Тихо, почти что с робостью сержант Уорд занял свое место на стуле для свидетелей. Иезекииль опять вступил в борьбу с вентилятором, а коронер с безразличным видом принялся за выяснение фактов.
– Вы остановили машину в восьми милях от города, неподалеку от муниципального аэродрома. Зачем?
– Чтобы оправиться, сэр.
Мегрэ сперва не понял. Хорошо еще, что Уорд ответил очень тихо и его попросили повторить; только краска смущения, появившаяся на лице этого здоровенного детины, помогла комиссару догадаться.
Видно, Уорд не сумел найти иных приличных слов, чтобы сообщить, что им нужно было помочиться.
– Из машины вылезли все?
– Да, сэр. Я отошел от нее футов на двадцать.
– Один?
– Нет, сэр. С ним.
И Уорд опять кивнул на Маллинза; очевидно, он имел против него зуб.
– Вы не знаете, где в это время была Бесси?
– Думаю, она тоже отошла.
Понятно, после двадцати бутылок пива на брата им это было просто необходимо.
– В котором часу это было?
– Думаю, между тремя и половиной четвертого. Точно не могу сказать.
– Вы видели Бесси, когда вернулись назад к машине?
– Нет, сэр.
– А Маллинза?
– Он вернулся через несколько минут после меня.
– Откуда?
– Не знаю.
– Что вы сказали своим приятелям?
– Я сказал: «Пошла она к черту! Это ей наука!»
– Почему вы так сказали?
– Потому что она уже выкидывала такие штучки.
– Какие?
– Сбегала от меня, не сказав ни слова.
– И вы поехали назад?
– Да. Проехав футов триста в направлении Тусона, я остановился и вышел из машины.
– Почему?
– Я надеялся, может, она надумает вернуться, и хотел дать ей эту возможность.
– Она была пьяна?
– Да, сэр. Но ведь ей и раньше случалось напиваться. В этот раз она еще соображала, что делает.
– Куда вы пошли, выйдя из машины?
– К железнодорожной линии. Она проходит в пустыне вдоль шоссе, футах в ста пятидесяти от него.
– На насыпь поднимались?
– Да, сэр. Я прошел футов триста, почти до того места, где Бесси нас бросила, и кричал ее по имени.
– Громко?
– Да. Но не нашел ее, и она не отозвалась. Я решил, что она хочет меня позлить.
– И тогда вы вернулись к машине. А ваши приятели вам ничего не сказали, увидев, что вы включаете двигатель и трогаетесь в Тусон, оставив Бесси в пустыне?
– Нет, сэр.
– Скажите, по-вашему, бросить женщину среди ночи в пустыне это по-джентльменски?
Уорд не ответил. Он стоял, опустив голову.
– Вы сразу же вернулись к себе на базу?
Дэйвис-Монтен, одна из основных баз бомбардировщиков В-29, находилась в десяти километрах от Тусона, но в противоположном направлении.
– Нет, сэр. Я подвез троих моих приятелей в город к автобусной остановке.
– Один, значит, остался с вами. Кто?
– Сержант Маллинз.
– Зачем?
– Я хотел поискать Бесси.
– Вы вернулись на ногалесское шоссе?
– Да, сэр. Я затормозил почти на том же месте, где мы стояли в тот раз.
– Вы ходили к железной дороге?
Уорд ответил не сразу.
– Нет. Вроде бы нет. Я просто не помню, чтобы вылезал из машины.
– Что же вы делали?
– Не знаю. Я очнулся и увидел, что лежу головой на руле, машина развернута к Тусону, а перед ней торчит телеграфный столб. Как сейчас помню: телеграфный столб и рядом с ним кактус.
– Маллинз был с вами?
– Да. Он сидел рядом и спал, свесив голову на грудь.
– Короче говоря, вы, если я вас правильно понял, не помните, что происходило с вами до вашего пробуждения перед телеграфным столбом?
По тому, как дрогнули губы Уорда, Мегрэ догадался: сейчас сержант сообщит нечто очень важное.
– Да, сэр. Мне вкатили наркотик.
– Вы хотите сказать, что не были пьяны?
– Мне часто случалось выпивать столько же, а то и больше, но я ни разу не отключался. Я вообще никогда не отключаюсь. Себя я знаю. Той ночью мне вкатили наркотик.
– Вы подозреваете, что вам что-то подсыпали в стакан?
– Или дали сигарету с наркотиком. Очухавшись, я машинально полез в карман за сигаретами и вытащил «Кэмел», а я курю только «Честерфилд». Выкурил сигарету из этой пачки и снова отключился, во второй раз.
– Маллинз при этом присутствовал?
– Да.
– Вы подозреваете, что это Маллинз подсунул вам в карман сигареты с наркотиком?
– Может, и он.
– Очнувшись, вы говорили с ним об этом?
– Нет. Я поехал домой. Живу я в городе с женой и детьми. Маллинз пошел ко мне. Я бросил ему подушку на диван и сказал, чтобы он ложился. Сам я тоже уснул.
– Сколько времени вы спали?
– Не знаю. Около часа, наверно. В шесть мы приехали на базу: мне нужно было подготовить мой самолет к полету.
– В чем состоят ваши обязанности?
– Я не из летного состава, а механик: проверяю самолет перед вылетом.
– А потом что делали?
– Около одиннадцати уехал с базы.
– Один?
– Нет, с Дэном Маллинзом.
– Когда вы узнали о смерти Бесси Митчелл?
– В три часа дня.
– Где находились в это время?
– В баре на Пятой авеню. Мы с Маллинзом пили пиво.
– Много уже выпили?
– Бутылок десять – двенадцать. Вошел шериф и спросил, не я ли сержант Уорд. Я ответил, что да, и тогда он мне велел идти с ним.
– Тогда вы еще не знали, что Бесси Митчелл мертва?
– Нет, сэр.
– И не знали, что трое ваших приятелей, которых вы оставили на остановке автобуса, расставшись с вами, сразу же взяли такси и поехали на ногалесское шоссе?
– Нет, сэр.
– На шоссе вы не видели такси? И поезда, шедшего из Ногалеса, тоже не слышали и не видели?
– Нет, сэр.
– А в то утро встретили на базе кого-нибудь из ваших приятелей?
– Сержанта О’Нила.
– Он вам что-нибудь говорил?
– Точно не помню, но что-то вроде: «С Бесси все о’кей».
– Как вы поняли его слова?
– Решил, что она, должно быть, вернулась домой, поймав какую-нибудь машину на дороге.
– В тот день вы заходили к ней на квартиру?
– Заходил. В одиннадцать, после базы. Эрна сказала, что Бесси еще не возвращалась.
– Это было уже после того, как сержант О’Нил сказал вам, что с Бесси все о’кей?
– Да.
– И вам это не показалось странным?
– Я решил, что она пошла куда-нибудь.
– Вы утверждаете, что не видели Бесси после того, как вышли вместе с сержантом Маллинзом из машины?
– Живую не видел.
– А мертвую?
– Да, в морге. Меня шериф туда привел.
– Когда во время первой остановки вы вернулись в машину и сели за руль, сержанта Маллинза еще не было и пришел он только через несколько минут?
– Да, сэр.
– Атторней, у вас есть вопросы?
Седовласый атторней отрицательно покачал головой.
– У вас, присяжные?
Пятеро мужчин замотали головами, а полная женщина, предвидя, что сейчас скажет коронер, взяла свое вязание.
– Перерыв!
Иезекииль закурил трубку. Мегрэ тоже. Публика потянулась на галерею, ища в карманах пятицентовики для красного автомата с кока-колой.
Но некоторые, видимо посвященные, скрывались за какой-то таинственной дверью, а когда выходили оттуда, от них, как отметил Мегрэ, попахивало спиртным.
Мегрэ, по правде сказать, до сих пор еще не был окончательно уверен в реальности того, что его окружает. Присяжный, пожилой негр с коротко подстриженными волосами и в очках с металлической оправой, дружески улыбнувшись, посмотрел на Мегрэ, и комиссар ответил ему улыбкой.
Глава 2
Первый ученик в классе
Бывает, особенно в провинции, что в кафе, где обычно собираются одни завсегдатаи, забредет случайный человек – дождаться поезда или убить время до назначенного свидания; скучающий, сонливый, он сидит на диванчике и от нечего делать посматривает на соседний столик, за которым играют в карты.
Правил игры он явно не знает, однако вскоре, заинтересовавшись, пытается в ней разобраться. Вот он уже наклонился и заглядывает игрокам в карты. После каждого хода знаками выражает одобрение или досаду; наконец наступает момент, когда он уже с трудом удерживается, чтобы не вмешаться в игру.
Сегодня днем Мегрэ чувствовал себя таким же чужаком, случайно заглянувшим в провинциальное кафе, и от этого ему было несколько не по себе. Тем не менее он стал входить в игру.
Уже во время допроса сержанта Уорда Мегрэ начал ерзать на своем месте. Да самый бездарный из его инспекторов обязательно задал бы допрашиваемому кое-какие вопросы, а этот судья при всей его дотошности и внешности педанта, похоже, и не думает их ставить.
Конечно, допрос у коронера еще не судебный процесс. Присяжным предстоит только решить, умерла Бесси Митчелл естественной или насильственной смертью, и если смерть была насильственной, явилась она результатом несчастного случая или преступных действий.
При принятии одной из двух последних гипотез окончательное рассмотрение дела будет производиться позже и с другим составом присяжных.
– Расскажите о событиях, происходивших двадцать седьмого июля после семи тридцати вечера.
Не слишком ли наивно оставлять четырех парней слушать показания их товарища?
Сержант О’Нил был пониже и поприземистей остальных. Волосы у него курчавые, светлые, с рыжеватым оттенком. Грубые черты лица делают его похожим на крестьянина с севера Франции, но на крестьянина чистенького и опрятного.
Все они здесь выглядели какими-то чистенькими – и пятерка военнослужащих, и остальные, сидящие в зале. У них здоровый, благополучный вид – в Европе в уличной толпе такие люди встречаются ой как нечасто.
– Мы пошли в «Пингвин», сидели там и пили.
Это был примерный ученик-зубрила, хоть и не блистающий особыми способностями. Прежде чем ответить, он, словно на уроке, поднимал глаза к потолку, некоторое время соображал и только потом начинал говорить – неторопливым, ровным, бесцветным голосом, повернувшись, как велено, к присяжным.
В сущности, все они мальчишки, мальчишки-переростки двадцати с небольшим лет, крепко сложенные, мускулистые, но тем не менее мальчишки, которых по недоразумению принимают за взрослых людей.
– Сколько стаканов вы выпили?
– Около двадцати.
– Кто ставил выпивку на всех?
О’Нил это помнил. Помолчав – ему нужно было время подготовиться к ответу, – он сообщил, что сержант Уорд платил за два круга выпивки, почти за все остальные заплатил Дэн Маллинз, а он, О’Нил, только за один.
Мегрэ охотно потолковал бы с О’Нилом с глазу на глаз у себя в кабинете на набережной Орфевр; уж он бы вывернул этого ирландца наизнанку и узнал, что у него за душой.
Все они, кроме Уорда, холосты, и потому первым делом Мегрэ спросил бы: «Любовница у вас есть?»
О’Нил парень здоровый и без женщины не может обходиться. Той ночью они оказались впятером с одной девушкой, и все, за исключением китайца, были в подпитии. Неужто же в темной машине они не дали воли рукам?
Коронер о таких вещах, казалось, не думал, а если и думал, то никак этого не проявлял.
– Кто решил поехать на остаток ночи в Ногалес?
– Точно не помню, но, кажется, Уорд.
– От Бесси вы такого предложения не слышали?
– Нет, сэр.
– Как вы сидели в машине?
О’Нил долго и сосредоточенно размышлял; можно было подумать, что он не слышал показаний своего приятеля.
– Уорд через некоторое время пересадил Бесси назад.
– Почему?
– Думаю, ревновал ее к Маллинзу.
– У него были основания опасаться Маллинза в этом смысле больше, чем остальных?
– Не знаю.
– Что произошло, когда вы проехали аэродром?
– Мы остановились.
– Почему?
О’Нил долго смотрел в потолок, наконец, глянув искоса на Уорда, не отрывавшего от него глаз, произнес:
– Потому что Бесси отказалась ехать дальше.
Всем своим видом он демонстрировал: «Мне очень жаль, но такова правда, а я давал присягу говорить только правду».
– Бесси не захотела ехать в Ногалес?
– Да, сэр.
– По какой причине?
– Не знаю.
– Что произошло после того, как машина остановилась?
И опять было произнесено «оправиться» – армейский синоним глагола «помочиться».
– Бесси прошла в противоположную сторону?
О’Нил опять посверлил взглядом потолок, но молчание оказалось куда продолжительней, чем раньше.
– Насколько я помню, Бесси возвратилась вместе с Уордом.
– Бесси вернулась?
– Да, сэр.
– И села в машину?
– Да. Мы развернулись и поехали к Тусону.
– А когда Бесси оставила вас?
– Когда мы во второй раз остановились. Как только мы развернулись, Бесси сказала Уорду, что хочет с ним поговорить.
– Она сидела сзади, рядом с вами?
– Да. Сержант Уорд затормозил, и они вдвоем вышли из машины.
– Куда они пошли?
– К железной дороге.
– Они долго отсутствовали?
– Сержант Уорд вернулся минут через двадцать – двадцать пять.
– Вы посмотрели время?
– У меня не было часов.
– Он вернулся один?
– Да. Он проворчал: «Пошла она к черту! Это ей наука!»
– Что он этим хотел сказать?
– Не знаю, сэр.
– И вы сочли нормальным бросить женщину в пустыне, а самим уехать в город?
О’Нил молчал.
– Спиртное вы с собой взяли? Была в машине бутылка виски?
– Не помню.
– Доставив вас в город к автобусной остановке, Уорд объявил, что едет искать Бесси?
– Нет, ничего не сказал.
– Вас не удивило, что он не подвез вас до базы?
– Я об этом не думал.
– Что после этого сделали вы, капрал Ван-Флит и У Ли?
– Взяли такси.
– О чем вы беседовали между собой?
– Ни о чем.
– Кто предложил взять такси?
– Не помню, сэр.
– Через какое время после отъезда Уорда и Маллинза вы взяли такси?
– Минуты через три, даже через две.
Ишь упрямец-мальчишка: скрывает что-то, и клещами из него не вытащишь. Но почему он так себя ведет? Мегрэ был возбужден. Еще немного, и он, пожалуй, словно школьник, поднимет руку и задаст вопрос.
И тут Мегрэ неожиданно покраснел: он заметил Коула, который с довольной улыбкой стоял в дверях. Интересно, давно ли он за ним наблюдает? А Коул мимикой и жестами изобразил нечто вроде: «Я вижу, вы намерены остаться здесь?»
Он еще немного постоял и на цыпочках удалился, решив не мешать Мегрэ в его новом увлечении.
– Где вы вышли из такси?
– На том месте, где делали вторую остановку.
– Точно на том же?
– Было темно, поэтому утверждать не могу. Вот мы постарались вспомнить, где тогда останавливались.
– Вы отпустили такси, не так ли? А как же вы собирались вернуться в город и добраться до базы?
– Проголосовали бы.
– Который уже был час?
– Примерно половина четвертого.
– Вы не встретили машину Уорда? Его самого или Дэна Маллинза тоже не видели?
– Нет, сэр.
Уорд в упор смотрел на него, а О’Нил все время отводил глаза, но порой взгляды их встречались, и тогда О’Нил принимал вид человека, извиняющегося за то, что он вынужден исполнять свой долг.
– Что вы делали, оставшись втроем на шоссе?
– Пошли в сторону Ногалеса, а потом повернули вдоль железной дороги к Тусону.
– Долго вы так ходили?
– Около часа.
– И никого не видели?
– Никого, сэр.
– И ни с кем не разговаривали?
– Ни с кем, сэр.
– Ну а потом что?
– Остановили попутную машину и доехали до базы.
– Марку машины помните?
– Точно – нет. Кажется, это был «шевроле» сорок шестого года.
– С водителем разговаривали?
– Нет, сэр.
– Что вы сделали, приехав на базу?
– Пошли спать. В шесть часов мы уже были у своих самолетов.
Мегрэ кипел. Ох как хотелось ему хорошенько встряхнуть этого бестолкового судью и рявкнуть: «Вы что, никогда в жизни свидетелей не допрашивали? Или нарочно стараетесь не задавать вопросов по существу?»
– Когда вам стало известно, что Бесси Митчелл мертва?
– Около шести вечера, когда мне сказал об этом ее брат.
– Что он сказал дословно?
– Что Бесси нашли мертвую на железной дороге и будет следствие.
– Кто присутствовал при вашем разговоре?
– В комнате со мной был У Ли. Он заявил: «Я знаю, как это произошло». Митчелл стал его расспрашивать, но У Ли сказал: «Я расскажу только шерифу».
Было уже начало шестого, и коронер, собирая разбросанные по столу бумаги, все так же внезапно закрыл заседание, объявив с рассеянным видом:
– Завтра в девять тридцать. Но не здесь, а во второй камере, этажом выше.
Публика расходилась. Пятеро военнослужащих, по-прежнему не разговаривая друг с другом, собирались на галерее, и офицер повел их через патио.
Там уже стоял Гарри Коул в габардиновых брюках и белой рубашке – этакий жизнерадостный молодой человек спортивного вида.
– Вам это было интересно, Джулиус? Что скажете насчет стаканчика пива?
Неожиданно они окунулись в жару, в густой солнечный свет; даже звуки здесь казались приглушенней. На фоне неба высилось с полдюжины городских небоскребов. Все кинулись к своим автомобилям; индеец – Мегрэ заметил, что одна нога у него деревянная, – и тот открывал дверцу старой колымаги с подвязанным веревками капотом.