– Кто-нибудь из девушек пришел бы. И мистер Буш.
– Этого недостаточно. Нам нужны те, кто не придет, и потому надо устроить хороший взрыв. Вы подадите в суд на шестерых человек за моральный ущерб, каждый иск – на миллион долларов. Иск о защите чести и достоинства. Он хотел бы еще один иск на компанию, но адвокат не разрешил. Адвокат сейчас готовит бумаги и подаст дело в суд сразу после нашего звонка. Его зовут Натаниэль Паркер, дело свое он знает. Вряд ли эти иски дойдут до суда, так что вы ничего не получите, идея не в этом. Идея в том, чтобы полетели пух и перья. Не хотите ли с кем-нибудь посоветоваться, прежде чем мы позвоним Паркеру? У вас есть свой адвокат?
– Нет. – Она стиснула пальцы в кулак. – Я, конечно, сделаю все, что скажет мистер Вулф… Кто эти шестеро?
– Джон Мерсер – раз. Эндрю Буш – два. Филип Хоран – три. Фрэнсис Кокс – четыре. Миссис Эшби – пять. Инспектор Кремер – шесть. Кремер, в силу своего положения, имеет право говорить то, что считает нужным, однако есть и ограничения. Он, похоже, сболтнул кое-что репортеру, а тот, с его слов, либо назвал вас потаскушкой, либо намекнул на это. Так или иначе, ваш иск станет поводом вызвать Кремера в суд как свидетеля, где он должен будет под присягой сказать, откуда у него такая информация о вас с Эшби, да и сам факт вызова будет для мистера Вулфа приятен, так что вы доставите ему большое удовольствие. Вы меня не слушаете…
– Нет, я слушаю. По-моему… Вы не могли бы не трогать мистера Буша?
– С какой стати? Почему?
– Потому что, по-моему, он не мог сказать ничего подобного. Уверена, что не говорил.
– Наверное, не только он. Допускаю, никто из пятерых не говорил. Иск нужен нам для того, чтобы до них добраться.
– Знаю, – кивнула она. – Я понимаю, но… Не хочу, чтобы мистер Буш считал, будто я думаю, что он мог меня оклеветать. Если мистеру Вулфу нужно с ним поговорить, я попрошу его и почти уверена, что он придет.
Я посмотрел на нее изучающе:
– Похоже, утром вы все же кое-что от меня скрыли. Когда вы говорили о Буше, то не сказали, что он явится, если вы ему свистнете.
– Я не это имею в виду! – Она возмутилась. – Я говорю лишь, что он хороший, порядочный человек и не мог так поступить!
– Вы часто виделись с ним вне работы?
– Нет. После мистера Эшби я решила не встречаться ни с одним мужчиной с работы, женат он или нет.
– Ладно, Буша мы исключим, но при условии, что вы обеспечите его явку, если он нам понадобится. – Я встал. – Идемте вниз звонить Паркеру, а после съездим к вам и возьмем ваши вещи, так как вы здесь задержитесь на неопределенный срок. Может быть, на два дня, а может быть, на два месяца. Когда мистер Вулф…
– Жить у вас два месяца? Я не могу!
– Можете и будете, если понадобится. Если вас убьют, отомстить Кремеру мистер Вулф не сможет, настроение у него испортится и он станет просто несносным. Если хотите сделать что-то с лицом или волосами, хотя, по-моему, они и так в порядке, я подожду в кабинете. – Я вышел.
Я ждал ее и не звонил, так как Паркер хотел услышать голос своей клиентки в подтверждение ее существования, и я подумал, не позвонить ли тем временем в оранжерею, вдруг Вулф захочет, чтобы я привез ему к шести Эндрю Буша, а потом подумал, что тогда он захочет видеть и остальных, и от этой мысли отказался. Мягкий я человек. Эльма привела себя в порядок после дневного сна намного быстрее, чем сделали бы это большинство девушек, и я набрал номер Паркера, сказал, что мы готовы, но Буша надо из списка вычеркнуть, и дал трубку Эльме. Он спросил у нее, разрешает ли она ему действовать от ее имени по инструкции Вулфа, она ответила «да», и разговор был закончен. Я сказал ей, что должен сделать еще один звонок, набрал номер «Газетт», попросил к телефону Лона Коэна и спросил, действует ли еще его предложение насчет тысчонки за статейку. Он ответил, что сначала хочет увидеть эту статейку.
– Нам некогда ее писать. У нас дел невпроворот. Но если хочешь, могу продать кое-что даром. Мисс Эльма Вассос, дочь Питера Вассоса, наняла известного частного детектива Ниро Вулфа. Сейчас она находится в его доме, и связаться с ней невозможно. По рекомендации Ниро Вулфа она наняла известного адвоката Натаниэля Паркера, чтобы тот возбудил дело о диффамации против пяти человек: Джона Мерсера, Филипа Хорана, Фрэнсис Кокс, миссис Деннис Эшби, а также инспектора Кремера из полиции Нью-Йорка. С каждого из них она требует компенсацию в миллион долларов за нанесение ущерба ее репутации. Иски будут поданы завтра, скорее всего, до вашего утреннего выпуска. Делюсь с тобой эксклюзивно – по поручению мистера Вулфа. Паркера мы предупредили, что вы ему наверняка позвоните, чтобы подтвердить информацию, и он даст подтверждение. Искренне ваш! До встречи в суде.
– Подожди минутку, не вешай трубку! Нельзя же так…
– Прости, я занят. Перезванивать не нужно, я ухожу. Печатай сразу – заплатишь потом.
Я отключился и пошел в кухню предупредить Фрица, что мы уходим, а когда появился в прихожей, Эльма уже сама надела пальто и берет. Поскольку она жила в центре города, мы вышли на Восьмую авеню и взяли такси. Идти рядом с ней было приятно. Когда идешь рядом с девушкой, можно сразу понять, хочешь ли ты с ней потанцевать. Нет, если она шагает с тобой в ногу или цепляется за локоть, чтобы не отставать, и да, если она естественной походкой идет рядом.
Еще один штрих к портрету: когда такси свернуло на Грэм-стрит и остановилось возле дома номер 314, она не стала извиняться за свой район. К тому же в декабрьских потемках он выглядел лучше, чем при дневном свете. В потемках все выглядит лучше. И грязь не такая грязная. Хотя должен сказать, что подъезд, куда мы вошли, все же требовал некоторого внимания, а когда она открыла своим ключом дверь и мы вошли внутрь, там оказалось не лучше.
– Третий этаж, – сообщила она и направилась к лестнице, а я за ней.
Скажу честно, тогда я подумал, что это немного слишком. По крайней мере, могла бы сказать как бы между прочим что-нибудь вроде: «Когда я начала работать, то хотела было переехать, но отец отказался». Ничего подобного.
На третьей площадке она свернула в коридор, который вел в боковое крыло, но через пару шагов остановилась:
– Там свет!
– Какая дверь? – шепотом спросил я, когда подошел поближе.
Она показала на дверь справа, из-под которой выбивалась полоска света.
– Звонок есть? – снова шепотом спросил я.
– Не работает, – ответила она так же.
Я подошел к этой двери, постучал, и после короткого ожидания она открылась. Передо мной оказался мужчина примерно моего роста, с широким плоским лицом и густой каштановой шевелюрой.
– Добрый вечер, – произнес я.
– Где мисс Вассос? – спросил он. – Вы из полиции?.. А-а! Слава богу! – Он увидел Эльму.
– Но как… Как вы… Это мистер Буш, мистер Гудвин.
– Видимо, я… – Он не договорил в нерешительности; не зная, что сказать, посмотрел на меня, снова на нее.
– Предлагаю сделку. Я скажу, зачем я здесь, если вы скажете, зачем вы здесь. Я пришел, чтобы помочь мисс Вассос нести сумку с одеждой и прочим. Некоторое время она поживет у Ниро Вулфа на Тридцать пятой улице. Меня зовут Арчи Гудвин, и я работаю на него. Ваша очередь.
– Ниро Вулф, который детектив?
– Верно.
Он подошел к Эльме:
– Вы остановились у него?
– Да.
– Вы были там вчера и сегодня?
– Да.
– Жаль, что вы не предупредили меня. Я пришел к вам после работы… Только что пришел. Я и вчера приходил. Попросил консьержа меня впустить, он тоже беспокоится. Я боялся, что вы… Я рад вас видеть… Я подумал…
– Наверное, мне следовало вам позвонить, – сказала она.
– Да, конечно. Тогда я, по крайней мере, знал бы… – Говорил он совсем не как паладин. И даже не как управляющий.
– Если не возражаете, – перебил я, – мисс Вассос хотела бы войти и собрать вещи. Она наняла Ниро Вулфа, чтобы выяснить, кто убил Денниса Эшби, а до тех пор будет жить в его доме. Конечно, поскольку вы думаете, что это ее отец убил Эшби, я…
– Я не думаю, что ее отец убил Эшби.
– Нет? Тогда почему вы сказали полиции, будто Пит Вассос узнал, что Эшби ее соблазнил?
Он шагнул назад и занес руку. Намерение было правильное, но двигался он до того медленно, что я мог бы сбить его с ног, пока он только замахивался. Эльма оказалась проворнее и одним прыжком встала между нами. Но он все равно попытался меня достать через ее плечо и продолжал махать кулаком, так что, наверное, достиг бы цели, если бы я сдвинулся на восемь дюймов влево и подождал бы там, пока он в меня попадет, но я ждать не стал, перехватил его запястье и дернул вниз с поворотом. Прием болезненный, но он даже не пикнул. Эльма, по-прежнему стоявшая между нами, повернулась ко мне:
– Я же говорила вам, это не он!
– Не я, – сказал он.
– Известно ли вам кто?
– Нет.
– Ладно. Можете поехать с нами, побеседовать с Ниро Вулфом. Можете взять ее сумку. Если их будет две, возьмем каждый по сумке. Продолжайте собираться, мисс Вассос, я не дам себя в обиду. Если он на меня нападет, я вас позову.
Она проскользнула в дверь. Буш осмотрел свое запястье, ощупал, и я предупредил его, что запястье может немного распухнуть. Он отвернулся и пошел внутрь, а я следом. Комната была средних размеров, очень опрятная – вполне хорошие стулья, симпатичные простые коврики, телевизор в углу, журналы на столе, шкаф с книгами, на шкафу фотография в рамке. Фотография показалась мне знакомой, я подошел поближе, и будь я проклят, если это был не портрет Ниро Вулфа с обложки журнала «Тик». Его там напечатали больше года назад. Я позволил себе улыбнуться самой широкой улыбкой при мысли о том, что почувствовал сержант Стеббинс или все равно кто из отдела убийств, когда пришел в дом брать убийцу и обнаружил фотографию Ниро Вулфа на почетном месте. С удовольствием взял бы ее с собой, чтобы показать Вулфу. Однажды я слышал, как он, кого-то цитируя, сказал, что никто не бывает героем для своего камердинера, но, значит, бывает для своего чистильщика обуви.
Эльма вышла из комнаты с чемоданом в руках и небольшой сумкой, и Буш, который уже надел пальто, подошел и забрал их. Я посмотрел на часы: пять пятьдесят пять. Когда мы приедем, Вулф уже спустится.
– Я возьму одну, – предложил я. – Запястью лучше дать отдых.
– Запястье в порядке, – сказал он сквозь зубы.
Герой.
Глава 5
Существует такая штука, как избыточный самоконтроль. В тот день я должен был уже в сорок третий раз подать в отставку, когда Вулф, гневно сверкнув глазами, сказал:
– Не хочу его видеть.
Непростительно вести себя по-детски в присутствии клиента. Я, оставив Буша в гостиной, прошел с Эльмой в кабинет, объяснил, почему велел Паркеру вычеркнуть Буша, доложил о нашей встрече на Грэм-стрит, сказал, что на обратном пути поговорил с консьержем и тот признал, что действительно впустил Буша в квартиру Эльмы, спросил, не хочет ли он, чтобы Эльма присутствовала при их разговоре с Бушем, а он на все это заявил: «Не хочу его видеть». Ну что тут сделаешь! Он знал, что придется встретиться со всей пятеркой, и заплатил адвокату за то, чтобы его трюк вынудил их явиться, но это было делом на завтра, а сегодня он читал, а я не позвонил и не предупредил. Хотел бы я все бросить и уйти от него раз и навсегда, но рядом стояла Эльма, а потому я лишь сказал:
– Он может переночевать в моей комнате, а я лягу здесь на диване.
Вулф прищурился. Он знал, что я не шучу и не отступлюсь и что это его вина: начал скандалить при постороннем человеке. Если бы в этот момент я сел и встретился с ним взглядом, то закончилось бы тем, что либо он меня выгнал, либо я от него ушел, потому я сказал, что отнесу вещи мисс Вассос в ее комнату, по пути к двери покачал головой, давая понять, что ей ничего не нужно делать, взял сумку и чемодан, отнес в Южную комнату, вернулся на лестничную площадку и постоял там, прислушиваясь.
С моим уходом все стало проще. Теперь все, что ему нужно было сделать, – это вынудить ее сказать, что, возможно, разговор с Бушем мог бы оказаться полезным. Так он и поступил. Мне были слышны их голоса, хотя я не разобрал ни слова. Так продолжалось минуты три, затем наступила тишина, а после снова послышались голоса, уже не только их, но и Буша. Когда я вошел и направился к своему столу, то, конечно, смотрел прямо перед собой, по пути обойдя ноги Буша, который сидел в одном из желтых кресел, придвинутом поближе к Вулфу. Говорил в этот момент Вулф:
– …И я намерен так сделать. Я не обязан объяснять причины своего интереса. Назовите это уязвленным самолюбием. Моя обувь благодаря мистеру Вассосу была в полном порядке, он никогда не отлынивал от работы. Заменить его нелегко, и тот, кто лишил меня всего этого, пожалеет. Давайте поговорим о вас, раз уж вы здесь. Когда мистер Гудвин и мисс Вассос обнаружили вас в ее квартире, им показалось, что ваш приход вызван беспокойством о ней. Вы и в самом деле о ней беспокоитесь или им показалось?
Буш сидел выпрямившись, положив ладони на колени.
– Я тоже не обязан отчитываться перед вами, – объявил он громче, чем требовалось. – Откуда мне знать, что вы собираетесь делать?
– Ниоткуда. Но хотите узнать. Не будем устраивать дебаты. Идите. Вы еще вернетесь.
Я стиснул зубы. В конце концов, он все же выкинул этот трюк. Он выгонял Буша ловким маневром, а я вынужден был молчать. Если бы у нас поблизости был хоть какой-нибудь обрыв, то я столкнул бы его. Но трюк не сработал. Буш посмотрел на Эльму, сидевшую в красном кожаном кресле. Мне не видно было его лица, когда он повернулся к ней, но, наверное, в его взгляде был вопрос, потому что она сказала:
– Он сделает то, о чем говорит, мистер Буш. Он намерен проучить инспектора Кремера. Если он хочет, чтобы вы ему что-то сказали… и если вы хотите…
– Я хочу, чтобы вы… Вы выйдете за меня замуж?
Глаза у нее расширились.
– Что?
– Выйдете ли вы за меня замуж?
Онемев, она смотрела на него молча.
– Хороший ход, мистер Буш, – недовольно проворчал Вулф, так как его хитрость пропала зря. – Вы коротко и недвусмысленно дали нам понять, что ваша забота о мисс Вассос искренняя. Значит, вы не верите, что мистер Эшби соблазнил мисс Вассос?
– Я знаю, что это ложь.
– Мистеру Гудвину вы говорили, что не знаете, кто рассказал полиции про соблазнение.
– Я этого не говорил.
– Но вы знали, что кто-то это сказал.
– Не совсем знал. Я понял это по вопросам, которые мне задавали в полиции.
– Стало ли именно это причиной, почему вы начали так тревожиться о мисс Вассос, что явились к ней вчера домой, уговорили консьержа впустить вас в квартиру и сегодня сделали то же самое?
– Отчасти да, но я все равно пришел бы. Вчера она беспокоилась за отца, потому что накануне он не вернулся домой, а я хотел ей помочь выяснить, появлялся ли он у нас. А вечером сообщили, что он мертв, нашли его тело. Я позвонил ей домой, но она не ответила, и я сам пошел к ней, но ее не было и сегодня не было, и в полиции не знали, где она, потому я снова пришел. Я знаю, к чему вы клоните: вы хотите понять, ждал я ее там, потому что тревожился или потому что хотел убить. Кто-то наверняка этого хочет, кто-то же солгал о ней ее отцу и солгал полиции.
Вулф кивнул:
– Таким образом, вы считаете, что мистер Вассос поверил в эту ложь и убил Эшби, а потом покончил с собой.
– Нет. Допускаю, что он мог бы это сделать. Я не видел мисс Вассос, не имел возможности с ней поговорить. Это мы могли бы обсудить и вдвоем. Слушая меня, вы наверняка думаете, что язык у меня хорошо подвешен, что я легко могу сформулировать свои мысли, но я больше года не могу ей сказать о своих чувствах, о том, что я вижу, какая она замечательная, что другой такой девушки нет на свете, что я никогда…
– Да. Вы объяснили все это разом, сделав ей предложение. Она наверняка поняла. Но она – вы, конечно, узнаете еще и от нее, как только у вас появится возможность, – абсолютно уверена в том, что ее отец не поверил бы в эту ложь, а значит, он не убивал Эшби, а значит, не убивал себя. Потому мне необходимо выяснить как можно точнее, где кто находился в определенное время. Судя по заключению судмедэксперта, опубликован ному в газете, Питер Вассос упал с обрыва и умер в проме жутке между десятью и двенадцатью часами ночи. Поскольку мисс Вассос ни за что не вышла бы за вас замуж, если бы вы убили ее отца, вас мы исключим из списка подозреваемых. Где вы находились в эти два часа?