Так что же такая хорошая девочка делает в таком поганом месте? Если, конечно, ты и вправду девочка. Хотя это не имеет значения. Я и сам побывал девочкой, как я уже сказал, так что не стоит обижаться на слова. Добро пожаловать в ад.
Хотя, когда меня сюда сунули, я не думал, что это ад. Ни в коем случае. Думал, мне свезло, когда меня вытащили из-под обломков и разобрали на запчасти, навроде старого байка. Их послушать, так я должен был стать новым человеком, просвещенным Бля, да от меня зависело будущее всего рода человеческого!
Им нужен был доброволец. Их послушать, так я должен был стать Богом, Адамом и Вторым пришествием, все в одном лице. Чтобы восстановить, говорили они. Исправить. Найти испорченную часть найти, изолировать, стереть начисто и начать все сначала. Они сказали, что если найдется доброволец, который пожелает спасти род человеческий, то он внакладе не останется.
Я пожелал.
Им удалось сохранить большую часть моего разума. Сначала для допросов им нужно было знать, почему, кто, когда, чем я ширялся и все такое. Потом до свидания, щелк и выключили или чего похуже. Да-да, бывает хуже. В базе данных федеральной тюрьмы штата Нью-Йорк, которая полностью стерлась во время Великих Перебоев Электричества в двадцатых годах, ха-ха-ха, лежит полмиллиона дискорпорированных заключенных, и все ждут Просветления Самости и, может, Спасения.
Да-да. А ты что, не знала? Мы все спасемся. По крайней мере, спаслись бы, если бы нашелся кто-нибудь на роль Спасителя. Но нынче, милочка, все автоматизировано; все рободоктора, да психомехи, да эмпасканеры тычут шприцами, наполненными безумием, в наши бедные беспомощные кортикальные слои, небольшие сюрпризы из Старых Добрых Времен, из тех дней, когда мир еще не растерял окончательно свои немногочисленные шарики и ролики.
Мне всегда нравились мозговитые девочки. А нынче, кроме мозгов, и не осталось ничего. Баки никуда не делись правда, теперь никто не имеет права на их использование, кроме Корпорации Самости, любое другое считается аморальным, но баки на месте и при деле. Там растят нормоформы за вычетом мозгового ствола и ксеноформы, в которые мы так любим перепрыгивать в поисках Самости. Все для Поисков Себя, Самосовершенствования и в конечном итоге достижения нирваны. Укол, серая пелена невремени, щелчок заслонки поехали. Что на этот раз? Пушистая котоформа? Дельфинформа, выпевающая странные гаммы в толще сжиженного углекислого газа на глубине в пятьдесят миллионов фатомов? Я знаю только, что это будет разумное существо. Как сказал сотрудник Спасения, к нирване ведет тропа разума. «Через страдание к цели». Видно, жуки не умеют достаточно страдать.
Как давно, спрашиваешь?
Сто тысяч мозгофильмов. Каждый ломоть жизни. Трехмерное кино с ощущателями, чувствоусилителями, ЖизнеСам Суперсаунд (зарегистрированная торговая марка Корпорации Самости, и тут же логотип компании, красный на черном). Они решают, когда фильм кончается. Они включают его, когда считают нужным.
Они совсем не дураки, вот уж нет. Не помню, сколько раз мне подсовывали сценарий белой палаты. Пациент связан и ждет; во рту вкус резинового кляпа. Доброе лицо в хирургической маске: «А вот мы и проснулись! Как мы себя чувствуем?» Палевая жидкость из шприца переливается в руку с синяком. Мастерский штрих. Синяк. Хочешь реализма сосредоточься на деталях.
Да, надо отдать им должное, они стараются на славу. Иногда я задумываюсь, а сколько же миллиардов народу умерло еще тогда, когда мир не сошел с ума, что теперь они за меня так цепляются. Конечно, они машины, а машины никогда не сдаются. Пока в них что-нибудь не сломается, не износится начисто. Они запрограммированы на нирвану и никогда не отступят, даже если подопытный материал никак не годится для нирваны. Каждый раз сканируют, нет ли изменений. Каждый раз все те же расстроенные лица, мягкий упрек, сокрушенное качание головой и опять сценарий белой палаты, стены, которые бьются током, и похоронная мрачность.
Молись о Спасении, говорят они нежными механическими голосками. Молись о Спасении. Ты умрешь вновь, вновь и вновь, чтобы жило Человечество. Найти изъян, исправить. Тест, испытание на удар, повторный тест. Все, что переносит Оз, он переносит ради вас, граждане. Изолировать злотворный ген, психопатическое недостающее звено в затраханных всмятку мозгах, убрать его ради чистенького, здорового будущего на батарейках.
Сейчас, только шнурки поглажу.
Фигня.
Беда вот в чем. Кто-то сказал им, что там есть что спасать. Душа, изменчивая искорка, которую еще никому не удалось выделить в чистом виде. Вот что выходит, если скрестить религию с электроникой. Я им уже говорил. Тысячу миллионов раз говорил. Фактора И-СУС не существует. Они его уже так давно ищут, что если и найдут, не будут знать, что с ним делать. Кстати, что вообще значит это «И»? Истина? Искушение? Иностранные инвестиции? Идиотская реклама? Иное измерение? Идите на хер? Но вера машины безгранична, терпения у нее больше, чем у Бога. Они уверяют, что найдут. Он где-то там. Просто я еще недостаточно страдал.
Я так давно и так часто живу, что даже начал обзаводиться воспоминаниями. Хотя, знаешь, на самом деле мне это не положено: доску надо вытереть начисто, чтоб скрипела; а сломается списать на издержки познания, прикатить нового подопытного субъекта хотя я не знаю, может, у них и субъектов-то уже не осталось, и начать все заново. Естественный отбор, хотя и не очень-то естественный, когда железка решает, годишься ты или нет, контроль качества, конвейер.
А может, я в контрольной группе, а настоящий эксперимент проходит где-то в другом месте. Может, в соседней комнате.
А может, у них, кроме меня, уже ничего не осталось.
И все же я помню или это сон, или синтесканом навеяло, да какая, в жопу, разница, вершину холма, вопящие толпы, копье пронзает мне бок, и солнце заполняет все небо белизной, большей Бога И во сне мне кажется, что все прожитые мной жизни, недожизни, куски ощущений, ложные воспоминания все сводится к тому единственному моменту, мимолетному мигу Спасения, и крестиком отмечен момент высшего понимания, когда все сошлось воедино на секунду, а потом энтропия навеки растаскивает все обратно по местам, и я понимаю, что за всей фальшью Самости и навязшими в зубах цитатами из Писания кроется зерно истины Разобрать человека на кусочки, найти шестеренку, что заставляет крутиться род человеческий, таинственную спираль, глубже ДНК, что связывает нас. Может, внутри этой оси и кроется ген Спасения, претворяющий зло в добро, солому в золото Фактор И-СУС.
А может, я в контрольной группе, а настоящий эксперимент проходит где-то в другом месте. Может, в соседней комнате.
А может, у них, кроме меня, уже ничего не осталось.
И все же я помню или это сон, или синтесканом навеяло, да какая, в жопу, разница, вершину холма, вопящие толпы, копье пронзает мне бок, и солнце заполняет все небо белизной, большей Бога И во сне мне кажется, что все прожитые мной жизни, недожизни, куски ощущений, ложные воспоминания все сводится к тому единственному моменту, мимолетному мигу Спасения, и крестиком отмечен момент высшего понимания, когда все сошлось воедино на секунду, а потом энтропия навеки растаскивает все обратно по местам, и я понимаю, что за всей фальшью Самости и навязшими в зубах цитатами из Писания кроется зерно истины Разобрать человека на кусочки, найти шестеренку, что заставляет крутиться род человеческий, таинственную спираль, глубже ДНК, что связывает нас. Может, внутри этой оси и кроется ген Спасения, претворяющий зло в добро, солому в золото Фактор И-СУС.
Вы это во мне ищете? Да? Ген messiahvulgaris, последнее недостающее звено в цепи Спасения?
«Ты часть Человечества. Ты все Человечество».
«Жизнекредо Самости», ок. 2141. Стих 5742. Подвергнуть испытуемого разрушению, восстановить и начать все сначала. Я чувствую, что стал для них вызовом. Сможешь вылечить это сможешь вылечить все, что угодно. Господь у тебя в генах. Надо лишь выпустить его.
Белая палата мерцает вокруг; яркие прожектора подмигивают на блестящих иголках; металлические зажимы сильнее давят на виски, когда все начинается сначала.
«Ага, вы снова с нами. Ну, как мы себя чувствуем?»
Я пытаюсь укусить резвые пальцы, сующие кляп мне в рот. Оно, конечно, ничего не почувствует, но хоть душу отвести. На лице у него вежливое сожаление.
«Агрессия, мистер ОШи. Разве вы не знаете, что все Жизнество едино?» Игла по твердой неумолимой дуге приближается к лицу. Полный заряд спасения капает ядом мне в глаза. «Через боль избавление». Жизнекредо Самости, стих 49900, пять тысяч повторений.
Да сколько ни повторяй, детка, все равно это фигня.
«Боже мой, Боже мой! для чего Ты меня оставил?»
Машинка с электронной дощечкой для записи останавливается, что-то секунду жужжит про себя и катится прочь. В миллионе триллионов синапсов мозга, превращенного в холодец, продолжает играть в прятки хитрый фактор И-СУС, радостная молекула Спасения на самом дне полных дерьма закромов этого жалкого мира.
Воспоминание опять шевельнулось: копье, солдаты, песнопения, издевательские вопли, и мой собственный голос возносится в мольбе и повелении.
«Боже мой, для чего Ты меня оставил?»
Боже мой. Если бы.
Место под солнцем
На некоторых пляжах Бразилии посетители проходят отбор по возрасту и внешности. Толстые, некрасивые, с избыточным весом на пляж не допускаются.
Я не жадная. Честно. Мне только и нужно, что место под солнцем: хорошенький кусочек, четыре на шесть футов; место для полотенца, косметички, шезлонга, солнцезащитного крема. Горячий песок, шум прибоя, дизайнерские солнечные очки, волшебный запах соли и кокоса. Это место называется Платиновые пески, Пляж Пляжей, высшее наслаждение солнцем. Так и есть: там настоящие пальмы скрывают забор по периметру, фильтры вылавливают нежелательных посетителей, очистители воздуха дают свежесть круглый год и спасатели класса «А» следят с двух сторожевых вышек за постоянным соблюдением обязательного для Платиновых песков свода строгих правил.
Конечно, в этой зоне нигде не валяется мусор (любое нарушение влечет за собой автоматическое понижение класса). Водоросли, камни и пляжная живность проходят строжайший отбор, их исследуют и при необходимости удаляют. Конечно, природная естественность до определенной степени поощряется, но только не в ущерб эстетике. В конце концов, Прекрасность и право, и почетный долг обитателя Платиновых песков, а обязанность правления поддерживать эти стандарты на высоком уровне.