К. уставился на нее:
Не может быть. Вы все тут ненормальные.
Ты послушай сам себя, неумолимо сказала Кейт. Диалог из второсортного фильма, из тех, что ты все время смотрел. Нил, неужели ты не узнаешь собственные штампы?
К. на минуту задумался. Может, лучше им подыграть, подумал он. Пусть они и сумасшедшие, но их слишком много, он не сможет силой пробиться на волю, и, кроме того, он не умеет драться. Чуть дрожащей рукой он стал подписывать пустые страницы, засаленные блокноты.
Но почему я? спросил он наконец.
Очень просто, ответил Сэм Удар Левой. Мы хотим выбраться из Догтауна. Шериф нас злобно тиранит. Нам надо отсюда выбраться.
Но я-то вам зачем?
Кейт начала терять терпение.
Потому что ты единственный, кто выше его по рангу. Ты его написал, и только ты можешь помочь нам его вычеркнуть.
Вычеркнуть?
Ну конечно. Нам нужна развязка. Путь домой. Счастливый брак. Что угодно. А то Кейт ОГрейди так и будет все время околачиваться в «Золотом фургоне», вытирать кровь с рассеченной скулы героя и заманивать своими ласками безжалостного, жестокого шерифа, отвлекая его от злых дел. Она пожала плечами. Можешь считать меня привередой, но я совсем не так представляла себе свое будущее.
Ох.
А что до шерифа, то ему как раз никакая развязка не нужна. Ему выгодно существующее положение вещей. Он знает, что таким, как он, счастливый конец не светит. Она повернулась к остальным, которые все еще стояли вокруг К. с карандашами наготове. Ну давайте же. Чего вы ждете? Шериф явится с минуты на минуту.
К. покачал головой:
Неужели ты думаешь, что я в это поверю? Это совершенно нелепо.
Мне все равно, поверишь ты или нет. Мне нужна твоя подпись.
Но я все-таки не понимаю, зачем
Кейт нетерпеливо взмахнула рукой.
Затем, что твоя санкция придает нам силу. Потому что твоя подпись
Тут она увидела что-то за спиной у К. и замолчала, сжав блокнот в кулаке так, что побелели костяшки. Она схватила карандаш и принялась писать.
Послышался громовый раскат, и Кейт упала на корсаже с оборочками внезапно расплылось страшное красное пятно. В наступившей тишине К. услышал неторопливые шаги и понял, даже не оборачиваясь, что это Одноглазый Логан (безжалостный, жестокий), шериф Догтауна.
Ого, поглядите-ка, кто к нам приехал. Наш лучший друг, писака.
К. медленно поднял глаза. Он увидел обветренное лицо, окаймленное жесткой седой щетиной, и допотопную кожаную куртку, на которой мерцала серебряная звезда. Единственный глаз другой скрывался за кожаной повязкой был похож на камушек. На груди, на патронташе, висели тетрадь в красном сафьяне и потрепанный толковый словарь в мягкой обложке. Револьвер в правой руке еще дымился.
Кейти! закричал бармен Джейкер.
Его лицо исказилось безумной яростью и скорбью. Он схватился за блокнот, но противник его опередил, и Джейкер, хватаясь за грудь, упал в вихре окровавленных опилок.
У бара нерешительно стоял Пасадена Кид, рука его застыла на полдороге к карману куртки.
Шериф похлопал по своей тетради:
Не стоит, Кид. Я держу тебя под прицелом.
Кид оценивающе глядел на шерифа.
Брось оружие, сказал шериф. Аккуратно, медленно.
Кид опустил глаза, словно повинуясь. Потом, так быстро, что шериф едва успел заметить, он вытащил блокнот и ручку.
В третий раз раздался раскат грома и из дула вылетело пламя.
Шериф перевернул тело носком ботинка.
Ты был быстрым, Кид, задумчиво сказал он. Иные говорили, что ты достаешь оружие быстрей всех в Догтауне. Я бы лично всех и так доставал, без оружия, но приходится использовать то, что есть, а? Игра кончена, ребята, обратился он к посетителям бара. Руки вверх. И без фокусов: если я хоть карандашный огрызок увижу у кого-нибудь, стреляю сразу насмерть. Всем ясно?
Догтаунские мятежники мрачно закивали и принялись один за другим ронять на землю блокноты и карандаши.
Отлично, сказал шериф, продолжая держать их под прицелом. А теперь, мистер Кеннерли, сэр, или вас нынче по-другому зовут? У нас с вами есть неоконченное дельце.
Но К. не мог отвести взгляд от лежащих на полу тел. Без сомнения, они были мертвы: пахло кровью и фейерверками, а искаженные лица и изуродованные конечности были совсем не такие, как у убитых в вестернах, которые он смотрел мальчиком.
Вы их убили, потрясенно сказал он. Вы их в самом деле убили.
Шериф пожал плечами.
Я защищался, ответил он. Я читал книги. Я наводил справки. Я знаю, что случается в третьем акте с парнем в черной шляпе. А мне тут нравится, мистер Кеннерли. Я люблю быть главным. И не собираюсь позволить какому-нибудь грошовому писаке вычеркнуть меня из сюжета, нет, сэр.
Он медленно наставил револьвер на К.
Хлеба и зрелищ, так, кажется, говорил тот древнеримский тип? Народ надо держать сытым и развлекать? А если уж напрямоту, развлечение важная часть и вашего бизнеса, мистер Кеннерли, и моего, верно, сэр?
К. слабо кивнул.
Шериф улыбнулся.
Видите, какая у меня проблема, сказал он. Вы меня оставили за главного, сэр, и очень нечестно, что вы теперь вернулись через двадцать лет и хотите все забрать назад. Это нечестно, неправильно, и я этого не потерплю. Кроме того, сказал шериф, открывая красную тетрадь, я жестокий и безжалостный, таков уж я есть, это я хорошо умею и собираюсь и дальше продолжать в том же духе.
А что же будет со мной? спросил К., не сводя глаз с наставленной на него тетради.
Одноглазый скромно улыбнулся.
Я думаю, довольно уже стрельбы, сказал он. Но все равно, сэр, вы должны сами понимать, что я не могу вас отпустить, слишком рискованно. Я не хочу сказать, что управлюсь лучше вас, но я буду стараться изо всех сил, будьте покойны.
Я не понимаю, сказал К.
Прекрасно понимаете, сказал Одноглазый, слюнявя кончик карандаша. Так или этак, а развязка должна быть. Как все эти ребята и говорили. Свадьба, похороны, черт возьми, да прорва разных вариантов, сэр, и я надеюсь, что вы доверите мне сделать правильный выбор. По правде сказать, шериф заскромничал, и его обветренные щеки чуточку зарделись, я тут кое-что набросал, что можно попробовать прямо сейчас, просто чтоб посмотреть, как оно выйдет. Вздернуть флаг, если можно так выразиться, и посмотреть, кто ему отсалютует.
У К. настолько пересохло в горле, что он не мог ничего сказать и лишь еще раз слабо кивнул.
Шериф был явно доволен.
Я рад, что вы к этому так разумно подходите, сэр. И я знаю, вам понравится моя задумка.
Какая? тихо-тихо спросил К.
Ну Можете называть меня консерватором, но старые добрые сюжеты они всегда хороши, верно? Кроме того, людям на пользу, когда им есть чего ожидать с нетерпением. Он ухмыльнулся, и К. опять показалось, что он чуточку покраснел. Скажите мне, что вы об этом думаете, сэр. Я, конечно, уважаю ваше мнение. Но мы в Догтауне Жизнь тут тяжелая, развлечений мало, и я думаю, все со мной согласятся, что давненько мы уже никого не вешали.
Фактор И-СУС
Герой «Ежевичного вина» неспособен оставаться на уровне, которого достиг в своем первом романе, и вновь скатывается к писанию второсортной фантастики ради куска хлеба. Его псевдоним Джонатан Уайнсеп, и он из тех людей, которые никогда не станут взрослыми. К счастью, я точно такая же.
«Смерть каждой жизнеформы уменьшает и меня, ибо я часть Жизнества».
«Жизнекредо Самости», ок. 2141. Стих 363. Две тысячи повторений ежедневно в первые двадцать лет жизни. Думаете, я помню их все? Черта с два.
«Единственное благо общее благо». Еще один. Двадцать пять тысяч повторений на сегодняшний день, а будет больше. «Блаженны страдающие во имя Мое, ибо их занесут в Вечную Базу Данных Спасения».
Говорят, в чужую голову не залезешь.
Фигня.
В мою влезали уже столько раз, что живого места не осталось все всмятку, вкрутую, разобрано, собрано, психосканировано, замескалинено, восстановлено кортисинтом и гиперталамусом и в целом затрахано до смерти. Может, ты мне вообще только кажешься. Может, я совсем с катушек съехал. Знаешь, они и это могут, заставить человека чокнуться, ненадолго, все в рамках Великого Эксперимента Самости, кто знает, может, теперь и до этого дойдет, да какого черта, бывало и хуже.
Не веришь? Слушай, я уже побывал калекой (чтобы лучше изучить себя в состоянии беспомощности), шлюхой, практикующей садо-мазо (чтобы развить женственную сторону своей души), солдатом (чтобы научиться доверять чужому авторитету) и это еще только нормоформы. Плавникоформы, нольживущие акваформы полмили от носа до хвоста, метаноды-шащие ксеноформы, я всех перевидал, всеми перебывал. И знаешь, что я тебе скажу?
Фигня. Всё фигня.
А может, они хотели как мне лучше. Если въехать на небоцикле в неподвижный объект со скоростью триста двадцать в час, от тебя мало что останется. Или это тоже была программа Самости? По временам я даже этого вспомнить не могу. Хотя нет, если подумать, на такое они не способны. Слишком уж весело.
«Страдайте во Мне. Страдайте со Мной. Лишь в страдании обрящете Спасение. Царство Разума лестница к звездам». Постхиппозная дребедень чистейшей радости и блаженства, которую закачивают мне в мозги в соответствии с тщательно рассчитанной скоростью ассимиляции на такой частоте, что даже мой мозг не в состоянии ее отключить. Чувство-усилители, чтобы подавить сопротивление. И настоящая программа ЖизнеСам одна из многих тысяч, чтобы вычислить, насколько я просветился (в процентах). Только вдумайся, сестренка. Или кто ты там.
Дело все в том, что серые клеточки нынче в дефиците. Даже такие хреновые, как мои, все равно идут в очистку и на второй круг. Двадцать лет назад хотя время сейчас мало что значит мы что-то такое сделали, только не спрашивай, что, может, не тот атом расщепили, не тот антиген не туда всунули, не на ту кнопку нажали, наступили на ногу Космической Силе и попортили свой биологический вид. А что в итоге? Почти все вымерли. Я тогда был по большей части не в себе, так что не очень в курсе. А нынче я все время не в себе. Я был Избран. Может, ты тоже. Ура.
Добро пожаловать в дивный мир формальдегида.
Хочешь, че скажу? Я рад, что ты тут. Одна голова хорошо, а две лучше пардон, я не знаю, как это нынче называется, может, интерфейс, но как бы там ни было, мы можем сравнить данные. Хотелось бы думать, что ты женщина. Хотя нынче разницы нет по крайней мере, мне так сказали люди из Самости, но все равно мне бы хотелось так думать. Позволь представиться. Оз ОШи, по кличке «Бешеный пес», ангел ада, насильник-рецидивист, убийца, алкоголик и до недавнего времени единственный обитатель отсека 235479, Парк Самости (Нью-Йорк). Субъект Усиленного Слежения, категория И (это, сестренка, значит «искусственные генетические модификации»), подкатегория Эксперимент. Членский номер 390992, но ты, душечка, зови меня просто Оз.