Глава 4
Настенька! громко позвал Николай.
Но явилась хмурая, как ночь, Варвара, молча поклонилась гостю, сердито глянула на Николая.
Не можется девочке, да и не дело молодой хозяйке в пьянке прислужничать. Я уж сама справлюсь.
Она ловко убрала грязную посуду, положила чистые салфетки, спросила:
Горячее будете?
Спасибо, Варвара Никитична, я на ночь суп не ем. Полковник улыбнулся.
Никто в доме никогда Варвару по отчеству не называл, да и знал ли кто ее отчество. Николай глянул на гостя удивленно, Варвара и бровью смоляной не повела.
Гость и хозяин сели к столу, выпили под холодную закуску, помолчали. Наконец полковник сказал:
Замечаю любопытный феномен, чем у человека больше денег, тем у него меньше совести. Интересно, да?
Признаться, не думал об этом, ответил Николай.
Я два дня назад был на одном высоком приеме, иностранных инвесторов принимали. Так стол отгрохали такой, будто в кино на свадьбе купеческой. Депутаты только час назад правительство укоряли, что народ от голода мрет Потом только руки сполоснули, а кто и не сполоснул, и принялись с аппетитом уминать все это кулинарное великолепие. Не скажу, что я слишком совестливый человек, отнюдь нет, но и у меня кусок в горле встал не могу проглотить. А они хоть бы что, жуют, баб гладких лапают. Народные защитники.
Так вы, полковник, как я понимаю, тоже народный защитник, обронил Николай и подложил гостю кусок лососины. А на столе тут все награбленное.
Ясное дело, что не заработанное. Как мне известно, ваша лесопилка еле-еле концы с концами сводит. Да вашим работникам легче отнять, чем доску распилить. Полковник съел кусок рыбы, выпил очередную рюмку.
Чего ж вы такое безобразие не прекратите? не без ехидства спросил Николай.
Я человек служивый, мне, чтобы шаг сделать, приказ требуется, ответил полковник. Возьмем вас, авторитета. Если вы своих людей на лесоповал поставите, вас пристрелят?
Николай задумался, затем сказал:
Могут. Хотя у меня народ разный, имеются и такие, что за приличные деньги станут и доски пилить.
И много таких?
Не считал, но, может, и половина будет. А другая половина к Кастро уйдет и работяг перестреляет. Меня, так первого.
Наверное, так оно и есть, согласился полковник. А выход где? Если, скажем, производство на лесопилке расширить, а людей нанять со стороны?
Я в экономике не силен. А вы ко мне по этому вопросу? Николай прищурился.
Нет, я больше по личному. Третьего дня вашего братца видел, он просил вам письмецо передать. Полковник достал из кармана плотный конверт, положил на стол.
У вас служба сильная, много знаете. Вот отчество Варвары вам, например, известно, а мне нет. А с братом ошибочка вышла, я на свете один, аки перст.
Ваша неправда. Не встречаетесь, не переписываетесь это да, даже по телефону никогда не говорите, и братья вы не родные, а единоутробные, но братья все же. Полковник чуть повысил голос: Варвара Никитична, будьте ласковы, чайком угостите!
Ласкова не буду, а чаю принесу, ответила с кухни Варвара.
Жизнь, насильно мил не будешь. Полковник как положил письмо, так и не смотрел на него.
Выпив чаю, полковник поднялся, поклонился.
Спасибо за угощение, чай получился сказочный. Жаль, с Мефодием Сильверстовичем не повидался, мы с ним старые знакомые. Вы уж не обессудьте, но, если такая возможность имеется, дайте машину до гостиницы добраться. А то здесь, как и в Москве, вечерами неспокойно.
Николай вышел с гостем во двор. Проводив, вернулся в гостиную и увидел, что Мефодий читает письмо.
Ну и суки они все, как в беспредельном бараке не повернись спиной. Вербуют они тебя, Николаша, причем внаглую.
А чего хотят? как можно безразличнее спросил Николай.
Якобы твой брательник, сука клейменая, просит у тебя двух человек, а для чего просит, не указывает. То ли на даче крыльцо поправить, то ли забор покосившийся. Но если обращаются к авторитету, а письмо везет полковник ФСБ, значит, кто-то им сильно на ногу наступил и человека того требуется убрать.
Не дам, ни за что не дам, я в политику не лезу, резко ответил Николай.
И правильно. Своих ребят не давай, а перепульни их просьбу Кастро у него тупых боевиков, что у сучки блох. А письмишко оставь у себя, и кое-что еще сделать придется. Тогда твой любимый брательник будет у тебя на огромадном крючке с зазубринами, даром что зампремьера, видали мы таких хитрожопых.
Как людей передать, кто будет платить? спросил Николай. Или они хотят моими руками всю печку выгрести?
Сейчас позвонит, усмехнулся Мефодий. Это он так красиво ушел для форса. Думаешь, если он с пустыми руками вернется, так в Москве его по головке погладят? Надо с Кастро двух бойцов получить и задаток ему сунуть, рассуждал он. Бойцы ни тебя, ни меня видеть не должны. И стволы нужны чистые, нигде не замазанные.
Зазвонил телефон. Николай взял трубку.
Николай? Я на вас разобиделся за неискренность, забыл о деле сказать. Вы письмо прочитали?
Допустим.
И что скажете?
Скажу так: я в эти игры не играю. Но если вы, господин полковник, меня сильно заинтересуете, то я вас сведу с человеком, который в помощи не откажет.
У меня два билета на завтра, требуется лишь фамилии вписать, а дальше не наше дело, сказал полковник.
Лично я никакого дела не знаю, весело проговорил Николай. Все дела ваши. А за посредничество я желаю получить беспроцентную ссуду на строительство второй линии лесопилки. И чтобы никакой Кастро моих парней не трогал.
Договорились. Кастро уедет, вы его больше не увидите. Исполнителям по полтиннику, получат вместе с билетами завтра у дежурного администратора гостиницы «Восток». В Москве их встретят. И удачи! Полковник рассмеялся.
Договорились. Кастро уедет, вы его больше не увидите. Исполнителям по полтиннику, получат вместе с билетами завтра у дежурного администратора гостиницы «Восток». В Москве их встретят. И удачи! Полковник рассмеялся.
Два боевика Кастро давно рвались в группировку Николая Тишина, старались просочиться в нее аккуратно, ведь в таких вещах получить пулю легче, чем проглотить косточку от маслины. Переговоры вел человек Тишина, но дело не двигалось. Николай вспомнил об этих бойцах и тут же послал к ним своего охранника с наказом: «Выполните задание получите кучу зелени и место рядом с Тишиным. Кастро будет молчать».
Охранник Николая купил в кассе Аэрофлота два билета, приехал в гостиницу «Восток», назвав пароль и вручив растерянной администраторше сто долларов, забрал посылки и отнес хозяину.
Деньги и билеты передали Косачу и Фистову.
Николай лишний раз убедился, что ФСБ контора хоть и продажная, но пунктуальная.
Не вызывало сомнений, что боевиков из Котуни собираются использовать в качестве киллеров.
В разные годы Николай относился к своему брату по-разному случалось, жалел его, порой забывал на долгое время. Когда Семен совершенно неожиданно для Николая прорвался во власть, он, не ожидая даже от себя этого, озлобился.
Просьба выделить двух людей, может, для простаков и была загадкой, но Николай все просек вмиг. В Москве решили кого-то убрать, разузнали, что у заместителя премьера брательник среди бандитов крутится, и взяли безвольного Сему за горло: либо поставь нам киллеров, либо мы тебя ославим в газетах и по телевизору, пойдешь вновь помощником депутата-придурка. И хотя Николай понимал, что положение Семена безвыходное, однако жалости к брату не было только злость. И желание наказать. Ты, гад, хочешь моими руками человека замочить? Я тебе устрою жизнь, место помощника депутата тебе раем покажется.
Он не знал оперативных азов, никогда не имел отношения к серьезным заказным убийствам, но голова у Николая была светлая плюс опыт старого вора Мефодия.
Когда билеты и для бойцов Кастро, и, на более ранний рейс, для Николая и Мефодия были уже на руках, Тишин, подумав, понял, что первоначальный план его ребяческая глупость и без Мефодия ему не обойтись.
Они уселись за стол, поставили самовары и начали соображать.
Мне в Москву уезжать нельзя, сказал Мефодий. Я тут должен оставаться, на людях, и якобы с тобой, больным, по телефону калякать. Бабы у нас верные, умрут, но прикроют, ты лежишь с температурой, тебя парят да малиной отпаивают. У меня внешность для такого дела негодная, и документы для любого мента больно завидные только глянут, и в околоток на проверку.
Не уговаривай, я понял, что ты не со страху назад попер. Билеты необходимо сдать официально, чтобы ни ты, ни я в таких бумагах не числились, согласился Николай. Но придется с одним из бойцов договариваться, их нужно уберечь, а без нас ребят замочат в первые сутки.
Мефодий долго молчал, грыз трубку, которую вряд ли когда и зажигал, вздыхал, скреб в затылке, если Николай пытался что-то сказать, махал на него рукой. Наконец после почти часового раздумья старый вор заговорил:
С сегодняшней ночи ты болен, у изголовья, не отходя, сидит Настя. Тебя лежачего должны увидеть люди, твоя охрана, и позови Кастро, пусть он знает, что ты хворый, говори с ним без гонора. Все дела я беру на себя. Ты прав, билеты сдадим в кассу, чтобы все было официально, сам поедешь поездом, общим вагоном. Полковник, что был тут, мужик опытный, он наверняка первый рейс проводит, сам полетит вторым, чтобы иметь бойцов на глазах. Мне требуется с одним из них переговорить ночью. Из Москвы мне позвонишь, я тебе пару слов скажу, а теперь прими стакана два, выпей снотворного и отдыхай. Одежонку я тебе подберу, чтобы ты не светился, аки ярмарочный фонарь.
У Мефодия был свой верный человек, которого в давние времена старый вор спас от тягчайшего позора, какой творили в зоне. Свисток не то чтобы вечно помнил добро, но, человек бывалый, знал свое место среди воров, понимал: стоит Мефодию мигнуть, как его, Свистка, мигом зарежут. Потому на зов пахана Свисток прибыл немедля.
Мефодий не стал говорить о былом, лишь спросил:
Юру Косача знаешь. Где он сейчас обитает, найдешь?
Без вопросов, парень у Семенихи на чердаке обитает, старуха слепая, что старая сова ярким днем.
Возьми его, скажи, у меня к нему базар есть, и волоки к себе. Я часа через два буду.
Юру Косача знаешь. Где он сейчас обитает, найдешь?
Без вопросов, парень у Семенихи на чердаке обитает, старуха слепая, что старая сова ярким днем.