Это лишило «гражданина Каратаева», а тогда ещё отца Вениамина в миру Ростислава Андреевича Арсентьева возможности встретиться с монахом Андроником в миру Алексеем Фёдоровичем Лосевым. Зато другая встреча оказалась для него поистине драгоценна. Как-то дождливым вечером отец Вениамин, волоча по грязи больную ногу, подошёл к костру, чтобы немного обогреться. Через несколько минут к огню приблизился, опираясь на лопату, худощавый человек в бушлате и шапке, частью скрывавшей его обветренное лицо. Всё же что-то знакомое почудилось в нём, в глазах, смотрящих удивительно светло даже в этом земном аду.
Отец Анатолий?..
Прежде они встречались лишь несколько раз, когда бывший полковник привозил корреспонденцию в Киев. Настоятель церкви во имя святой Магдалины Анатолий Жураковский был одной из ключевых фигур церковной оппозиции на Украине. Он имел связь с Феодором Андреевым, к которому в этих целях отправил свою духовную дочь Валентину Яснопольскую, оставшуюся вместе с семьёй отца Феодора по его кончине. Арестован отец Анатолий был в Тридцать первом году и наряду с епископом Алексием (Буем) приговорён к высшей мере с заменой на десять лет концлагерей.
Вот, и оказались мы с вами в аду, отче
Отец Анатолий протянул коченеющие руки к огню, покачал головой:
Нет, отче. Если кто-то в аду то не мы, а они, едва заметно кивнул в сторону маячивших на горизонте охранников. И ещё многие, чьи души теперь развращаются столь нещадно Горе человеку, если он забудет о горнем, если в земной жизни будет искать полноты, сокрытой в вечности. От встречи он будет переходить к встрече, от отношений к отношениям, от забавы к забаве, от ощущения к ощущению. Всякое новое станет всё больше опустошать его душу в бесплодном томлении, покрывая нечистотами. Но до тех пор, пока ни снизошёл он во глубину ада, в его саморазлагающейся, отравленной гибельными стихиями мира душе останется неосознанная тоска по горнему, по самой главной Встрече. У них, ещё один кивок, нет уже и этого последнего спасительного чувства. Стало быть, в аду они, потому что носят ад внутри себя. А в наших душах Христос, а с Ним ад нас не одолеет.
С того дня два священника не теряли друг друга, частенько работая вместе. А работа была такая, какой с древних времён не ведало человечество! Ни бетона, ни железа, ни техники не дали на «великую стройку». И только русские инженеры-«вредители», жизнями своими ответственные за выполнение «указания Самого», не имея ватмана, линеек и света в бараках, могли с этой задачей справиться: возвели земляные дамбы с деревянными водоспусками, чтобы не было течей, гоняли по дамбам лошадей, запряжённых в катки. Ворота шлюзов также сделали из дерева, а стены за неимением бетона сконструировали по аналогии с древнерусскими ряжами высокими деревянными срубами, изнутри засыпаемыми грунтом.
Древнерусские технологии не раз выручали проектировщиков. Деревянные журавли и барабаны с привязанными канатами сетями, вращаемые лошадьми, заменили краны, грабарки и «беломорские форды» (тяжелые деревянные площадки, положенные на четыре круглых деревянных обрубка, запряжённые двумя лошадьми) транспорт. В самодельной вагранке отливали тачечные колёса. Доходило до того, что без пил и топоров валили деревья, обмотав их верёвками и бригадами раскачивая в разные стороны.
Само собой, не организовали и хоть сколь-либо налаженной системы питания. По несколько дней не выдавали хлеб, баланду везли с отдалённых пунктов и привозили ледяной. После конца рабочего дня на трассе оставались трупы, заметаемые снегом. Людям давали такую норму выработки, которую невозможно было поднять даже летом, а зимой она становилась окончательно убийственной. Ночами умерших собирали и увозили сани. Но всех собрать не успевали, и мертвецы так и лежали, чтобы летом, когда снег сойдёт, их кости были смолоты вместе с галькой и пошли на цементирование шлюзов
Пила звенит. Молчи. Терпи. Так надо.
В себя войди. В венце живых лучей
В глубинах сердца храм. Готовь елей,
Войди в алтарь и засвети лампаду,
читал отец Анатолий только что сочинённые стихи, задыхаясь и из последних сил катя вихляющую и увязающую в глине тачку.
Когда-то его родители-шестидесятники ратовали за социальную справедливость, обличая Самодержавие и не веруя в Бога. Их сыну привелось стать Божьим ратником перед лицом сатанинской лже-справедливости.
Войди в алтарь и засвети лампаду,
читал отец Анатолий только что сочинённые стихи, задыхаясь и из последних сил катя вихляющую и увязающую в глине тачку.
Когда-то его родители-шестидесятники ратовали за социальную справедливость, обличая Самодержавие и не веруя в Бога. Их сыну привелось стать Божьим ратником перед лицом сатанинской лже-справедливости.
У моего брата над кроватью портрет Толстого висел. А над моей, что напротив стояла нарисованный углём в полный рост Спаситель. Христос шёл по дороге, простой мягкий хитон спадал с плеч, не закрывая одетых в сандалии ног. Лицо его было глубоко задумчиво, а глаза видели что-то очень-очень далёкое. От света, струившегося с полотна, в нашей комнате становилось особенно тихо и ясно
Грохот радио заглушал тихий голос отца Анатолия. Об этом проклятом изобретении не позабыли надзиратели. День и ночь вещало оно, сводя с ума, вслед за начальством требовавшее выполнять и перевыполнять. Ударный труд, соревнования между бригадами, удвоение норм выработки, дни рекордов, ночные штурмы Изобретательны были начальники культ-просвет-частей, набранные сплошь из уголовников!
Время от времени инспектировали тот или иной участок главные «плантаторы» Беломорстроя: товарищи Коган, Раппопорт, Жук, Фирин, Берман и Френкель, недавно привезённый на Соловки в качестве заключённого, но скоро вознесшийся на невиданную для зэка высоту, благодаря разработанной им системе эксплуатации рабского труда. Именно этому человеку приписывалось авторство лагерной системы в её окончательном виде, опробованном на Беломоре. Лицо зеркало души. И для тех, кто желал бы увидеть материализовавшийся «ад в душе», о котором говорил отец Анатолий, довольно было взглянуть в лицо Нафталия Ароновича Френкеля
Сам же батюшка, подобно написанному углём образу в своей комнате, излучал свет, бывший на вес золота в условиях бешеной стройки.
Его служение началось в Киеве вскоре после революции.
Вы не представляете себе, на что был похож Киев, когда я вернулся туда с фронта. Мародёрство, грабёж, беженцы, горе повсюду, горе со всех сторон Бог подарил мне встречу с истинным подвижником архимандритом Спиридоном (Кисляковым). Это был человек самой живой и непосредственной веры. Такую вы не встретите в человеке из интеллигентского, дворянского звания. В таком она обуздывается нужными и не нужными знаниями, всевозможными правилами этикета А отец Спиридон был из крестьян. А народная религиозность, отче, особенно горяча. Всякую бесовскую победу в мире отец архимандрит чувствовал, как личное поражение, и глубоко скорбел. Самолёты казались ему крестами, извергающими смерть срамом для христианина Он имел колоссальное влияние на людей. И он не ждал, когда они придут к нему, а сам шёл к ним помогал нуждающимся и нёс свою проповедь И как же стыдно было, отче, от людей, от солдат, к которым мы приходили, слышать: «Где же вы были раньше с вашей благой вестью? Если бы вы раньше пришли, может, мы себя бы не потеряли!» Отче! Страшный грех нашей Церкви, что она утратила связь со своей паствой, что перестала нести людям благую весть, и люди, которым не дали познать Христовой истины, ушли в разбойники. Я видел, как были растеряны наши пастыри в Киеве. Лишь немногие нашлись, как говорить с людьми. Остальные остались чужими, лишь исполняющими требы до той поры, пока люди, давно потерявшие Христа, считали должным по традиции блюсти форму.
Если бы я был зодчий, то на дверях храма изобразил бы эту картину: Его с лицом, полным гнева, испуганные лица торговцев и затаённая злоба и ненависть в глазах учителей-фарисеев. А дальше что? Приходили бы прихожане, кланялись бы, лобзали. Ну, а потом? Привыкли бы. Ведь люди, целуя крест, забывают о Распятом, люди целуют Евангелие, не вдумываясь или забывая те истины, которые написаны в нём, не исполняют и заповедей Его.
Прошли времена, исчезли жившие с Ним, храм Иерусалимский разрушен. На месте его построен новый храм, наша Церковь А что же внутри изменилось? То же торгашество в храме, та же купля-продажа, тот же звон денег. Священнослужители так же, как и тогда, величественны в своих одеяниях и раболепны с власть имущими. Та же ложь, тот же обман проникает сюда, за порог храма.
Говорят, что виновато настоящее, время гонений Да, пропаганда, и большая пропаганда, ведётся уже целых десять лет против Церкви. Но работа по созданию Церкви велась как будто не десять лет, а сотни лет, тысячу и больше, и всё, значит, пошло насмарку? Чья же это вина?
Наша и только наша! Говорят, что худшие ушли, а лучшие остались. Это ложь. Ушло много людей с очень хорошими, честными, чуткими душами Мы потеряли нашу паству, а с ней потеряли Россию
В Двадцатом году смертельно больного чахоткой Жураковского архимандрит Спиридон привёз в деревню, спросил у крестьян после службы: «Хотите ли увидеть перед собой сейчас Христа? и выдвинул вперёд Анатолия: Вот юноша, помогите выходить его, и среди вас будет присутствовать Христос». С Божьей помощью больной был излечен и вскоре принял священнический сан.
Заветной идей отца Анатолия было создание общины, не формальной, а соединённой духовными узами и общими благими делами. Таковую организовал он при своей церкви. В сугубо враждебной среде, полной горестей, лишений и гонений, община сделалась своеобразным кружком выживания. Члены общины помогали друг другу и прочим нуждающимся, чем могли: врачи помогали больным, сёстры ухаживали за ними, имевшие достаточное образование занимались в качестве домашних учителей с детьми верующих, община собирала деньги и помогала сиротам и заключённым. Собираясь вместе, братья и сёстры изучали Писание, богословскую и классическую литературу, слушали лекции профессоров разогнанной Киевской духовной академии. В сущности, община отца Анатолия являла собой единственно возможный истинный образчик «свободы-равенства-братства» во Христе, по закону любви и Истины.