– Я не знаю, – заревела я. – Я на голову смотрела. – И тут отчетливо вспомнила, как пыталась нащупать пульс и старалась определить, дышит ли Юрий Павлович. – Была кровь, – не рискнула соврать я. – И дырочки вроде были, только я на них внимания не обратила. Зачем мне эти дырочки, я ж по груди его не била, только по голове… Миша, я его не убивала, – перешла я на отчаянный рев.
– Помолчи, – шикнул он. – И дай мне подумать… Ох, мама моя, до чего ж не везет, ну надо же… Вот что, – немного пометавшись по комнате, заявил он. – Надо его отсюда убрать.
– Куда? – не поняла я.
– Куда угодно. Только подальше от моей квартиры. У меня аллергия на трупы.
– Что ты говоришь? Как это «убрать»? А милиция?
– И никакой милиции. Послушай, дело наше дохлое. Ментам свою сказку можешь не рассказывать. Они ни в жизнь не поверят. Уж я-то знаю… Вот что, когда ты на улицу сиганула, входная дверь была открыта?
Я зажмурилась, но не от желания восстановить события в памяти, а от ужаса, потому что прекрасно помнила, как возвращалась за ключами.
– Заперта на ключ.
– Вот-вот. Менты умрут от счастья. Скажут, как же так, гражданочка, ключи на тумбочке, дверь заперта, следовательно, на улицу выйти никто не мог, а у вас тут труп образовался.
– Ты мог. Ведь вошел же?
– Но после того, как дядю кокнули.
– Ты мог войти раньше, когда я лежала без памяти, а потом разыграть этот спектакль.
– И на фига мне это, не подскажешь? Если б я его кокнул, то быстренько бы смылся, и возись сама с этим трупом как знаешь. А я приперся, и надо же: в самый неподходящий момент.
– Я его не убивала, – кусая губы, заявила я.
– Конечно. И я его не убивал. Но кто-то его кокнул?
– Почему я должна тебе верить?
– А я с какой стати должен верить тебе? – скривился Мишка. – Говорю, дело наше дохлое. Не тебя, так меня непременно посадят, а скорее всего обоих.
– Но почему…
– По кочану. И отвяжись. Говорю дохлое, значит, дохлое. По башке ты ему двинула, выходит, и пристрелить вполне могла от избытка чувств, а на меня и так всех собак рады навешать. Я уже семь месяцев отсидел в СИЗО, и можешь мне поверить, ни малейшего желания туда возвращаться не имею.
– За что? – вдруг спросила я.
– Чего? – не понял Мишка.
– За что сидел семь месяцев?
– А-а, из-за твоей сестрицы, чтоб ей… Ладно, чего теперь. Но мне там жутко не понравилось, и тебе тоже не понравится, так что слушай, что говорю: надо от него избавиться.
– Почему я должна тебе помогать? А если ты его вправду убил, а теперь… Ведь я не убивала…
– Опять сказка про белого бычка, – развел руками Мишка. – Короче, так: я не верю тебе, ты не веришь мне, труп здесь, менты нагрянут, и чем дело кончится, ведомо одному господу. Второй вариант: ты веришь мне, а я тебе, и мы быстренько избавляемся от трупа.
– А потом?
– А потом суп с котом. Давай решим одну проблему, а уж после этого будем голову ломать над остальным.
– Но как мы от него избавимся? – теряя уверенность, спросила я. – На руках понесем?
– Зачем? В гараже машина. Вывезем потихоньку… Ой, с души меня воротит от такого дерьма…
– Меня тоже, – кивнула я обреченно.
– Давай шевелись. Найди какое-нибудь покрывало.
Я поднялась наверх, заглянула в шкаф и в самом деле обнаружила кое-что подходящее, правда не покрывало, а верблюжье одеяло, с ним я и вернулась к Мишке.
– Вот, – сказала я со вздохом.
– Годится. Помоги мне, надо его завернуть.
Стараясь не смотреть на Юрия Павловича, я опустилась на колени рядом с Мишкой, мы расстелили одеяло, закатили на него труп и с большим облегчением закрыли его лицо.
– Что теперь? – перешла я на шепот, и Мишка тоже шепотом ответил:
– Я понесу его, а ты двери открывай. – Он взвалил на плечо бездыханное тело и стал спускаться по лестнице, я забежала вперед, открыла дверь гаража и включила свет. – Багажник открой, – прошептал Мишка так тихо, что я едва услышала и ответила:
– Я не умею.
– Нечего уметь, он не заперт, просто поверни вот эту штучку. – Я повернула, багажник открылся, а Мишка чуть возвысил голос: – В углу клеенка, постели ее, да поживее, он тяжелый. – Клеенку я постелила, он положил на нее труп, и тут выяснилось, что в багажнике Юрию Павловичу несколько тесновато. – Вот черт, – разозлился Мишка, укладывая его поудобнее, а я принялась стучать зубами.
– Осторожней, – проронила я, а он огрызнулся:
– Может, сама попробуешь? – Наконец он хлопнул крышкой багажника и сказал: – Садись.
– Куда?
– В машину, естественно. Поедешь со мной.
– Я не хочу…
– Я тоже. Но если решили, значит, надо действовать… И перестань стучать зубами, у меня от этого мурашки по коже.
Я ухватила свою челюсть и, точно во сне, села на переднее сиденье, Мишка устроился рядом, завел машину и тут уставился на меня.
– О черт, иди переоденься. – Я перевела взгляд на свою грудь и только сейчас сообразила, что на мне купальный халат, да еще и в крови. С легким визгом я бросилась переодеваться. – Халат захвати, – крикнул вдогонку Мишка. – Нельзя его в доме оставлять.
Не помню, как я переодевалась, но минут через десять вновь оказалась в машине с пакетом в руках: в нем лежал халат.
– Мы свет не выключили, – пробормотала я.
– Вот и хорошо. Считается, что ты дома. – Я не очень поняла, что он имеет в виду, но уточнять не стала.
Мы выехали из гаража и не спеша двинули в сторону проспекта.
– Куда мы едем? – вновь перешла я на трагический шепот.
– К реке. Самое подходящее место для того, чтобы прятать трупы.
– У тебя есть опыт? – испугалась я.
– Лучше заткнись, – скривился Мишка.
Мы нырнули под мост и принялись плутать какими-то мрачными переулками, наконец дома кончились, и при свете луны я увидела пологий берег реки, заросший кустами. Мишка притормозил возле какого-то странного сооружения из кирпича, открыл окно, взглянул на него и заявил:
– Отлично. – После чего направился к берегу, съехал с песчаной дороги и остановился возле самых зарослей.
– Что дальше? – спросила я, мои зубы отбивали дробь, но я уже перестала обращать на это внимание.
– Выходи, – сказал Мишка, затем открыл багажник, что-то достал оттуда и направился в сторону кирпичного монстра, а я, переминаясь с ноги на ногу, ожидала небесной кары в виде милицейского патруля или каких-нибудь сумасшедших купальщиков.
Точно в ответ на мои мысли со стороны города появились огни, причем штук шесть, вскоре грохот двигателей возвестил о том, что к реке несется кавалькада мотоциклов. Я крикнула Мишке, но получилось тихо и жалобно, мотоциклы приближались, я завертелась на узком пространстве между кустами и машиной, но единственное, что сообразила сделать: захлопнула багажник. Потом прилегла в высокую траву, ближе к зарослям, потому что незваные гости уже были в нескольких метрах от меня.
Сначала я решила, что они проедут мимо, но тот, что ехал впереди, затормозил, и остальные замерли как по команде. Здоровенный парень, обвешанный цепями, точно новогодняя елка украшениями, постучал по стеклу «девятки» и сказал:
– Эй, дядя, здесь наша территория. С тебя штраф, десять баксов.
Я уткнула голову в согнутый локоть, с ужасом ожидая, что за этим последует. А последовало вот что: публика, никак не меньше десяти человек, окружила машину, кто-то распахнул дверь и весело сообщил:
– Хозяин отсутствует, а ключи в замке.
– Может, решил искупаться?
– Ну что ж, назад пойдет пешком. – Все дружно заржали, один из парней сел за руль, потому что заработал двигатель, и через полминуты все направились по песчаной дороге в сторону кладбища, впереди Мишкины «Жигули», а за ним мотоциклы. Еще через минуту сделалось темно и тихо, лишь луна продолжала сиять ровно и отстраненно… К этому моменту появился запыхавшийся Мишка.
– Где машина? – рявкнул он, я вылезла из кустов, ткнула пальцем на запад и сообщила:
– Там.
– А труп? – Я только головой покачала. – Эти придурки угнали машину вместе с трупом?
– Они ж не знали, что он там.
– А ты куда смотрела? – разозлился Мишка.
– Я в кустах лежала, – огрызнулась я. – Ты чего хотел, чтоб я вступила в поединок с десятком парней? Нет уж, спасибо…
– Да им бабки нужны.
– Точно. Десять баксов. У меня с собой ни копейки. А доллары я видела только в кино. И отвяжись. Если ты такой храбрый, чего ж не прибежал и здесь не разобрался?
– А я что делал? Несся как угорелый. Между прочим, расстояние приличное. – Тут я с ним не могла не согласиться.
– А зачем ты вообще туда поперся? – проявила я интерес.
– За камнями, чтобы труп утопить понадежнее. – В доказательство он продемонстрировал мне мешок, правда пустой.
– Чего ж ты сразу камней не захватил?
– В целях безопасности, близко на машине подъезжать не резон, там мог быть сторож, запомнит номер и…
– Мишка, – заревела я, наконец-то сообразив, что произошло. – Что ж нам теперь делать? Ведь никто не поверит, что мы не виноваты.
– Это точно, – кивнул он удрученно. – Труп проворонили и… Ладно, – почесав в затылке, заявил он через некоторое время. – Кончай хныкать. Потопали отсюда. Один умный человек, не помню кто, утверждал, что из любой ситуации можно найти выход, если, конечно, мозги есть. У тебя как с этим делом?
– С каким? – не поняла я.
– С мозгами, конечно.
– Не знаю. По-моему, не очень, – вздохнула я.
– Тогда делай что говорю, авось и прорвемся.
– Мишка, может, в милицию, пока не поздно?
– Поздно, матрешка, поздно. – Он взял меня за руку, и мы побрели по тропинке в сторону города.
– Как ты думаешь, что они сделают с машиной, то есть с Юрием Павловичем? – помолчав немного, спросила я.
– Смотря какое на них произведет впечатление покойный. Если сильное, бросят машину вместе с ним, если убойное, сделают за нас нашу работу: труп утопят, а тачку разобьют, а если к трупам они равнодушны, то скорее всего решат заработать.
– Как можно заработать на трупе? – растерялась я.
– Очень просто. Позвонят завтра по телефону и предложат его выкупить.
– И что мы будем делать? – боясь упасть в обморок, пролепетала я.
– Мы будем искать убийцу. Настоящий убийца – наш единственный шанс не угодить в тюрьму…
– А как мы его найдем?
– Пока не знаю.
Мы уже вышли к ближайшим домам, Мишка огляделся, желая сориентироваться, и потянул меня за руку.
– Но для того, чтобы найти убийцу, нам понадобится время, именно поэтому следует максимально оттянуть момент счастливого свидания с милицией. Поэтому я сейчас отправлюсь в кабак, чтобы граждане меня увидели и запомнили. А ты иди домой, вычистишь ковер и все уберешь как следует. Ясно?
– Ясно, – кивнула я. – Только я боюсь одна домой. А если милиция приедет?