– Хм… Ладно. Итак, вначале Господь придумал Виртуальную реальность. Но была она гола и пустынна и было в ней мало цветов и много грязных пикселей. Не понравилось это Господу и забросил он Виртуальность на фиг. Доходчиво?
– Излагай. – Тройка сделал милостивый жест рукой.
– Так вот… Потом были КОРы. Эту идею Всевышний позаимствовал у каких-то чуваков, что прятались под непонятным словом «трайдент». Они не особо обиделись, поскольку взамен он им накидал энное количество различных дензнаков и прочего барахла. КОРы позволяли воспринимать Виртуальность очень даже с большим чувством. Однако и этого показалось Господу мало, поскольку простая визуализация его совершенно не удовлетворяла. Работать с ней приходилось по старинке, набивая команды на клавиатуре… Хоть и виртуальной, но все-таки клавиатуре. Короче, не в кайф. Тогда вытащил Господь в благости своей из запасников Нейро-Контакты и НейроРазъемы. И обозвал их НЕКами и НЕРвами. Повелел он НЕКу прилепляться к НЕРву. НЕРв будет на запястье, а НЕК на специальном шнурочке к нему крепится. И стало так, и стало хорошо. НЕРвы делались из платины, что контакт давало приятный и необременительный для человеческой нервной системы, но обременительный для кошелька. Но Нечистый по злобе своей придумал делать НЕРвы в Корее из материалов дешевых, но некачественных. И были эти НЕРвы палеными, палили они нервную систему пользователя, причиняли ему боль и мучения, но были необременительны для кошелька его. Ну как? Тебе понятно, сын мой?
– Угу… – отозвался Тройка. – Тебе бы книги писать, а не хренью компьютерной заниматься, отче.
– Ну, ты просил рассказать, я рассказал…
– Угу… А Святые Апостолы чем по твоему Евангелию занимались? Говорили, что нет бога, кроме Майкрософта, и Билл Гейтс пророк его? За что их всех и положили.
– Ха! Это идея! Только Святые Апостолы все-таки чем-нибудь другим, наверное, занимались… Вообще мысль интересная, «Евангелие от Артема»…
– Хорошо, что ты не добавил «Святого Артема». Ладно, безбожник, давай я тебе еще кое-что подкину к твоему писанию.
– Давай, – согласился я.
– Значит, так… Хех… – Тройка на секунду замолк, глядя перед собой на кружку пива. – По твоему Евангелию все получается. Короче, есть такая штука – Алмазные НЕРвы.
– Тро-ойка… – Я поморщился. Байку об Алмазных НЕРвах знали все.
– Погоди. Я в натуре знаю, где они лежат.
Я задумался. Если в голосе Тройки появлялась убежденность и каждая буква звучала словно бы в отдельности от других, это означало, что дело серьезное.
– Знаешь? Тройка, учти, есть официальное заявление СПИТа, Союза Промышленников по Информационным Технологиям, – я пытался разъяснить все Тройке, как ребенку, – о том, что ни одна корпорация, занимающаяся разработкой аппаратного обеспечения, не создавала прибора, параметры которого могли бы быть идентичными параметрам предмета, известного под названием «Алмазный НЕРв». Я тебе процитировал официальное заявление! Как ты знаешь, в СПИТ входят все, понимаешь, Тройка, ВСЕ промышленные корпорации. В том числе и корейские. И китайские. И даже русские. И даже малодерибасовские!
– Да знаю я все про твой СПИТ. И про заявление знаю. А ты знаешь про то, что ни одна из этих корпораций не стала отказываться от факта, что такие разработки велись и ведутся?!
– Знаю! – На нас стали поглядывать. – Этот факт уже обсасывался всеми и везде. Помнишь скандал семнадцатого года?
– Это был не скандал, это была революция… – задумчиво сказал Тройка.
– Чего?
– Г-хм… – Тройка словно бы опомнился. – Ты который семнадцатый имеешь в виду?
– 2017, конечно. А ты?
– А-а-а… Я слегка про другое. Я тут историей увлекся… Ну да ладно. Слушай, ты корпорациям веришь?
– Кто ж им верит? Я даже своему родному министерству не верю, а ты говоришь – корпорациям…
– Ну так вот! – Тройка радостно взмахнул пивной кружкой. – Короче, я знаю очкарика, который разрабатывал Алмазные НЕРвы для «Ультра Якузи».
– Ультра что?
– Якузи, балда. К якудза это не имеет никакого отношения. Точнее, почти никакого, поскольку фирма действительно из Японии. А так общего не больше, чем у якудза и джакузи. Внятно?
– Ну. Только я о такой корпорации не слышал…
– Ты обкурился? – Тройка посмотрел на меня исподлобья. – Ты про НЕРвы «Ультра» слышал?
– Ну.
– Ну… Танк переверну! Это и есть «Ультра Якузи». Ну «Ультра График» по-европейски, так понятней?
– Не знал…
– Ага, я заметил. Так вот. Этот чувак работал над НЕРвами всю жизнь. Это было смыслом его существования. Мне кажется, что это стало для него искусством. В полном смысле этого слова. Он и разработал Алмазные НЕРвы. А когда… Ну, короче, когда директорат «Ультра График» порешил, что этот парень не нужен, парню пришлось линять. Что он и сделал. Теперь ныкается от трапперов «Ультры».
– Ну а мы тут при чем?
– Ты понимаешь… Я точно не могу сказать, в чем тут дело… Но «Ультра» порешила не выпускать Алмазные НЕРвы на рынок. И вообще прикрыть это направление. По крайней мере, на некоторое время.
– Почему?
– А я не в курсе. Что я тебе, президент совета директоров?
– А интерес твой в чем?
– Мой? – Тройка ухмыльнулся. – Деньги, конечно. Какой еще может быть интерес в таком деле? Ну и всякие соображения патриотического толка.
– Здорово! А мой интерес тут в чем?
– Твой? А я не знаю. Просто ты займешься этим делом. Ты программер? Программер. Вот и займись.
– Мне это не интересно. Я не хакер. Если хотя бы половина того, что говорят об Алмазных НЕРвах – правда, то понадобиться они могут только хакеру.
– Слушай… Ты мне должен. Так?
– Так… Так это что, ты мне такой должок навесил? Тройка, зараза, ты совсем сбрендил?!! Я не боевик… Уже. Я программист в МИДе! Я в такие игры не играю.
– А ты что себе вообразил? Погони киберов-убийц? Сексуальная связь с уличным самураем? Общение на ассоциативном уровне с наркоманом-дельфином? Ты чего-то слишком обольщаешься на свой счет. На дворе, знаешь ли, двадцать первый век…
– Всего лишь… – вставил я.
– …и ничего подобного от тебя не ждут, – продолжил Тройка. – А ты просто пойдешь и поговоришь с этим чуваком. И решать, что дальше делать, сам будешь. Потом.
По тому, как он это сказал, мне стало ясно, что все описанное им ждет меня в совсем недалеком будущем. Отлично понимая, что пожалею об этом миге, я сказал:
– Ладно. Говори, куда и с кем?
– Ты очень испорченный тип, – ухмыляясь, произнес Тройка.
6. Константин Таманский.
Независимый журналист.
34 года
– Дайте попить, – попросил я. Язык слушался плохо, как и должно быть после внушительной дозы Л-56. Чертов негр вколол мне как минимум миллиграмма два. 9.16 по Москве. Долгонько же я валялся.
– Пиво, вино? – спросили из темноты.
– Сок. Или просто воду, если сока нет. Человек в темноте ничего не ответил.
– Протяните руку, я подаю вам стакан.
Я взял высокий холодный цилиндр. Это был сок – кажется, манговый, дешевый, из концентрата. Дерьмо, конечно, но лучше, чем ничего. Все равно вкуса я почти не почувствовал – все во рту онемело.
– Может быть, включим свет? – промямлил я. Язык шевелился уже лучше, но все равно говорить оказалось трудно. – Не будем играть в шпионов, я все равно вас прекрасно вижу. Около сорока, плотного телосложения, прическа «апостол», русые волосы, одеты в блейзер синего цвета и джинсы.
– Вот черт.
Человек в темноте махнул рукой. Стенные панели мягко засветились.
– Никтолинзы? – поинтересовался он.
– Естественно. Не совсем удобно, достаточно дорого, но иногда, как видите, может пригодиться. Кстати, прошу отметить мою честность. Что мне мешало броситься на вас, наивно полагающего, что я ничего не вижу?
– И верно – что?
– Мы же не в компьютерной игре… Во-первых, я не знаю даже, где нахожусь. Во-вторых, где гарантия, что в комнату тут же не вломились бы человек десять отборных головорезов? Я, как видите, далеко не атлет. В-третьих, у вас и пистолета-то нет, чего ж на вас бросаться? Да и потом, если бы я был вам нужен не живой, а мертвый, ваш негр вколол бы мне не два миллиграмма, а все десять.
– Разумно. Что ж, раз вы меня теперь видите, разрешите представиться. Ягер.
– Просто Ягер?
– Карл Ягер. А вы – Константин Таманский, вас все знают.
– Так уж и все? – Я улыбнулся.
– Все те, кому нужно знать.
– И что же вы хотите, господин Ягер?
– Бог мой, да ничего особенного. Посидите, отдохните. К вашим услугам – и хлеб и зрелища. Смотрите, читайте, ощущайте… Впрочем, как я знаю, вы любите старые книги. У нас тут есть небольшая библиотека, я вам сейчас покажу…
– Не утруждайтесь, господин Ягер. Вы так и не ответили мне: что я здесь делаю?
– Объясняю: вам ничего не угрожает, через несколько дней вы сядете в свою машину и спокойно поедете в Москву. Вы ведь ехали в Москву, не так ли? Госпожа Энгельберт, конечно, будет волноваться, поэтому вы можете связаться с ней. Пожалуйста, вот пульт. У нас тут глушилки, так что ваша личная связь не сработает.
Он подал мне маленький пульт «Филипс». Я набрал номер Ласточки.
– Госпожи Энгельберт нет дома… – завела было Линда, но я перебил:
– Это Таманский. Быстренько дай мне хозяйку, крошка.
Линда хихикнула (это мне определенно начало надоедать), ее сменила Ласточка.
– Что за шутки? – рассерженно спросила она. – Ты где?
– К сожалению, не могу тебе сказать, ибо не знаю, – со вздохом сказал я. – У достаточно милых людей, которые пригласили меня в гости посредством вливания Л-56.
– Ты серьезно? – Боже, она, кажется, волнуется за меня! – Где ты конкретно?
– Конкретно я не знаю, где я. Со мной тут некий господин Ягер, но я уверен, что его на самом деле зовут вовсе не так. – Ягер удовлетворенно кивнул. – Судя по всему, у них нет никаких злобных намерений. По крайней мере, меня обещают отпустить через несколько дней.
– Цель?
– А черт их знает. Просто я кому-то не нужен в Москве. Причем не нужен в течение нескольких дней, а не на всю жизнь. Посему не дергайся и ничего не предпринимай. Сам разберусь.
– В таком случае желаю успеха.
Она отключилась. Я вернул Ягеру пульт.
– Теперь я вас ненадолго покину, – сообщил он, поднимаясь. – Сейчас вам принесут завтрак. Что вы предпочитаете?
– Лангустов, – брякнул я. – Остальное – на ваше усмотрение.
– Хорошо, – серьезно кивнул Ягер и удалился. Дверная панель с еле слышным шипением закрылась за ним.
Я осмотрелся. Комната примерно три на четыре, окно закрыто ставней. Кода я не знаю, посему окно не открою, ну и черт с ним. Из мебели – диван, на котором я лежу, ажурный столик и несколько кресел, разбросанных по комнате. Стены светятся мягким оранжевым светом, на одной – копия Раиса, весьма неплохая, дорогая, должно быть. Кажется, это называется «Париж весной». Или «Лондон осенью» – сплошь серые прямоугольники в тошнотного цвета дымке.
Я был немного знаком с Райсом. С виду это вполне приличный человек, с брюшком, в дорогом костюме. Единственное, что выдавало в нем модного художника, – большая агатовая брошь на лацкане пиджака и безумный взгляд слегка скошенных к переносице зеленых глаз. На приеме у Джулиуса Макбреннера Третьего Райс весь вечер хлебал шампанское, в огромных количествах пожирал креветочные крекеры и тосты с икрой, а к полуночи нарезался и был унесен прислугой в комнату для отдыха. Тут же какой-то тип с желчным лицом искусствоведа принялся рассказывать вполголоса – так, чтобы сохранялась видимость тайны, но слышали все присутствующие – о том, что вместо глаз у Райса супердорогие заказные сканеры, которые позволяют видеть недоступное большинству людей. Может, и так. Что до меня, то подобную белиберду я могу нарисовать и сам, причем десятка три за вечер… Но я не Райс.
Поэтому, видимо, Райс сейчас и хлещет шампус на очередной вечеринке, а я сижу здесь и жду, когда меня прикончат. А может, и нет.
Появился парень в голубом комбинезоне со знаком кибера на груди. Он принес поднос, на котором я с удивлением обнаружил настоящего лангуста. К лангусту прилагался овощной салат, несколько кусочков черного хлеба, бутылка «шардонне», тут же дымился горячий кофейник и лежали на блюдце булочки.
– Благодарю, – сказал я киберу. Тот ничего не ответил, поставил поднос на столик и удалился.
Полагающегося к лангусту набора вилочек мне не дали, я разодрал его просто руками. В конце концов, меня никто не видел, а если и видел, тоже ничего.
Когда я допил кофе, то почувствовал, что все не так уж плохо. Вот теперь можно полежать, покурить и подумать.
Закурив сигарету, я посмотрел, куда стряхнуть пепел. Вакуумной пепельницы ни в столике, ни в подлокотниках кресел не обнаружилось, и я в конце концов стряхнул его прямо на пол. Пусть Ягер убирает.
Значит, так. Мотоциклисты и парни Ягера – разные команды. Те работали слишком по-дурацки, а ягеровцы – просто идеально. Совпадение.
Кому же я так насолил? И что такое происходит в Москве, если меня изолировали на несколько дней? О моей поездке почти никто не знал. Ласточка, Шептун, возможно, кто-то из людей Шептуна…
С этими мыслями, так ничего и не придумав, я уснул.
В гостях у Ягера я просидел почти три дня. Прочел несколько умных книг, которые не читал раньше, питался достаточно вкусно и разнообразно, дважды беседовал с самим хозяином – об искусстве, хитростях рыбалки, политике и истории. А отпустили меня совершенно неожиданно – пришел кибер в голубом, завязал глаза. Меня вывезли куда-то за город и выпустили. Моя машина стояла тут же, ключи торчали на месте, бак полный. Приключение, черт побери… Квест.
Я постоял немного, сел в машину и поехал в Москву.
Приехав в столицу, я попал с корабля на бал. Не успел я помыться с дороги и перекусить, как меня нашел кто-то из распорядителей Дома журналистов. По голосу я его не узнал, – видно, новичок. Он с трепетом в голосе поведал мне, что сегодня состоится интереснейшая пресс-конференция с участием первых лиц, любопытно поприсутствовать.
Я поблагодарил за приглашение и решил съездить. Отсутствие в столице даже несколько дней сильно сказывается: кого-то за это время кокнули, кто-то спустился с небес на землю, цены поменялись… Нелишне.
Пресс-конференция в Доме журналистов была назначена на 19.30. Я пришел вовремя: закуток для ай-джей, отведенный слева от подиума, был еще не заполнен. Усевшись в первом ряду, я подключился к внутренней корреспондентской сети и принялся оглядываться в поисках знакомых.
– Привет! – сказал Соколов из «Комсомолки». Он был облачен в свой традиционный клетчатый жилет.
– Здорово, – сказал я, пожимая ему руку. – Чего ждем?
– Ничего. Стандартная конфа со стандартными вопросами-ответами. Боремся, принимаем меры, законность восторжествует…
– Никаких сенсаций?
– По крайней мере, наши источники молчат. Ты ж не думаешь, что Борецкий застрелится прямо перед микрофоном?
Я так не думал. Мы с Соколовым принялись судачить о последних новостях, политике Германии на Ближнем Востоке и перестановках в федеральных структурах.
Зал между тем заполнялся журналистами, телевизионщики расставляли свои камеры. Пресс-конференция все-таки вызвала значительный интерес, судя по прибывшим представителям практически всех международных информационных агентств.
Наконец появились сами виновники суеты. Они сели рядком: медведеподобный министр внутренних дел Борецкий, начальник ТехКонтроля города Гостев, начальник МУРа Комарченко и спецпомощник президента Корень Дмитрий Александрович. От американцев – человек в штатском по фамилии Гиззонер и тучный полковник Брамс, которого я немного знал по работе в Брюсселе. Насколько я помню, чего-то там этот Брамс напортачил во время датского инцидента, вот и сослали в Россию. В деревню, к тетке, в глушь… Саратова, правда, больше нет, так что Грибоедов безнадежно устарел.
От немцев за столом сидели знакомые все лица: герр Людвиг Обермайер и вечный живчик Отто Ортнер, с которым ой сколько пивка попили мы в гамбургских погребках… Отто, естественно, сделал вид, что не узнал меня; я ответил тем же.