Не успел в себя прийти от этого удара, как новый обрушился арестовали страдалицу Надежду Петровну. Предъявляли ей всю ту же 58-ю обвинили умирающую в контрреволюции Дворянка, дочь и вдова белых офицеров, «член монархической организации» ИПЦ, последовательница епископа Максима (Жижиленко), расстрелянного в 1931 году всего этого было в высшей степени довольно для обвинения. А факты? Разве Лжи нужны факты?
За несколько лет открытое «иосифлянское» движение было практически разгромлено: храмы закрыли, епископов, священнослужителей и наиболее активных мирян заключили в лагеря или сослали. Не пощадили даже полностью парализованную матушку Марию Гатчинскую. Её арестовали в 1932 году. Чекисты сволокли неподвижное тело страдалицы с одра, протащили по земле, раскачали и, бросив в грузовик, увезли в тюрьму. Через месяц матушка Мария умерла в больнице.
Не раз за эти годы новорукоположенный отец Михаил был близок к отчаянию, и великой поддержкой стала для него семья отец и крёстная, из пермской деревушки, прежней своей ссылки, перебравшиеся к нему в Аулие-Ату. Здесь поселились в маленькой комнатушке, до того тесной и бедной, что Михаилу приходилось спать на полу. В отличие от него отец, невзирая на все лишения, не только не терял присутствия духа, но смотрел на происходящее с тем просветлённым спокойствием, которое дарит умиротворённость души во Христе. Долгие беседы с ним помогли многое понять. Обладавший энциклопедическими знаниями отец умел легко и просто объяснять самые сложные и глубокие вещи.
Мы живём в страшные, хотя и не последние времена, но чему мы ужасаемся? Ведь нам, маловерам, рассказано и самим Господом, и его пророками и святыми всё, что нас ожидает, и далее он спокойно, словно нечто обыденное, рассказывал, что ожидает мир в будущем. Антихрист не может прийти сам собою, мир должен быть приготовлен ко встрече своего «царя». Поэтому существует, условно говоря, комитет по подготовке торжественной встречи, коллективный антихрист, в задачу которого входит три вещи: подчинить себе финансы мира, подчинить сознание людей и, наконец, получить храм Соломона, в котором должен быть по преданию установлен престол для Антихриста, и откуда он будет править миром. Финансовый контроль уже практически достигнут, и он будет лишь укрепляться. Диктат его сделается столь жестоким, что сломает и поработит многих и многих. Далее на повестке дня стоит сознание. Газеты, радио и прочие новшества станут верным подспорьем в достижении этой цели. Коммунистический интернационал ничто иное, как попытка порабощения сознания, подчинения его одной ложной идее при выхолащивании всего духовного, национального, творческого одним словом, живого. Но эта модель обречена на неудачу. Для того, чтобы служить идее, всё-таки нужно определённое напряжение сил, души. Идея требует жертв. А люди неспособны долгое время напрягаться и жертвовать во имя эфемерного мифа, который не сможет ничего им дать взамен. В любой идее люди раньше или позже разочаровываются, охладевают к ней и, наконец, проклинают. Душа человека тоскует по Истине и поэтому не сможет навсегда удовлетвориться идеей. Отказаться от Истины её может заставить лишь полное забвение, а забвение даёт наркотик. Таким наркотиком могут стать всевозможные развлечения, удовольствия. Жажда удовольствий, беспечной жизни, веселья сегодня «ибо завтра умрём» в том случае, если найдётся способ удовлетворения таковой, сможет одолеть жажду Истины в большинстве душ, если таковые не будут иметь достаточного развития. А его не будет. Помните Шигалёва? «Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов. Высокий уровень наук и талантов доступен только высшим способностям, не надо высших способностей! Высшие способности всегда захватывали власть и были деспотами. Не надо образования, довольно науки! И без науки хватит материалу на тысячу лет, но надо устроиться послушанию. В мире одного только недостает, послушания. Жажда образования есть уже жажда аристократическая. Мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Все к одному знаменателю, полное равенство. Необходимо лишь необходимое, вот девиз земного шара отселе». Это мы наблюдаем уже сейчас в нашей стране.
Враг будет действовать постепенно. Материализм, понижение уровня образования и культуры, разложение нравов в дело пойдёт всё. Церковь истинную подменит её лишённая Христа форма, организация, которая сольётся с другими организациями, поклоняющимися разным богам, объявив это кощунственное соитие торжеством братской любви. Образование подменит набор определённых сведений, который комитет сочтёт необходимым для будущих рабов. Науки настоящие задавят, уничтожив или развратив учёных. Высокую культуру, даже в далёких от религии произведениях, зовущих души к горнему, заменят культурой массовой. Это мы тоже видим сегодня, когда на смену иконе и живописи приходит грубый плакат, классической музыке пошлые куплетики и бравурные песенки, архитектуре жуткие кубы, а высокой словесности бездарные, малограмотные агитки. Такими приёмами сознание человека низведётся до примитивного уровня, на котором человек не способен сконцентрироваться, не способен мыслить на шаг-другой вперёд, не способен к самостоятельному мышлению. Это готовая марионетка, которой легко манипулировать.
Будущий раб ни в коем случае не должен сознавать себя рабом, поэтому ему создадут иллюзию свободной жизни, разрешив свободу в разрушении себя свободу в увеселениях, будь то алкоголь, блуд, всевозможные извращения. Целая индустрия развлечений и иллюзий будет работать над этим. Человек последних дней не будет иметь идей и веры во что-либо, не будет иметь ответственности и самосознания. Его уделом останется одно лишь потребление, в котором он будет ненасытен. Всё, что не касается его сытости и удовольствия, не будет волновать его, тем более что мастера иллюзии легко создадут для него картину иной реальности. Сегодня мы опять же видим, как таковую пытаются создавать коммунисты. И, надо сказать, отнюдь небезуспешно. Человек последних дней будет пребывать в тонком сне, как знаем мы из пророчеств. Созданные иллюзии, параллельная реальность и станет таким тонким сном, и в его мертвящих объятьях человек просто не услышит ни криков избиваемых младенцев, ни праведного глагола пророков. Так будет порабощено сознание.
Дело за храмом. Перво-наперво евреи должны будут обрести своё государство. Только большая война в Европе, которая непременно будет, и некая великая мистификация, которая заставит мир помочь гонимому народу, сможет устроить это. Последним временам, как опять же известно из пророчеств, будет предшествовать большая война на Ближнем Востоке. Итогом этой войны станет возвращение Израилю храма Соломона Вот, собственно, и вся мистерия, которую предстоит увидеть зрящим в более или менее скором или отдалённом будущем. Мы предупреждены об этом, а потому не должны впадать в отчаяние и чрезмерно страшиться. Ведь знаем мы и финал этой мистерии, когда подобно сияющей комете, явится сидящий на облаках истинный Царь, который низвергнет и змея, и блудницу, и Антихриста со лжепророками в преисподнюю, а верным дарует блаженство вечное. Будем же верны этому Царю до смерти, и тогда не окажемся обмануты в чаяниях своих.
Михаил слушал отца, вглядывался в его худое лицо, обрамлённое седеющей бородой и лишь едва заметно посеребрёнными тёмными, отпущенными до плеч волосами, в глаза, светящиеся в минуты таких бесед, и думал, что не ему, а именно отцу следовало бы давным-давно принять сан и нести свою проповедь стынущим сердцам. Быть бы ему в теперешние многотрудные дни епископом! А Михаилу куда уж до него. Службу справить по заученному, требы исполнить только и способен он был, а как живое слово сказать коснел язык, прилипал к гортани. То же и когда приводилось на исповеди какую просьбу о совете слышать. Со всей душой относился Михаил к своим пока малочисленным духовным чадам, но советовать не находился. Одолевали робость и смущение: что он, сам жизни толком не знавший, мог посоветовать другим? И какое право имел? Ну как ошибёшься, скажешь не то То ли дело отец! Вот кто любую душу распознать и понять мог, и дать совет необходимый. И люди тянулись к нему, и приходя к Михаилу, частенько беседовали и с отцом, и с крестной, также даром понимания людей обладавшей. Но при всём том считал он себя недостойным сана, не годным для священнического, а паче святительского служения. Также и крёстная, столько лет монахиней жившая, пострига отчего-то не принимала. Не понимал этого Михаил и скорбел о своей бездарности, моля Бога хоть толикой отцовского таланта благословить его.
Михаил слушал отца, вглядывался в его худое лицо, обрамлённое седеющей бородой и лишь едва заметно посеребрёнными тёмными, отпущенными до плеч волосами, в глаза, светящиеся в минуты таких бесед, и думал, что не ему, а именно отцу следовало бы давным-давно принять сан и нести свою проповедь стынущим сердцам. Быть бы ему в теперешние многотрудные дни епископом! А Михаилу куда уж до него. Службу справить по заученному, требы исполнить только и способен он был, а как живое слово сказать коснел язык, прилипал к гортани. То же и когда приводилось на исповеди какую просьбу о совете слышать. Со всей душой относился Михаил к своим пока малочисленным духовным чадам, но советовать не находился. Одолевали робость и смущение: что он, сам жизни толком не знавший, мог посоветовать другим? И какое право имел? Ну как ошибёшься, скажешь не то То ли дело отец! Вот кто любую душу распознать и понять мог, и дать совет необходимый. И люди тянулись к нему, и приходя к Михаилу, частенько беседовали и с отцом, и с крестной, также даром понимания людей обладавшей. Но при всём том считал он себя недостойным сана, не годным для священнического, а паче святительского служения. Также и крёстная, столько лет монахиней жившая, пострига отчего-то не принимала. Не понимал этого Михаил и скорбел о своей бездарности, моля Бога хоть толикой отцовского таланта благословить его.
Ссылка в Аулие-Ату, древнейший город Казахстана, оказалась промыслительной. Именно сюда в начале 1934 года был водворён ссыльный митрополит Петроградский Иосиф. Много тяжких мучений привелось к тому времени пережить святителю в нескончаемых гонениях. В тридцать первом году он был этапирован в Алма-Ату, оттуда Чимкент, а затем в село Ленинское Каратасского района. Жизнь в этом Богом забытом углу оказалась подлинным мытарством. Местные жители насторожённо относились к ссыльным и не желали дать постой опальному митрополиту. Единственным «жилищем», которое нашлось для него, стал хлев со свиньями в плетёном сарае. В зной и стужу он оставался там, спал на досках, отделённый от свиней несколькими жердями. Результатом таких ужасных условий жизни стала сперва малярия, а после тяжёлое заболевание желудка. Благодаря многочисленным посылкам от родных и близких, владыка выжил, но вскоре был арестован вновь и лишь после разбирательства освобождён и возвращён в Чимкент. Там он смог отчасти поправить здоровье, но после краткой передышки последовал ещё один арест с этапом в гибельный Нижний Талас. Только вмешательство Пешковой спасло митрополита от верной смерти, и он был оставлен жить в Аулие-Ате.