Впоследствии Ксения узнала, что Жанузакова была первейшей интриганкой в издательстве, она питалась слухами и сплетнями, как воздухом, привыкла быть в курсе всех событий. Неведение в отношении Кабировой доводило ее до белого каления, но она привыкла держать лицо. Далее Фарида представила ей троих женщин по именам: Карлыгаш, Раиса и Галина.
Фарида подвела ее к столу: Вот ваше рабочее место, она указала на стол с картотекой возле двери слева. Садитесь ко мне. Я вас введу в курс дела. Работа, к сожалению, техническая, не знаю, на что вы рассчитывали с высшим образованием, хотя и не по нашему профилю. До вас работала девица вообще со средним образованием, и ничего, справлялась.
Колкости из нее так и сыпались.
Ксения смиренно ответила: Я тоже надеюсь справиться.
Фарида:
Вы когда выходите на работу?
Ксения: Пока сдам дела на прежней работе, пока оформлюсь к вам, думаю, за три дня управлюсь. Вы позволите? она спросила с дружеским лицемерием.
Фарида: Конечно, конечно! А сейчас пойдемте ненадолго, я хочу кое-что спросить у вас по секрету.
Они вышли в коридор, и Фарида стала допытываться, кто за нее просил директора. Выяснилось, что желающих в переводную было несколько, две из них с филфаком. Ксения решила нагнать таинственности:
Фарида Тулегеновна, я, к сожалению, не могу назвать имя этого человека, слишком высокую должность он занимает в ЦК, мы с ним работали в одном здании, немного общались. Случайно выяснилось, что он хорошо знает вашего директора.
Жанузакову она явно разочаровала, но и дала понять, что она не простая птица, а со связями. На том они и расстались, Фарида вернулась в свою комнату не солоно хлебавши, а Ксения отправилась в редакцию «Простора» освобождать рабочее место.
Сотрудники, зная о ее уходе, появлялись в приемной один за другим, и каждый норовил что-то сказать на прощанье, иногда не совсем дружелюбное. Она всетаки не влилась в их коллектив.
Мирнов с легкой ехидцей: Ну, ты высоко взлетела! Упасть не боишься?
Ксения ответила с усмешкой: Ненамного выше секретарши.
Мирнов: Смотри в оба! Жанузакова та еще стервоза, мягко стелет, да жестко спать. Хобби у нее: в душу залезть, выпытать, чем человек дышит, а потом наплевать в эту самую душу.
Ксения ответила дружески: Спасибо, Виктор!
Мирнов: Может, переводик когда подкинешь по старой дружбе?
Ксения: Может.
Мирнов вышел, вслед за ним явился Бердников.
Бердников с наигранной радостью: Ну, девицакрасавица, мои поздравления! Все издательства серпентарии. Держи ухо востро! Там рукопись моя у Ленки Шкловской, пусть не затягивает.
Ксения: Владлен! Ты меня с кем-то путаешь. Я ведь не главным редактором, а младшим, и не в русскую редакцию, а в переводную.
Владлен: Так я желаю тебе побыстрее в русскую перебраться!
Ксения: Ну, не знаю, там, поди, все с филфаком
Владлен: Ага, с фигой с маком. Там у них татарка одна с толстой ж вообще непонятно, как затесалась. На расклейке сидит да чаи гоняет. Сама увидишь.
Ростов вызвал ее к себе.
Ростов: Ксения Анатольевна, от души рад за вас! Это ступенька вверх. Вы очень способный человек, и поэт талантливый, и редактор вдумчивый, я читал вашу правку. Главное, с Фаридой подружиться, и она будет вам переводы давать, а это заработок. Она, конечно, любит посплетничать, но не злобно. Рая там очень хорошая женщины и редактор компетентный, вы подружитесь. Не теряйтесь, звоните, заходите! Всегда буду рад. Удачи вам!
Ксения: Большое спасибо, Петр Аркадьевич! До свиданья.
Ростов: Новые стихи ко мне прямо заносите, я посмотрю и Антону передам.
Зашла Надежда, завиляла хвостом.
Чернавина: Слышала, слышала, с повышением! Конечно, переводная это не русская редакция. Но зато там можно гонорары срубать на переводах, особенно, когда срочно. А ты неплохо переводишь. Жаль, что не в русскую. Олег рукопись готовит новую, там у него социальные стихи, довольно крамольные. Наверняка эти перестраховщики будут мурыжить и выдергивать. Хорошо бы своего редактора иметь. Тебе ведь нравятся его стихи?
Ксения искренне: Очень! Особенно социальные. Чернавина: Там сейчас на поэзии Галошина сидит. Не столько работает, сколько провинцев в постель затаскивает, потаскушка! Не хочу, чтобы книга Постникова к ней попала. А другие вообще не редакторы. Так что желаю тебе повышения до редактора русской поэзии.
Ксения с сомнением:
Галошина разве уйдет с такого завидного места? Надежда: Можно посодействовать. Многие на нее обижаются. Надо с Томской переговорить, она ее не долюбливает, был какой-то конфликт по прошлогодней книжке. Так что, дерзай, сударыня Кабирова!
Вышел и Ларичкин из кабинета.
Ларичкин: Спасибо, Ксения Анатольевна, вы нас выручили. Желаю вам благополучия на новом месте и не останавливаться на достигнутом. Не забывайте нас! он первый раз протянул ей руку.
Ксения: Берегите себя, Вадим Иванович! Всего вам доброго!
В приемную пожаловал мэтр Валеров.
Валеров: Ну, Ксения Анатольевна! (обратился официально) Поздравляю! Большому кораблю большое плавание. Я думаю, что переводная редакция это этап на твоем пути. Твои способности достойны места редактора в русской редакции. Запомни: я тебе друг. Напоминай почаще о последней подборке, я обязательно посмотрю и сдам в номер Ростову.
Ксения: Спасибо, Антон! Особенно за высокую оценку моих скромных способностей.
Подборка лежала у Валерова уже месяца три. Это притом, что она работала в редакции и часто смотрела на него с укором во взгляде. А теперь?
Из кабинета появился Косенко, он уже уходил домой. Антон ретировался.
Косенко: Жаль, жаль, что вы уходите. Мы неплохо сработались. Хочу предостеречь вас, Ксения Анатольевна! Наш коллектив все-таки порядочные люди, никто вас не оскорбил, не обидел. Но в издательстве совсем другие люди, не творческие, в основном, не понимают ранимой души поэта. Я к чему? Не будьте там откровенной, особенно в переводной редакции. Жанузакова коварная женщина, типично восточная черта. Опасайтесь ее. И еще: пишите прозу. У вас талант. Стихоплетов много, а стоящих прозаиков единицы, не считая литературных генералов. Рассказ ваш меня поразил, честно говоря. Такое знание деревенской жизни не каждому дано.
Ксения: У меня родители деревенские и все предки тоже, сибирские корни. Павел Петрович, а я восхищаюсь вашим талантом, и человек вы замечательный. Будьте здоровы! Новых книг вам! Спасибо за предупреждение, есть у меня такой недостаток, никак не избавлюсь. Верю людям, хотя много подлостей от них вынесла.
Косенко ушел. Ксения тоже закруглялась со сборами. Последним в приемную зашел Гердов.
Ксения заговорила первая: Юрий Михайлович, прощаюсь с вами. Сегодня последний день отработала. Завтра уже на новое место. Вы чудесный человек, и пишете замечательно, очень правдиво и честно. Я вам желаю стойкости. Люди, к сожалению, не всегда понимают, что наносят человеку обиду, как в вашем случае. Язык мелет, а сердце молчит. Мне будет не хватать вас, вашей доброты.
Косенко ушел. Ксения тоже закруглялась со сборами. Последним в приемную зашел Гердов.
Ксения заговорила первая: Юрий Михайлович, прощаюсь с вами. Сегодня последний день отработала. Завтра уже на новое место. Вы чудесный человек, и пишете замечательно, очень правдиво и честно. Я вам желаю стойкости. Люди, к сожалению, не всегда понимают, что наносят человеку обиду, как в вашем случае. Язык мелет, а сердце молчит. Мне будет не хватать вас, вашей доброты.
Ксения догадывалась, что Гердов был немножко в нее влюблен, особенно после того случая, но никак не проявлял свою симпатию. Ростов тоже был к ней неравнодушен, но он хотя бы комплименты говорил. А Гердов только смотрел на нее ласково.
Гердов: Дорогая Ксения Анатольевна, я очень, очень рад за вас, что кто-то оценил ваши способности и предложил место в издательстве. Догадываюсь, что кто-то рекомендовал вас. Ну, это не мое дело. Будь у меня возможности, я бы назначил вас завредакцией, не сомневаясь, что вы справитесь.
Ксения: Ой, Юрий Михайлович, вы меня смущаете! Только вам проболтаюсь. Вы же знаете Акима Тарази? (Гердов кивнул) Вот он попросил за меня своего друга Мусаева. Никакой тайны мадридского двора.
Гердов: И правильно сделал, не пожалеет. Как бы я хотел, чтобы вы работали в русской редакции! Там нет знающих редакторов. А вам бы я с радостью доверил свою новую книгу, рукопись уже ходит по рецензентам, надеюсь, поставят в план.
Ксения: Я бы тоже не отказалась работать в русской редакции. Поживем-увидим. Не Боги горшки обжигают, будет место, попрошусь. Берегите свои нервы, Юрий Михайлович! До свиданья!
Гердов пожал ей руку, прощаясь, и ушел. «Ну, вроде, со всеми распрощалась. Жаль даже расставаться, столько хорошего о себе услышала. Жаль, Федина сегодня нет, сказал бы что-нибудь ехидное на прощание», подумала Ксения, осмотрелась в последний раз, взяла пакеты с вещами и покинула приемную «Простора». Дела Елизавете она сдала еще вчера. Дома она позвонила Акиму, от души поблагодарила. Еще один этап ее жизни закончился. Пришла чужой и ушла чужой. Ну, почему она считает себя выше других? Почему ей не усредниться? И все были бы довольны.
На следующий день она вышла в переводную редакцию. Атмосфера с самого утра была рабочая. Тихо шелестели стра-ницы, изредка звонил телефон. Она стала изучать картотеку. Авторов она почти никого не знала. Маститых казахских поэтов и прозаиков переводили, в основном, москвичи. Среди них были довольно известные имена. Разбирая карточки, Ксения присматривалась к троим женщинам-редакторам. Одна сидела, как она поняла, на переизданиях. Она за пару недель разобралась со своими обязанностями, типа секретарских, появилось свободное время, и Ксения, чтобы не сидеть без дела, стала просматривать рукописи переводов. Попалась ей в руки рукопись известного казахского поэта Тажибаева в переводе известного московского переводчика Анатолия Наймана. Она пролистала несколько страниц, отпечатанных на отличной финской бумаге, и поразилось убожеству переводов. Едва ли не в каждом стихотворении рефреном звучало выражение кабы. Что оно обозначало, переводчик и сам, наверное, не знал. Она сделала карандашом несколько правок и предложила посмотреть Фаризе. Та просмотрела и сделала большие глаза:
Женщины, вы только почитайте, какую правку Ксения сделала самому Найману!
Рукопись пошла по рукам. Все согласились, что правка вполне профессиональная, а Найман халтурщик. Но поскольку сам автор является авторитетом, и он одобрил перевод, то исправлять ничего не надо. Ксения сделала первый неутешительный вывод: всем глубоко плевать, в каком виде выйдет книга.