За свою недолгую жизнь Ася ещё ни разу не была влюблена. Лишь короткий момент она, как и многие юные девушки, была увлечена философом Владимиром Соловьёвым, на чьих лекциях бывала несколько раз. В этом красавце с чёрными, как бездна, глазами, таилось нечто демоническое, действовавшее неотразимо на девичьи сердца. И столь же завораживал глубокий голос философа, произносивший речи, смысла которых Ася не понимала, но и, не понимая смысла, слушать его доставляло ей большое удовольствие. Отчего-то при взгляде на Соловьёва ей вспоминался лермонтовский демон, «дух изгнанья», и это лишь придавало притягательности. Об известном философе ходили разные слухи: рассказывали, как раздавал он неимущим все свои деньги и вещи, не оставляя себе ни гроша, как явилась ему сама София, искомая и проповедуемая им, как напал на него и чуть не убил бес. Анна Степановна однажды назвала Соловьёва колдуном. Примерно год Ася тайно любовалась на портрет философа, а потом убрала его в коробку из-под шляпы, на том увлечение и окончилось, о чём девушка немного сожалела. Ведь увлечение кем-то или чем-то придаёт новое содержание и звучание скучной повседневной жизни.
Но вечером этого дня, увидев в кабинете крёстного господина Вигеля, Ася почувствовала, что неожиданно для себя оказалась на пороге куда более сильного увлечения.
Приближалось время ужина. Ася распахнула тяжёлую дверь дубового гардероба и стала задумчиво перебирать свои платья. Ей очень хотелось произвести на Петра Андреевича приятное впечатление. Выбрать туалет для девушки, имеющей в своём гардеробе хотя бы несколько платьев, всегда пресложная задача. Белое очень идёт, но для скромного ужина будет смотреться слишком празднично. В розовом не хватает взрослости, которая необходима для беседы с таким умным и серьёзным господином. Нельзя допустить, чтобы он видел в ней ребёнка! Ах, вот, то, что нужно! Пошитое весною воздушное платье цвета шампанского. В нём Ася неотразима так говорят все!
Проворно одевшись, девушка расчесала густые, пшеничного цвета волосы и, с удовлетворением взглянув на себя в зеркало, прыснула со смеху, невольно вспомнив гоголевскую Оксану: «Хороша я! До чего ж хороша!»
Глубоко вздохнув, Ася вприпрыжку помчалась в гостиную. Прежде чем войти, она остановилась, вслушиваясь в доносившиеся голоса тётки и гостя, и лишь затем неспешно вошла и остановилась на пороге. Вигель тотчас поднялся, а сидевшая на диване Анна Степановна радостно улыбнулась:
Проворно одевшись, девушка расчесала густые, пшеничного цвета волосы и, с удовлетворением взглянув на себя в зеркало, прыснула со смеху, невольно вспомнив гоголевскую Оксану: «Хороша я! До чего ж хороша!»
Глубоко вздохнув, Ася вприпрыжку помчалась в гостиную. Прежде чем войти, она остановилась, вслушиваясь в доносившиеся голоса тётки и гостя, и лишь затем неспешно вошла и остановилась на пороге. Вигель тотчас поднялся, а сидевшая на диване Анна Степановна радостно улыбнулась:
Ася, девочка моя, проходи! Ты ведь уже знакома с Пётром Андреевичем?
Да, Николай Степанович нас представил друг другу.
Пётр Андреевич, я так рада, что ты решил провести этот вечер в нашем обществе. Мне так приятно видеть вас обоих. Вы оба так молоды, так красивы! И я любуюсь вами, как родными детьми! Садитесь же рядом со мною!
Вигель опустился справа от Кумариной, а Ася слева. Анна Степановна поглядела на них, пожала им руки:
Когда вы рядом, я чувствую себя молодой и полной сил. Вам этого не понять пока. Вы молоды. Но, прожив с моё, вы поймёте, как это важно. Ведь я уже очень старая. Мне страшно сказать, сколько мне лет, поэтому не скажу. Нынче я ходила сама на службу и это было счастье. Потому что я смогла дойти до церкви сама, тогда как ещё недавно несколько месяцев не могла подняться с кресла. Нет, всё-таки счастье очень щедро даётся нам. Только оно напоминает жемчуг, который расточают перед свиньями Мы пробегаем по драгоценным крупицам, не замечая их, а потом плачем, что нам их не досталось. Какие мы все заблуждённые Кстати в нашей церкви появился молодой певчий. Чудный голос. Слёзы наворачиваются Ты ведь слышала, Ася?
Разумеется, ма тант12. Я тоже отметила.
Ты напомни мне, пожалуйста, чтобы я Соне денег дала на нищих да блаженненьких. А то меня память подводит уж Я говорила тебе, Пётр Андреевич, что моя Соня к Сергию Преподобному пешком идти вознамерилась? У меня душа не на месте. Ведь старуха совсем. Как пойдёт? Дойдёт ли?
Богоугодное дело, ответил Вигель, и Ася заметила, что он искоса смотрит на неё. Всякому бы православному надлежало совершить его.
Ты прав Я и сама бы хотела, и Соне моей завидую. Да страшно мне. Тяжело Уж я ей накажу просвирок купить Пётр Андреевич, а отчего ты столь давно не читал мне своих стихов?
Пётр Андреевич, вы стихи пишите? приподняла брови Ася. Почитайте, пожалуйста!
А вы любите поэзию, Анастасия Григорьевна?
А кто же не любит её?
И чьи стихи вам по сердцу?
Я Баратынского люблю, улыбнулась Ася. А ещё Соловьёва. Так вы прочтёте что-нибудь?
Непременно, но в другой раз, пообещал Вигель. Я думаю, сейчас уже придёт Николай Степанович.
Лишь только были произнесены эти слова, как в гостиную вбежал крупный лохматый пёс, а следом за ним вошёл и сам Николай Степанович.
Ну-с, о чём судите-рядите, друзья сердечные? спросил он, крутя в руке тавлинку. У Сони уже стол накрыт!
Анна Степановна поднялась и опёрлась на поданную братом руку:
Мы, в самом деле, немного заговорились.
Ася посмотрела на Петра Андреевича:
Идёмте?
Да-да, разумеется! кивнул Вигель, с лёгким поклоном предложив девушке руку.
Ася почувствовала тонкий аромат фиалки горных Альп, исходивший от гостя, и с наслаждением вдохнула его, радостно ловя на себе заинтересованный взгляд Петра Андреевича.
За ужином Николай Степанович неожиданно объявил:
Аня, я завтра уезжаю.
Куда? удивилась Кумарина.
В имение князей Олицких, что под Коломной. Пётр Андреевич получил письмо от своего доброго друга: странные дела творятся в этой усадьбе. А я любопытен до таких. Напала на меня охота самолично узнать, что там к чему.
Странные дела? нахмурилась Анна Степановна. Николенька, это что, может быть опасно?
Бог с тобой! Опасным это может быть только для того, кто там проказит, потому как я непременно отыщу его, рассмеялся Немировский.
Ты невозможен, Николай Степанович! развела руками Кумарина. И что тебе на одном месте не сидится? Ехать за сто вёрст киселя хлебать! Мало тебе московских преступников! Хоть бы отдохнул немного!
Вот, я и отдохну! Переменю обстановку, подышу свежим воздухом. Там, говорят, леса великолепные. Съезжу, разберусь и вернусь. А если нужда будет, так Пётр Андреевич на выручку придёт! Верно ли, Пётр Андреевич?
Всенепременно, прибуду по первому вашему зову.
Дядя, возьмите меня с собой! воскликнула Ася.
Ещё одна сумасбродка! сплеснула руками Анна Степановна. Тебе-то что там делать?
Как что, ма тант? Ася даже приподнялась с места. Ведь это же так интересно! Путешествие, новые люди, тайны!
Ты рассуждаешь, как ребёнок, счастье моё миндальное! Тайны! Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!
Варваре оторвали, а мне не оторвут! Дядя, ну, пожалуйста, возьмите меня! Я нисколько не буду вам обузой! Я очень вас прошу! Ася умоляюще сложила руки и краем глаза заметила, как по губам Вигеля скользнула улыбка. Ему тоже кажется ребячеством её просьба? Или одобряет?
Николенька, что ты молчишь? Скажи ей, что это невозможно! обратилась Кумарина к брату.
Николай Степанович неспешно размешал сахар в чае, сделал несколько глотков, прищурил глаз и с лукавой улыбкой спросил Вигеля:
Что ты скажешь, друг сердечный? Стоит ли мне удовлетворить прошение мадемуазель Завьяловой?
Не берусь давать советы вам, Николай Степанович, но мне было бы невероятно трудно устоять перед столь смиренной просьбой. И я бы даже ходатайствовал перед вами и Анной Степановной за её подательницу.
Немировский перевёл взгляд на крестницу, побарабанил пальцами по столу и решил:
Значит, так тому и быть! Поедешь со мною! Только гляди: что бы больше одного чемодана не брала с собой!
Ах, дядя! Спасибо! Ася обошла стол кругом и, обняв Николая Степановича, чмокнула его в щёку.
Егоза, покачал головой Немировский.
Ей есть с кого брать пример! сердито сказала Кумарина.
Не сердись, Аня. Я бы взял с собою тебя, как мою лучшую советчицу, но ты ведь побоишься пускаться в столь дальний путь?
Я не сумасшедшая!
Тётушка Ася подошла к Анне Степановне. Мы совсем ненадолго поедем. Зато потом нам будет, что рассказать вам.
Ах, поезжайте! махнула рукой Кумарина. Может, оно и правильно! Что скучать на одном месте? Только уж извольте посылать мне оттуда телеграммы, чтобы я не беспокоилась.
Обещаю, тётушка!
Кумарина повернулась к Вигелю:
А тебе, батюшка, стыдно должно быть: за моею спиной секреты разводишь. Мне о письме том ни слова не сказал!
Простите меня, Анна Степановна. Я просто не успел.
Не успел Кто хоть друг твой?
Доктор Жигамонт.
Жигамонт? Наслышана. Он Веру Маврикиевну пользует. Надо будет и мне обратиться к нему
Поздно вечером, когда Пётр Андреевич ушёл, Кумарина позвала Асю к себе. Анна Степановна уже легла, и девушка села на край её постели, пытаясь догадаться, о чём пойдёт разговор.
Понравился он тебе? спросила тётка, отложив молитвослов и откинувшись на высоко стоящие подушки.
Кто? Ася изобразила непонимание.
Девочка моя, я старуха, но я много видела в жизни и хорошо разбираюсь в людях. Ведь я видела, как ты заглядывалась на господина Вигеля.
Это было столь заметно? покраснела Ася.
Ему нет, я думаю. А мне очень. Так я права?
Правы, ма тант. Мне, в самом деле, очень понравился Пётр Андреевич.
Я тебя понимаю, улыбнулась Анна Степановна. Будь я раза в два моложе против нынешнего, так сама влюбилась в этого молодого человека. Только
Что только?
Будешь ли ты с ним счастлива? Пётр Андреевич прекрасный человек. Но некогда он очень любил одну девушку. Но, увы, она вышла замуж за другого, хотя тоже любила его. Она была очень бедна, ей нужно было заботиться о маленьких сёстрах, а Пётр Андреевич тогда только начинал службу
Ах, Боже мой, да это же было так давно!
Иногда давность произошедшего не имеет значения. Господин Вигель однолюб. И, сколько бы ни минуло лет, он будет помнить ту женщину и любить её всегда. Ты должна это знать.