Возьми его, скажи, у меня к нему базар есть, и волоки к себе. Я часа через два буду.
Велика честь, такая мелочь куда скажешь пристебает.
Тебе сказано, ты сделаешь и забудешь навеки. За мной не заржавеет, сказал Мефодий.
Как можно, нарисуем в лучшем виде, ответил Свисток. Значит, у меня два часа? и убежал.
В условленное время Свисток встретил старого вора еще у оврага, метров за пятьсот от своего дома.
Сидит ждет, дрожит, выпить хочет, только не смеет.
Лады. Стой на шухере, я через час уйду, сказал Мефодий.
Юрок, совсем не соответствовавший ласковому уменьшительному имени, был мужик плотный, длиннорукий, сильный, только не дал бог ему храбрости, и для выбранного дела он подходил мало.
Сидел за столом, потел, пил чай, стакан дребезжал о блюдце. Когда Мефодий вошел, Юрок вскочил и быстро заговорил:
Зачем обеспокоились, Сапсан, я бы и сам хрусты принес. Чего я, малолетка, не понимаю, что такие деньжищи не для меня? Он выложил завернутую в тряпицу пачку долларов.
Мефодий лишь глазом зыркнул, достал из-под куртки литровку самогона, круг колбасы, взял с серванта стаканы, один наполнил до краев, другой лишь наполовину, глянул на Юрка, кивнул:
Пей, разрешаю.
Юрок едва край стакана не откусил, выпил, дрожь унял.
Ты башку-то не потеряешь? Мефодий сунул в сухие губы изгрызенный мундштук трубки.
Как можно, Сапсан, не малое дитя, большое дело доверили, такие деньжищи отвалили.
Тебе бы храбрости чуток, молвил Мефодий.
С детства маюсь, и в кого я таким бздуном уродился? Юрок тяжко вздохнул: Разреши, и указал на бутылку.
Смотри, у меня к тебе базар есть. Окосеешь деньги заберу и тут закопаю. Мефодий сам волновался, набил трубку.
Понимаем, мне два стакана в самый раз будет. Юрок налил, выпил, заел колбасой. Говори, умру, но сделаю.
В твоем деле самое простое это умереть. Что плюнуть. Но я на тебя поставил, и Акула тоже. Чуешь?
Юрок напружинил грудь.
Режьте, не подведу.
Ты понимаешь, что вас обоих на верную смерть посылают? спросил Мефодий.
Допер уже, потому и дрожу. Таким малявкам огромадные деньги даже в гроб не кладут.
Выполнишь, что я велю, живым вернешься, и деньги твои никто не тронет, будешь жить спокойно. Это я тебе обещаю. Знаешь, вор в законе словами не бросается.
Знаю. Самогон уже достал парня, он осмелел. Только, Сапсан, тебе не по чину со мной дело иметь. Извини.
Так карта легла. В Москве вам велят кого-то замочить. Какого дня не скажу, может, суток несколько обождать придется, но после вы долго не проживете.
Это я уже скумекал, ответил Юрок. Откажешься здесь замочат. Верняк. Куда деваться, Сапсан?
Меня слушать. Вас встретят, доставят на хату и сразу повезут на место. Но дела раньше вечера не будет. Ты скажешь, мол, охота тебе Москву посмотреть, главную улицу увидеть. Тебе ответят, мол, после дела и посмотришь. А ты скажешь, после такого дела легко в ящик сыграть, и стой на своем. Скажи, что такова твоя последняя воля, а если нет, так ты в отказ идешь. Спорить с тобой не станут и повезут по Тверской.
Я улицу Горького знаю, бывал, с гордостью сказал Юрок.
Молодец. Тогда ты и Центральный телеграф знаешь.
А то? Я там раз с бабой встречался.
Еще лучше. Скажешь, что хочешь матери пять тысяч послать.
А коли не позволят? спросил Юрок.
А кто не позволит, ты тому в харю. У них тогда выбора не будет, разрешат. Но с тобой на телеграф пойдут двое, ты заранее на пачке «Беломора» ты ведь его куришь? напишешь адрес и время операции. Когда войдешь в зал, иди к окошкам, где написано «Прием переводов». Увидишь высокого малого в темных очках, он будет деньги считать, толкнешь его и сунешь в карман куртки свой «Беломор». Имей в другом кармане вторую пачку.
Для хитрых, усмехнулся Юрок.
Мефодий посмотрел на него одобрительно.
Цельная операция, пробормотал Юрок.
Еще не цельная. Вечером вас повезут на улицу или в переулок, где должна быть мочиловка, покажут место, где вас будет ждать машина. Она не у подъезда будет стоять, а метрах в ста, может, ближе. Ваше дело телячье, кого покажут, того и замочите, а когда вы из подъезда выскочите, там другая машина будет стоять, вы как бы со страху в нее и сядете. Если кто мешать станет мочите. В той машине ваше спасение.
Могут приказать стволы бросить, рассудил Юрок.
Мефодий согласно кивнул.
Обязательно. Когда у вас стволы в руках, вы хозяева. Без стволов вас в машину не пустят, она уйдет, уйдет и ваше спасение.
А водилу в той машине нам слушать? спросил Юрок. Может, он скурвится?
Он не скурвится. Когда ты его увидишь, не обмочись. Мефодий взял со стола завернутые в тряпицу деньги, сунул в карман. Вернешься получишь.
Когда Мефодий снова явился к Николаю, то застал там троих его охранников, еще троих «быков» из враждующей группировки и самого Кастро, прозванного так за окладистую черную бороду. Николай в одних плавках лежал на тахте. Настя, обливаясь потом, массировала мускулистое тело хозяина.
Увидев вора в законе, бандиты сели пристойно, Кастро убрал ноги со стула и, чуть замешкавшись, сказал:
Добрый вечер, Мефодий, вот зашли взглянуть на болящего, узнать, не надо ли чего, ведь свои люди.
У меня такой свой человек грязный половик украл, пробасила из угла Варвара, где стояла, опираясь на ухват.
Кастро ничего не ответил. Мефодий на гостей не взглянул, взял за ухо старшего охранника, резко крутанул.
Хорошо заплатили, сучонок? Почему чужие люди глухой ночью в доме?
Виноват. Серого, что на стреме стоял, оглушили, а нас спящих взяли, простонал охранник. Отпусти, больно!
Разве ж это больно? удивился Мефодий. Вот когда я тебя за яйца подвешу, будет немного больно. А когда паяльником по тем яйцам проведу, вот тогда действительно больно станет. Старый вор неторопливо повернулся к Кастро, оскалился: Хочешь на сходке перед людьми ответ, беспредельщик, держать? В городе тихо, у вас замирение, ты чего желаешь, мальчоночка? Полагаешь, велик вырос? Удавим, ровно на голову и укоротим. Уйди тихо, я с тобой одним поговорю, не желаю авторитета перед его людьми позорить.
Я по-доброму хотел забормотал Кастро.
Врет все, меня лапал, деньги сулил! звонко заявила Настя.
Николай охнул и сел, ухват просвистел в воздухе, врезался в широкую спину бородача.
В дверях образовалась пробка, через секунду в гостиной никого не было.
Он верно тебя лапал? грозно спросил Николай.
Ты же, родненький, забыл, откуда у меня ноги растут. А свято место пусто не бывает, дерзко ответила Настя.
Не было того, убежденно сказала Варвара. А ты, девочка, не дразни мужика.
Потом разберетесь, опосля, сейчас идите, сказал Мефодий. Варя, дай нам по стопочке водицы твоего изготовления.
Когда женщины вышли, Мефодий рассказал хозяину о своем разговоре с бойцом. Николай поморщился:
Не нравится мне все. Больно просто у тебя выходит, да и исполнитель трус.
Верно, трус, согласился Мефодий. Ты знаешь, что у тебя бойца на смерть берут?
Ну?
Знаешь? Словами отвечай, рассердился Мефодий.
Знаю, покорно ответил Николай.
Так и они знают, что ты знаешь. А если так, то какой стоящий авторитет на такое дело путного человека пошлет? Ты что-то поимеешь с этого? Нет. Ты устранился. Перепульнул задание на сторону. Значит, кого они должны получить? А чего ФСБ самостоящего киллера не отрядила? Нету у них? Всех грипп уложил?
Они моего родственничка желают замазать и убрать, сказал Николай.
Верно. Только дай мы им умных бойцов, они мигом бы подвох начали искать, потому что знают: просто так ничего не случается. Кого они там хотят замочить наше дело?
Да плевать, хоть бы всю Думу разом, воздух в России чище бы стал. Николай рассмеялся.
И я так полагаю, согласился Мефодий. Но они желают твоего братца с горки спихнуть, а мы хотим его в своей петле иметь. Они как наших парней увидят, вмиг поймут: прислали бросовый товар. И подумают, мол, эти бандиты не дураки, но играют честно. Кретинов прислали, но на спусковой крючок нажать большого ума не надо. Половину дела сделаем, дальше видно будет.
Мефодий, словно нянька, проследил, чтобы Николай был одет соответственно, походил на провинциального делягу с небольшим доходом. Джинсы и грубые ботинки, простенький свитер домашней вязки и дешевая толстая куртка под кожу неизвестного производства.
Когда Николай потянулся к пистолету, Мефодий ударил его по руке.
Двинулся? Ты, паря, в Москву едешь, проверить могут в любой миг, пушку обнаружат конец, из застенка выберешься незнамо когда. Валюту не имей, вот тебе двадцать тысяч нашими. Поселись в гостинице «Минск» на Тверской. Не пей, баб в номер не води, могут к ерунде придраться.
Когда Николай потянулся к пистолету, Мефодий ударил его по руке.
Двинулся? Ты, паря, в Москву едешь, проверить могут в любой миг, пушку обнаружат конец, из застенка выберешься незнамо когда. Валюту не имей, вот тебе двадцать тысяч нашими. Поселись в гостинице «Минск» на Тверской. Не пей, баб в номер не води, могут к ерунде придраться.
Обижаешь ты меня, Мефодий, обучаешь, как мальца, сказал Николай.
Обижаю? Мы оба с тобой дурни последние. Мефодий потряс сокрушенно головой. Решили нынче на исходе ночи проходящим поездом уехать?
Чем плохо? удивился Николай.
Парни вылетают сегодня, и самолет будет в Москве раньше поезда. Если ты их в аэропорту не зацепишь и на хвост не сядешь, то мы словим пустышку. Человека в Москве не найти. И все, что мы с тобой задумали, в толчок кинуть и за веревочку дернуть.
Мгновенно сообразив, что старый вор снова прав, Николай вздохнул и опустился на лавку.
Вор в законе Мефодий по кличке Сапсан родителей не помнил, сестер-братьев не имел, четверть века оттянул в зоне, слыхал-видел про любовь только по телику. До недавнего времени для него это слово было хоть и знакомое, но ничего не значащее. Как «дурь», которую некоторые нюхают, потом на стенку лазают. Сапсан никакой «дури» ни разу не пробовал, любви никогда не знал. И случилось такое, привязался старый вор к молодому. Присох не за то даже, что Николай спас его от малолеток, сердцем пригорел как к человеку новому, каких ранее не встречал. О том, что полюбил парня, сам Мефодий и понятия не имел, об этом лишь Варвара догадывалась, да глухо молчала.
Николай сидел на лавке, свесив между колен тяжелые руки, и матерился шепотом. Мефодий глянул на часы было четыре утра, хлопнул Николая по литому плечу.