Я согласна в архив.
Вот и замечательно. Когда выходите?
В понедельник.
Вот и прекрасно. Подходите сразу к нам, распишитесь на приказе о переводе.
Ксению охватила ярость: «Еще бы не замечательно, еще бы не прекрасно без шума и скандала избавиться от неугодной в приемной секретарши. А кэдэ (К.Д.) чего испугался? Еще считала его человеком. Такое же дерьмо, как все. Чистенький нашелся, непогрешимый пока сидишь в кресле. Грехи обнаружатся, когда вылетишь». Она ярилась, спуская пар, понимая, что ей повезло, что кто-то посодействовал, может, В.Н., может, Кондратович. Ее могли вышвырнуть без выходного пособия, без объяснения. Мелкая сошка вот кто она. Было ЧП год назад. Один из референтов отдела легкой промышленности напился до «белой горячки» и пытался повеситься. Его спасли. На работе он больше не появился. В ДТ блюли моральный климат, нравственность должна быть на высоте, все сотрудники должны быть непогрешимы.
Тщательно и нарядно одетая, с прической, на каблуках с высоко поднятой головой она вошла в ненавистное здание. Предъявила милиционеру пропуск. Он уставился на нее во все глаза, даже рот приоткрыл.
Что, не узнаете? Она самая, что с четвертого этажа сва-лилась, она забрала из его руки «корочки».
Милиционер покраснел. Она шла, как всходила на костер: взгляды так и прожигали. В отделе кадров все замерли, когда она вошла и вызывающе-громко поздоровалась. Но здесь сидели сотрудники вымуштрованные и привычные к лицедейству.
О, Ксения Анатольевна, присаживайтесь, пожалуйста! Как здоровье? Как дела? Вы хорошо выглядите. А говорили завотделом кадров, будучи уже в подпитии, осекся.
что я в инвалидной коляске въеду? слегка усмехнулась вошедшая и услышала в ответ ледяное молчание.
Мустафаев суетливо подал ей листок бумаги.
Пожалуйста, ваше заявление о переводе
Ксения присела, быстро написала заявление, поднялась, протянула заведующему.
Я могу идти?
Да, да, Жамиля Хамитовна вас ждет.
«Ты гляди, какая честь. Мою персону ждут», опять усмехнулась Ксения, уже мысленно.
Завархивом была невысокой плотного телосложения женщиной за 40, круглощекая, со здоровым румянцем на лице, к тому же неплохой человек, но к новой сотруднице отнеслась настороженно: наслышана была. Стерва Вероника Павловна постаралась создать мнение. В процессе работы они постепенно разговорились и впоследствии даже подружились, насколько это было возможно в отношениях начальницы с подчиненной. А когда случайно Жамиля углядела, что Ксения пишет стихи, она прониклась к ней уважением. Работой ее не загружала, тем более, что в отделе и тем двоим, кроме Ксении, делать было особенно нечего, хотя видимость они четко создавали. Ксения тоже не лыком шита, освоила это искусство еще с канцелярии.
Две комнаты архива располагались в самом глухом углу четвертого этажа, других отделов на нем не было. Сотрудники аппарата бывали здесь редко, все справки брали по телефону. Правда, с появлением овеянной дурной славой Ксении под разными предлогами зачастили секретарши и даже референты из самых любопытных. Без стеснения ее разглядывали, как диковину какую-то, пытались завести разговор. Она отвечала односложно и неприветливо, не то, что раньше улыбаясь. Похоже, теперь улыбку ей заменяла усмешка. От нее отступились, по крайней мере, в архиве ее оставили в покое. Она узнала от Вероники Павловны, что слухи о ее гениталиях распространяла Гуля, занявшая ее живое место. Она как-то зашла в свою бывшую приемную, не спеша подошла к столу секретарши и сказала:
Надеюсь, твои гениталии, то есть, п в порядке? Кэдэ доволен? Коза ты драная, вспомнила она сибирское безобидное ругательство и пошла себе неспеша восвояси.
Надеюсь, твои гениталии, то есть, п в порядке? Кэдэ доволен? Коза ты драная, вспомнила она сибирское безобидное ругательство и пошла себе неспеша восвояси.
Гуля осталась в столбняке. Ксения решила не прощать обиды и отвечать тем же.
Лезут в душу мне люди разные
Ковыряются, ищут суть.
Лезут гнусные, лезут грязные
Ведь запачкает кто-нибудь!
Любопытные, лицемерные,
Сердобольные прямо жуть!
Все бы шарились,
Все бы мерили,
Не смущаясь притом ничуть.
Моя снег-душа станет месивом
Вся истоптана, испоганена.
Добивайте меня! Ах, как весело!
Я сама собой уже ранена.
Не хочу быть открытою книгой,
Чтобы каждый, мусоля пальцы,
Как хотел меня, так и двигал,
Как хотел в меня,
Так и пялился.
Не хочу, как картину вывесив,
Свою душу предать обозренью.
Улюлюканья мне не вынести:
Ни душою, ни слухом, ни зреньем.
Она бы, честно говоря, предпочла сидеть на своем рабочем месте и не высовываться лишний раз, чтобы не возбуждать серпентарий. Но ей приходилось выходить: на почту, в книжный киоск, в аптеку и, разумеется, в столовую, в буфет. Приходилось-таки коротко отвечать на вопросы, вступать в разговор, ведь все так любезно осведомлялись о ее драгоценном здоровье.
Теперь она наблюдала всех этих людей, в основном, недружелюбных к ней, но притворяющихся дружелюбными, наблюдала, изучая. Цель изучения пока была неясна ей самой. Между всеми было много общего, в частности, все почему-то улыбались, натянуто, притворно, но все же. Может, с улыбкой было легче говорить колкое, едкое, двусмысленное, скабрезное. Вроде невсерьез, в шутку. Улыбаюсь же я, черт возьми! Ксения, начав писать, писала не только стихи, записывала мысли, наблюдения, одним словом, что в голову придет, заинтересовалась психологией, мотивами человеческих поступков, причиной того или иного их поведения или высказывания. Объектов для изучения было предостаточно, правда, в большинстве своем не особо интересных.
Обедали они вдвоем с Салтой, предпочитая сидеть за столом без посторонних, и поэтому ходили в столовую после всех остальных сотрудников. Салта была невысокого роста, стройная, с красивыми ногами, приятным, но обычным лицом, правда, одевалась почемуто в странную мешковатую одежду, отчего фигура выглядела бесформенной. Она была довольна скрытна и лишь изредка проговаривалась Ксении о той или иной сплетне, связанной с ее именем, не называя источника. Хорошего о ней никто не говорил, а дурным она была сыта по горло. Разумеется, Салта знала, какие разговоры ходили в аппарате о связи приятельницы с замуправляющего Делами Совета Министров В.Н. Именно ему она позвонила в вечер несчастья. А сейчас именно к нему она посоветовала обратиться со стихами, он может ей помочь с публикацией.
Ты говорила, что хочешь уйти отсюда. А куда, ты подумала? Если ты опубликуешь стихи, то сможешь устроиться с помощью того же В.Н. в какую-нибудь редакцию. Ты же грамотная, начитанная, с высшим образованием, в юности Салта немного общалась с богемой, когда училась на сценарных курсах, были у нее даже знакомые из этой среды: поэтесса и критик.
Думаешь, так просто? сама она не знала.
Отсюда, выделила Салта, просто.
Ксения не хотела продолжать отношения с бывшим любовником, не хотела его видеть, не хотела его помощи, чтобы снова не чувствовать себя благодарной и обязанной. Она мысленно поставила крест на прошлом. Салта будто прочитала ее мысли.
Ну, хочешь я к нему схожу?
Спасибо, конечно. Но сначала я сама попробую сходить в редакцию.
Как знаешь
Ксения отнесла несколько стихотворений в редакцию молодежной газеты. Через несколько дней позвонила, ее пригласили прийти. Молодой, моложе ее парень высокого роста, светловолосый, с красивым лицом, но холодным слегка надменным взглядом по фамилии Скалон, стоя перед ней в коридоре, произнес речь о высоком предназначении Поэзии, далее посетовал дружески на недостаток гражданственности в ее стихах, далее покровительственно обронил, возвращая ей отпечатанные листки.
Пишите, пишите, отдельные строчки вам удались, приносите, будем рады. Парочку стихов я оставлю, может, удастся куда-нибудь приткнуть он наверняка держал в уме, что она не с улицы, а из Совмина пришла.
С этого шага начался тернистый, усеянный шипами, склоками, сплетнями, непущанием, завистью, путь на Олимп. Несмотря на то, что первая попытка не увенчалась успехом, Ксения не отступила, не пала духом. Может, этот лощеный красавчик, завотделом поэзии, действительно приткнет куда-нибудь пару стишков, решив про себя, как бы чего ни вышло, ведь эта мамзель из Совмина, сразу об этом доложила. Прошло несколько томительных дней ожидания, и Ксении вдруг позвонил помощник одного из зампредов и начал читать е е стихотворение. Она в полном столбняке слушала знакомые строчки. Он замолчал, она резко, подозревая подвох, спросила:
Пишите, пишите, отдельные строчки вам удались, приносите, будем рады. Парочку стихов я оставлю, может, удастся куда-нибудь приткнуть он наверняка держал в уме, что она не с улицы, а из Совмина пришла.
С этого шага начался тернистый, усеянный шипами, склоками, сплетнями, непущанием, завистью, путь на Олимп. Несмотря на то, что первая попытка не увенчалась успехом, Ксения не отступила, не пала духом. Может, этот лощеный красавчик, завотделом поэзии, действительно приткнет куда-нибудь пару стишков, решив про себя, как бы чего ни вышло, ведь эта мамзель из Совмина, сразу об этом доложила. Прошло несколько томительных дней ожидания, и Ксении вдруг позвонил помощник одного из зампредов и начал читать е е стихотворение. Она в полном столбняке слушала знакомые строчки. Он замолчал, она резко, подозревая подвох, спросила:
Где ты взял мое стихотворение?
Приходи, узнаешь.
Она вихрем помчалась в приемную. Помощник протянул ей небольшую газету. Не веря глазам, она читала набранные мелким шрифтом (и правда приткнул) строчки по краю газетного листа.
Звенят сосульки поутру,
Шалит проказник-ветер.
Как леденцы зажав во рту,
Разносит их по свету.
Счастливая улыбка поневоле расплывалась по лицу.
Можно я возьму?
За умеренную плату, он плотоядно улыбнулся, протянул к ней руки, как бы намереваясь заключить в объятья.
Она отвела его руки в стороны, чмокнула его в щеку и пулей вылетела из приемной. Шла по коридору, сжимая в руке газету, а щеки полыхали румянцем радости и восторга. Ее стихи напечатали! Значит, они достойны, значит, она может писать, может стать со временем настоящим поэтом! Она вернулась на рабочее место, стерла с лица улыбку, села за стол. Тайком расправила на коленях газетный листок: Студотряд на комсомольской стройке. Бесплатное приложение к газете «Ленинская смена». « озябшие колени березки греют на бегу». последняя строчка второго стихотворения. Радость распирала ее грудь, заполняла до края душу, хотелось поделиться хотя бы с кем-нибудь! Она позвонила Салте, ее не оказалось на месте. Тогда она попросила ключ у заведующей от ее кабинета.
Мне надо срочно позвонить домой, сказала Ксения вслух и, наклонившись к уху Жамили, шепотом добавила: