рассматривал жалобы, принимал в ряды полиции желающих служить немцам. Последние, принимая Бойчука за своего, поносили коммунистов и их власть в ожидании от Алексея одобрения и скорого продвижения по службе. Но голова его была занята своими, теперь уже семейными делами. Мучила мысль, что скверно он поступил с этой девицей, а теперь уже женой. На следующей неделе их зарегистрируют в сельсовете, он уже договорился. Тогда сможет убрать ее фамилию из списка отправляемых в Германию. Не предполагал Алексей, что хомут на его шею как-то сам собой оденется. Во-первых, ему нельзя себя связывать никакими узами. Правда, подписки он не давал, но это само собой разумелось. По первому зову, приказу он может исчезнуть для родных Ну, что ж? Сказала же матушка: «Планида такая».
Не думал Алексей, что обычная девушка, ну, симпатичная, сможет целиком завладеть его сердцем. По-видимому, навсегда. А главное, что и она, получается, только его одного ждала! Вон за эту ночь родной стала! Хотя девчушка еще совсем молодая.
Бойчук отогнал от себя тревожные думы. По жизни он был легким человеком, долго смуту в душе не держал. Вполне вероятно, что это качество было учтено при определении его дальнейшей деятельности. А сейчас ему надо зайти к гадалке Нюре. Она жила в Зорянском, откуда Алексей вывез свою Ксюшу. Кроме гадалки, другого начальства у Бойчука не было. Перед приходом немцев ему было указано лишь одно место, где он мог оставить заслуживающую внимания новость или получить указание. Признаться, он до сих пор не принимал всерьез эту гадалку. До войны она работала завхозом в школе, и величали ее Анна Кирилловна. В миру, особенно для школьников, теть-Нюра. Когда впервые Алексей зашел к ней и обратился по имени отчеству, женщина ворчливо отмахнулась:
Нюра я! Гадалка. Можно баба Нюра!
Тогда Бойчук понял, что это серьезнее, чем он думал. Баба Нюра изъявила желание гадать господам офицерам. Так и сказала:
Подскажи своему начальству, что я угадываю судьбу хоть по руке, хоть по картам. А мне все выгода может, кусок рафинада кто оставит.
Баба Нюра лихо управлялась со своей специальностью, и со временем стали к ней иногда парами (если нужен был переводчик), а то и втихаря друг от друга шастать солдаты и даже офицеры. Промышляла она и самогоном. Шнапс бабы Нюры пользовался популярностью у немцев.
Алексей знал твердо: если у него происходило что-то непредвиденное, он обязан донести это до Нюры. Что он сегодня и сделал. Гадалка как раз провожала посетительницу, напутствуя на дорогу:
Степанида, казенный дом это неплохо. Лежит где-нибудь парень в лазарете, подлечивает здоровье. Жди, на побывку приедет, там же шестерка червонная выпала, это к дороге.
Увидев Бойчука, баба Нюра запричитала:
Давно, милок, не заходил. Садись, погадаю!
Дверь закрыла и села напротив Алексея, ждала, что скажет.
Анна Кирилловна, женился я.
Помолчав, добавил:
Так получилось. Это ничего не меняет, но у меня будет к тебе просьба: если вдруг ну, мало ли что когда-нибудь позже, ты скажешь моей Ксене все?
Женщина молча тасовала карты, по привычке разложила их и сердито сказала:
Не будет никаких "вдруг"! Карта так показывает! Еще чего придумал? Придет время, сам все и расскажешь своей Ксюше. Это Яворская, что ль? Стоящая девка. Иди, у меня дела. Да оставь что-нибудь! Задарма не гадаю!
Бойчук на край стола положил в яркой обертке леденец из немецкого пайка и вышел.
Дома Алексей появился уже в хорошем настроении. Ксюша, увидев его, расцвела. Забыв про стоявших рядом свекровь и Павлинку, кинулась мужу на шею. Опомнившись, закраснелась вся, бросила в пространство: "Ой, извиняюсь!" После ужина, оставшись наедине с женой, Алексей, глядя ей в глаза, серьезно произнес:
Главное, краса, никого не слушай! Верь только мне! Договорились? Позже я скажу имя одной женщины на случай вдруг меня не окажется рядом, она поможет
Ксения глядела на своего Алешу, как на икону Божью, а про женщину она даже не расслышала.
Через какое-то время стало известно, что у молодых будет ребенок.
Мать Ксении Александра в конце концов смирилась с ее замужеством. Вернее покорилась. Большой позор был в то время для девицы сбежать из дому с мужчиной. Если девушка все-таки выходила за него замуж, это хоть в какой-то степени спасало семью от бесчестья. Хотя в то время для их семьи неизвестно, что было бы лучше: с завидным постоянством по утрам на воротах их двора красовалась немецкая свастика, намазанная жирным мазутом, чтобы не отмыть. Александра тогда сказала дочери:
Забирай своего проходимца, и уезжайте в его село. Может, нас оставят в покое.
После замужества дочери Александра избегала называть зятя "полицаем". Не из добрых к нему побуждений, а лишь бы это слово не звучало в ее доме
Все обитательницы пятой палаты, кроме Ксении, спали. А она все думала о своих дочках Наташе и Лене.
Да, они не часто звонят. Последний раз Наташа звонила полтора года назад, когда Ксения Ивановна еще была зрячая. Ну и что? У них же свои хлопоты дети, внуки!
Наташа старшенькая. В средине войны родилась. Имя давал Алексей. Приходил вечером домой и первым делом целовал своей Талочке сросшиеся пальчики на ножках. Она родилась с "Божьей отметкой", как сказала свекровь: на обеих ножках сросшиеся средние пальчики.
Наташа старшенькая. В средине войны родилась. Имя давал Алексей. Приходил вечером домой и первым делом целовал своей Талочке сросшиеся пальчики на ножках. Она родилась с "Божьей отметкой", как сказала свекровь: на обеих ножках сросшиеся средние пальчики.
А уж как Алеша любил Наталочку, хоть и старался не показывать! Тихонько, думая, что никто не слышит, называл ее "птенчиком" Ксюша как-то подслушала.
Обитала в «Зорьке» своя долгожительница баба Миля, давно потерявшая счет годам. Чувствовала она себя довольно бодро и передвигалась еще без посторонней помощи. По документам Криницкой Меланье Андреевне, одинокой и не имевшей родственников, было девяносто шесть лет. Ее перевезли из соседнего района, где дом престарелых закрылся, и вскоре баба Миля стала достопримечательностью приюта «Зорька». Когда приезжали чиновники с очередной проверкой, директор Кружков считал своим долгом завести их в палату долгожительницы вот мол, как долго живут наши старики. Было бы плохо померли бы давно! А баба Миля первым делом сообщала гостям, что наши-то погнали фрицев от деревни Черемушки! Скоро и до Берлина дойдут! Тогда и ее братик Ванечка с фронта вернется. Дом-то надо отстраивать, пепелище одно осталось!
Гости растерянно поглядывали друг на друга, а директор Игорь Васильич, боясь, как бы долгожительница не стала призывать начальство на фронт "За Родину, за Сталина!", торопливо соглашался:
Да, Меланья Андреевна, скоро дойдут! и поспешно уводил проверяющих посмотреть новую пристройку, а после перекусить, чем Бог послал, время-то обеденное.
Ближе к осени баба Миля приказала долго жить. Ушла легко, никому не доставив хлопот. Последними словами ее были: