Встретили ранних гостей радушно.
Оксана, такая же крупнотелая, как и ее мать Анфиса, но очень подвижная, веселая, милая, захлопотала вокруг гостей, принесла фрукты, чайные приборы, варенье и сыр. Села рядом, делясь впечатлениями от вчерашнего вечернего выступления песняров общины. Борята посматривал на нее снисходительно и нежно, как на маленькую, и Дар мимолетно подумал, что характеры влюбленной пары так близки, что в будущем это обстоятельство может сыграть с ними злую шутку.
Заметив, что мужчины слушают ее вполуха, девушка упорхнула, пообещав рассказать им какую-то жутко интересную историю.
– Болтушка, – сказал Борята, мечтательно глядя ей вслед. Очнулся. – Ну рассказывай, что тебе досталось в качестве Испытания? Говорят, ты взорвал черноболь?
– Кто говорит?
– Да все, – простодушно пожал круглыми плечами Борята. – Я от дядьки Симы узнал. А что, не так было?
– Ничего я не взрывал. – Дар отхлебнул горячего душистого напитка, нарочито делая паузу, потом все-таки не выдержал и поведал приятелю историю своего похода в черноболь. Закончил небрежно: – Теперь можно будет очистить всю зону и посмотреть, что сгодится для хутора.
– А давай прямо сегодня и махнем туда? – загорелся Борята. – Вдруг те звездные корабли действительно в состоянии летать?
– Нет, сегодня праздник, – мотнул головой Дар. – Вечером гуляние, в честь моего дня рождения.
– Забыл, прости! – прижал к груди руку Борята, приподнялся. – Посиди тут, я за подарком сбегаю.
– Успокойся, успеешь, – остановил его чистодей. – Весь день впереди.
– Отдыхать будешь?
– Я не устал. – Это была неправда, но признаваться приятелю в желании поспать пару часов, чтобы компенсировать ночное бдение, не хотелось.
– Тогда у меня идея. Давай рванем до обеда в Брянск? Лука вчера был там, открыл заград, купался в бассейне, играл с местными в ролевик.
– И местные его приняли?
– Он был в унике, а на лице не написано, где ты родился и живешь, в городе или на воле. Кстати, мы со Скибой нашли вход в один из центральных жилых комплексов, прошлись по квартирам, такое увидели…
– Какое?
– Ну, много чего… техника там интересная… почти все квартиры пустые… а в некоторых сетлеры сидят, грезят… Давай слетаем, посмотрим? Все равно каникулы, а дома торчать скучно.
Дар допил чай, подумал.
– Ладно, до обеда я действительно свободен, можно и погулять.
– Отлично! – обрадовался Борята, вскакивая из-за стола. – Возьмем кого с собой? Может, Оксанку и Славу?
Дар усмехнулся. Борята искренне считал, что у друга со Славой роман. Девушка ему и в самом деле нравилась, но о любви речь не шла. Встречаться с ней было приятно – и только.
– Зачем? Не люблю быть зависимым, а если с нами полетят подруги, мы и к вечеру не обернемся.
– Тоже верно, – легко согласился Борята. – В таком случае летим вдвоем, Скиба куда-то еще вчера сорвался. Будешь переодеваться?
– Пожалуй, – кивнул Дар.
– Попроси летак у старшины, ладно? Ты теперь без двух минут гриф-чистодей, тебя он не станет расспрашивать, куда и зачем летишь.
Они разошлись и через четверть часа встретились на краю хутора, возле транспортного лабаза.
Дар надел свой обычный повседневный костюм: светло-коричневый замшевый кафтан с бахромой, такие же штаны и мягкие сапожки. На Боряте красовался блестящий уник, обтягивающий фигуру, но не скрывающий ее достоинства и недостатки. Фигуру же приятель Дара имел примечательную и был весьма похож на японских борцов сумо. Впрочем, это не помешало ему стать неплохим бойцом, не уступающим в силе и скорости многим мастерам рукопашных видов самозащиты.
– Приветствую молодежь, – буркнул вечно хмурый Малх, старшина хутора, отвечающий за хранение и использование оружия и транспортных средств. – С чем пожаловали?
– Нужен летак, – сказал Дар уверенным тоном. – По важному делу.
– Нужен так нужен, – кивнул старшина без удивления. – По важному так по важному. Я слышал, ты успешно прошел Испытание?
– В общем, да, – уже менее уверенно сказал молодой чистодей, слегка краснея. – Только вернулся.
Малх не обратил внимания на его обмолвку.
– Говорят, ты встречался с черными бродягами?
– Было дело.
– Они действительно черные?
– Как сажа. С головы до ног. Только глаза белые.
– Как же ты с ними справился? Утверждают, что они ничего не боятся.
Дар вспомнил бой с первым отеллоидом, поведение человека-тени , его реакцию на сильный удар.
– Они боятся мощного броска, сплющиваются от удара, буквально расплываются лужей.
Старшина с сомнением почесал бровь.
– Уверяли, что черные бродяги неуязвимы.
– Они не люди, дядя Малх, псевдоживые существа. Их тела действительно состоят из какого-то странного материала, который может превращаться в жидкость, а потом восстанавливает форму.
– Понятно, нежить, значит, объявилась. То беривсеи нас пугали, то хочушники, то мутанты, а ныне другая напасть. Так в лес теперь ходить опасно?
– Повременить надо. Отец сказал, что пошлет дружину для поимки черных людей.
– Жаль, я по грибы собрался. – Малх озабоченно скрылся в лабазе, выглянул. – Берите что хотите.
Дар выбрал такой же куттер, на каком его доставили на хутор отец с наставником и витязем, сел на место пилота. Помалкивающий Борята занял место рядом. Взлетели.
Хутор, стоящий на берегу речушки Ветьмы, – всего в нем насчитывалось двадцать теремов, не считая лабазов с продовольствием и бытовой техникой, – провалился вниз, ушел под деревья, окружавшие селение, растворился в сочной зелени леса. Строили его с расчетом, чтобы не было видно с высоты, потому что в те времена еще действовал закон, запрещавший людям селиться в заповедных зонах – так он звучал официально. На самом деле в лесах и в горных ущельях селились индивидуалы – интрасенсы, и закон работал против них. Однако цивилизация развалилась, население городов резко сократилось, исчезли контролирующие социум службы, и закон перестал служить средством давления на вольнолюбивых потомков интрасенсов. Строить свои поселения они могли теперь где угодно. Хотя предпочитали все же лесную глушь. Лес защищал их, кормил и предупреждал об опасности.
На горизонте соткались из воздуха стеклянно-призрачные пирамиды Брянска. Когда-то город окружали светящиеся столбы орбитальных лифтов, соединявшие технические сооружения на земле со станциями в космосе. Но последний из них перестал работать еще до рождения Дара, и знал он о существовании лифтов только из исторических Хроник и учебных Вед.
В небе просияла золотом точка.
– Кто-то летит к городу с юга, – сказал Борята.
– Вижу, – отозвался Дар. – Маленькая машина, двухместная.
– Догоним?
– Зачем?
– Ну… посмотреть, кто там, – простодушно сказал Борята. – Не каждый день встречаются летающие машины. Может быть, это кто-то из соседей?
– Может быть.
– Мы со Скибой однажды встретили китайца. В Брянске.
– Ну и что?
– Китайцы теперь редкие гости, их совсем мало осталось. Кстати, почему? Я читал, что раньше их было очень много, чуть ли не половина неселения Земли.
– Вымерли. – Дар вспомнил Хроники социума. – В условиях снижающейся плотности населения китайский этнос прошел через «бутылочное горлышко» резкого уменьшения размера популяции. К тому же против них было применено этническое оружие.
– Какое?
– Этническое, влияющее на генофонд.
– Не слышал.
– Это произошло давно. Им начали поставлять так называемые пищевые добавки, что привело к резкому ослаблению иммунитета и росту заболеваний. Разве в универсалии вы этого не проходили?
Борята виновато шмыгнул носом.
– Нет.
– Еще будете. Все, не отвлекайся. Показывай, где находится ваш перспективный заград.
Приятель встрепенулся, поднес ко лбу ладонь козырьком.
– У него форма необычная… гриб на кристаллической ножке… вот он! Чуть правее.
– Вижу.
Дар повел куттер к грибовидному зданию, выросшему среди стандартных пирамид и конусов города. Высота «гриба» достигала не менее трех сотен метров, в «ножке» – опоре здания располагались лифты и торговые модули, в двухсотметрового диаметра шляпке находился собственно комплекс жилых модулей и блоков, каждый из которых имел выход в атмосферу и в центральное ядро, имеющее зоны отдыха и развлечений.
– Куда теперь?
– Садись на купол, он пробит. – Борята поймал взгляд приятеля, заторопился. – Это не мы, дыра уже давняя, кто-то до нас ее сделал.
Дар обнаружил звездообразный пролом в прозрачном куполе здания, как раз над центральной зоной, и повел летак на снижение.
Под куполом повеяло теплом и запахами жилого помещения, несмотря на дыру в крыше. Климатические установки здания работали, что говорило о его состоянии: здесь еще жили люди.
Дар вылез первым, огляделся.
Рощица хилых березок, не гигантских, как в настоящем лесу, а миниатюрных, в два человеческих роста. Ровные шпалеры цветущих розовых кустов, заросли цветущей травы. Красивые беседки и ротонды, зеркально-стеклянные гнутые стены, витрины, статуи, стелы, фонтаны, тихая музыка… и ни души вокруг!
Борята, выбравшийся вслед за другом, шумно выдохнул:
– Мороз по коже… правда, странное ощущение? Будто на кладбище попали…
Дар не ответил, хотя у него сложилось примерно такое же впечатление. К тому же показалось, что на них кто-то посмотрел, внимательно и оценивающе.
– А вообще-то мне здесь нравится, – добавил Борята с виноватой ухмылкой. – Я не прочь пожить тут какое-то время. Все работает, рестораны, бары, игровые… библиотека есть, мы со Скибой заходили… можно жить безбедно, учиться.
– Учиться и жить безбедно можно везде… если нет других запросов. Ты меня за тем и притащил, чтобы сказать, как тебе нравится городская жизнь?
– Идем, – заторопился Борята, – тут недалеко.
Они направились к ближайшему порталу зоны отдыха, открывающему вход в западный жилой сектор.
Над блестящей полосой хоум-контроля зажглось мигающее оранжевое колечко: инк контроля предупреждал о недопущении в жилую зону вооруженных людей и о запрете на пронос опасных грузов.
Гости шагнули на полосу.
Колечко изменило цвет на зеленый и растаяло. Гости не представляли опасности для обитателей сектора.
Вышли в широкий светлый коридор с полосой травы и цветов по центральной части. Двери слева и справа со светящимися номерами на них. Красные номера означали, что хозяева выбыли и освободили модуль, желтые – что хозяева отсутствуют «временно», зеленые – что в этих блоках живут. Но таких было меньше, чем желтых и красных.
Борята остановился перед дверью с номером 12. Номер был зеленым.
– Здесь.
– Но ведь блок – жилой!
– Сейчас увидишь, какой он жилой. – Борята по-хозяйски стукнул кулаком в дверь. – Открывай, свои!
Дверь на мгновение изменила цвет с розовато-мраморного на белый и расползлась дымком.
Гости вошли. Борята – как родственник хозяина, без колебаний, Дар – с чувством неловкости.
Небольшой холл с красивыми вазами по углам, перламутровые стены, приятное освещение. А вот запахи не слишком приятные, запахи застоялости, плесени, давно не убиравшегося помещения, человеческого пота и гнили.
– Амбре, однако…
– А я что говорил?
Борята шагнул в среднюю дверь, на которой светился желтый значок в форме непонятного иероглифа. Дверь автоматически скользнула в сторону, открывая вход в средних размеров комнату, занятую игровым комплексом грезира. У прозрачной стены, сквозь которую был виден ландшафт города, синее небо с космами сизо-фиолетовых туч и неяркое солнце с черной отметиной, стоял необычный формы стол со множеством каких-то наростов и вмятин. Рядом – диван с горой подушек, бесформенное кресло, стойка с прозрачными полочками до потолка, на которых лежат кассеты компакт-игл, кнопки игровых программ, кристаллы видеозаписи и множество непонятных мелких предметов. В центре комнаты располагалось кокон-кресло грезира, внутри которого полулежал с закрытыми глазами…
Дар вздрогнул, показалось, что в кресле находится труп!
Но хозяин модуля был жив. Хотя его жизнедеятельность поддерживалась автоматикой комплекса. Это был самый настоящий сетлер [2]. Тело его в настоящий момент жило самостоятельно, питаемое белково-клеточными растворами через специальную аппаратуру, а где, в каких мирах обитало сознание – слепок личности, перенесенный на компьютерную матрицу, – можно было только догадываться.
Теория подобного отдельного существования разума и его носителя была разработана очень давно, в начале двадцать первого столетия Ветхой Эры, насколько знал Дар. Принцип инвариантности информации относительно своего материального носителя позволил разработчикам сетлер-программ не только переносить психику и сознание личности в игровое поле компьютера, но и материализовать избранную человеко-программу из компьютера, внедрить в биологический объект – тело человека или животного. Из школьного курса теории психогенеза Дар помнил, что до середины двадцать четвертого века процесс переселения человека в виртуальные миры сдерживался на государственных и общепланетных уровнях. Но потом к власти пришел Орден адептов «свободы выбора и удовлетворения всех потребностей личности», основа морали которых – слоган: «Бери от жизни все!» – была заложена еще в далеком двадцатом веке, и цивилизация покатилась в пропасть стихийного бесструктурного управления, анархии и деградации. Живое человечество превратилось в Е-человечество [3].
Впрочем, мысль об этом мелькнула и погасла. В настоящий момент душу Дара переполняла жалость. Он смотрел на «живой труп» и не знал, как помочь человеку, сознание которого скользило по выдуманным, несуществующим мирам. Хотя для него они, наверное, существовали реально. И был ли он несчастлив – неизвестно. Вот только судьбы такой Дар себе не желал.
Сетлер был немолод, судя по длинным и не седым, а пегим, беловато-прозрачным волосам. Мышцы его лица за долгие годы сидения в игровом коконе атрофировались, несмотря на постоянную регенерацию тканей и стимуляцию нервных волокон, и лицо выглядело мертвой маской. Лишь глазные яблоки изредка шевелились под веками, напоминая, что сетлер еще жив.
– Жуть, да? – пробормотал Борята. – Уж лучше в тюрьме мучиться, чем так… жить.
– Не лучше, – качнул головой Дар. – Но и это не жизнь. Уходим.
Они вышли из игрового холла модуля, Борята хотел было заглянуть в другие помещения блока, но Дар вытолкал его в коридор.
– Не трогай здесь ничего.
– Я только посмотреть…
– И смотреть нечего, это чужое жилище.
– Ладно, я покажу тебе совсем пустую квартиру, там никто не живет. Скиба в ней останавливался несколько раз. Там очень уютно.
– Стоит ли? – засомневался Дар. – Что у тебя за интерес шарить по чужим квартирам? Дома же все есть.
– Не все. Хотя это и неважно на самом деле. Но ты же знаешь, я собираю коллекцию старинных часов, а где их еще можно найти, кроме брошенных жилых модулей?
– Мне кажется, это не вполне этично.
– Но ведь я же не ворую часы? Они же никому не нужны. К тому же…
Борята остановился. Дар тоже.
В двух десятках шагов от них открылась дверь одного из модулей, выпуская в коридор двух девушек в серебристо-зеркальных комбинезонах. Одна была высокая, русоволосая, смуглолицая, зеленоглазая, с тонкими бровями вразлет и необычного рисунка – с трагическим изгибом – полными губами. Другая – с черными волосами, с тонким изящным носиком и черными глазами. Видимо, ее предками были выходцы из Индии.
Девушки, заметив молодых людей, переглянулись и зашагали навстречу независимой походкой, окинули друзей любопытствующими взглядами.
– Привет, – сказал Борята, покосился на приятеля.
– Здравы будьте, – очнулся Дар, слегка поклонился, ощущая прилив крови к коже лица; красота зеленоглазой незнакомки его буквально заворожила.
– Здравствуйте, – ответили девушки, проходя мимо с тем же независимым видом. Понимая, что на них смотрят, они с поднятыми головами прошагали до выхода из сектора, оглянулись, прыснули и скрылись в зоне отдыха.