– Стоп! – радостно закричал тот, которому я коленом. – А это идея! Слышь, Феликс? Зачем, бля, мочить эту телку, когда моргалы ей выколем и все дела.
– Спокуха, – ответил Феликс. – Колоть моргалы мне, бля, не по кайфу. Лучше сбросим эту позорную биксу с моста и все дела. Плавать умеешь? – презрительно сплевывая, спросил он.
Услышав разговор про свои прекрасные очи и про то, как злодейски хотят с ними поступить, я потеряла дар речи, а поэтому не сразу смогла ответить на внезапно поставленный вопрос.
– Вы у меня спрашиваете? – с трудом отрывая язык от пересохшего неба, прошептала я.
– Нет, у хрена собачьего, – пояснил тот, которому я коленом.
Пояснил и тут же мне щедро выдал еще одну оплеуху, дополнив ее вопросом:
– Плавать, стерва, умеешь?
– Не знаю, не пробовала, – поспешно ответила я, жутко нервничая.
– Щас попробуешь, – успокоил меня тот, которому я локтем в глаз.
Боже, какие приятные воспоминания (локтем в глаз), и как стремительно все меняется в этом несправедливом мире.
С новой силой «братаны» потащили меня к мосту, а я уже и рада была этому. «Господи, – едва ли не с восторгом думала я, – неужели буду тонуть с собственными глазами. Как мне повезло.»
Но человек существо неблагодарное – все ему мало: у самых перил мне вдруг расхотелось тонуть, и черт его знает почему я дико начала сопротивляться. При этом мне непременно хотелось сбросить кого-нибудь вместо себя. Порой казалось, что затея небезнадежна, порой, я согласна была на что угодно, лишь бы «братаны» успокоились и не били меня. А били они жестоко, я чувствовала это даже сквозь толстое шерстяное пальто.
В общем, пришлось несладко, но я не сдавалась. Прабабушка итальянка сыграла в этом немалую роль. Удачно ее темперамент лег на русский характер, пришлось «братанам» прилично со мной повозиться, я им не трус – верзила какой-то там, и было бы им еще хуже, дай бог мне силу верзилы. Но я и со своей делала все возможное: то отбивалась, то вцепившись в «братанов», слезно молила о пощаде. Клянусь, они сто раз уже пожалели, что связались со мной.
И вдруг в ходе неравной битвы я нащупала ниже пояса у того, которому заехала коленом, столь знакомый и желанный предмет…
Не подумайте плохого, я имею ввиду пистолет. Да, да, я нащупала пистолет и конечно тут же возымела охоту им воспользоваться. Это был мой единственный шанс остаться при глазах и не искупаться в ледяной воде. Более того, мне удалось пистолет этот выхватить до того, как «братаны» перекинули меня через перила.
О том, что пистолет в моих руках, они узнали по выстрелу. Не могу сказать, что я куда-то попала, но «братанов» от меня как ветром сдуло.
– Э-эй, ч-чокнутая, – слегка заикаясь закричал тот, которому я задвинула локтем. – Это тебе, блин, не игрушка.
– Знаю, Феликс, знаю, – пятясь вдоль перил, поведала я. – И сейчас ты это поймешь. Я мастер спорта и в темноте попаду в глаз любому, кто дернется.
Здесь я врала: я, конечно же не мастер спорта, но в глаз вполне попасть могла бы, если бы стреляла в упор. Однако «братаны» впечатлились.
– Феликс, хрен с ней, – сказал тот, которому я – коленом. – Ты же видишь, бля, баба на нерв заезжает. У нее с крышей полный голяк.
«Конечно – голяк, – удовлетворенно подумала я. – Это очевидно, разве нормальная женщина рискнула бы намертво схватиться с двумя такими лбами? Нормальная женщина с жуткими воплями покорно пошла бы умирать.»
– Чего ты хочешь, заполошная? – почти ласково спросил Феликс, явно обращаясь ко мне.
Я честно призналась:
– Хочу жить, как бы вам это ни было противно.
– Какой базар, живи, – милостиво разрешил тот, которому я – коленом.
– Но это не единственное мое желание, – тут же разочаровала его я. – Хочу чтобы вы с поднятыми руками сели в джип и отчалили. И руки, руки повыше поднимите, – здесь я грозно потрясла оружием.
– Лады, лады, – согласились «братаны» и с поднятыми руками попятились к своему джипу.
Я же, крепко сжимая в руке пистолет, продолжала двигаться вдоль перил, что, как позже выяснилось, было очень неразумно. Я не знала того, что ограда моста давно требовала ремонта и местами держалась на честном слове, я же нешуточно опиралась на перила, поскольку была на высоких каблуках, лишавших меня той устойчивости, которой требовали обстоятельства.
«Братаны» пятились к джипу, я передвигалась вдоль ограды, и когда они уже были готовы погрузиться в машину, а я уже собралась свободно вздохнуть, вдруг за моей спиной образовался провал. Раздался самопроизвольный выстрел, я даже не осознала, что выстрелила сама, лишь увидела испуганные лица «братанов», панику в их глазах и почему-то следом за ней просветленную радость. На все это хватило мгновения.
Дальнейшее было уж совсем отвратительно: я, не расставаясь с пистолетом, полетела вниз самым неудобным образом – спиной к реке. Так мешком и вошла в воду и это при том, что великолепно умею нырять. Просто стыд и срам.
Напрасно переживала я, что первый разряд по плаванию не даст мне утонуть. Лишь только я попала в ледяную воду, как сразу же забыла об этом разряде и попыталась устроиться на дне реки, намокшие пальто и сапоги очень к тому располагали.
Однако располагали, видимо, недостаточно, потому что мне и на дне не лежалось и в конце концов я всплыла, судорожно глотнула воздуха, бодро крикнула «ма…» и сразу пошла на погружение, но, так и не встретившись с дном, тщательно повторила процедуру: всплыла, глотнула, крикнула «ма» и вновь погрузилась. Тонуть приходилось в жутчайших условиях: страх неизвестности, обжигающе ледяная вода, разбухшее тяжеленное пальто…
И в этом хаосе я пыталась взывать к Всевышнему. Не могу сказать, что складно это у меня получалось – грешная жизнь сильно мешала тому. Из головы не шли мирские дела. Как, к примеру, теперь узнает баба Рая, что наша новая кофемолка у Старой девы? Без принуждения Старая дева ничего обратно не отдает. И у сапожника остались мои туфли с новыми набойками. Кто их теперь заберет? А Санька?! Мой сын! Как я раньше о нем не подумала? Кто теперь позаботится о сироте?!
Ужас, испытанный от этой мысли, затмился следующим ужасом, испытанным от того, что я увидела в тусклом свете луны: прямо передо мной (а я как раз только что вынырнула и собиралась бодро крикнуть традиционное «ма»), точнее прямо на меня двигалась мощная шея, на которой держалась огромная бритая голова…
В долю секунды уложились часы размышлений. Чего только не мелькало в голове. «Неужели „братан“, увидев с моста, что я недостаточно эффективно тону, решился мне помочь? – паникуя, подумала я. – А мне даже нечем по этой роже садануть. Ничегошеньки нет, кроме кулака. Но разве кулак этой роже помеха?»
И тут я с удивлением обнаружила, что по-прежнему сжимаю в руке пистолет. Объяснив это чудо своей неподражаемой любовью к оружию, я, ни секунды не раздумывая, въехала пистолетом в мерзкую физиономию бритоголового и…
И мгновенно получила ответный удар. Поскольку удар был неслабый, я сочла за благо тут же лишиться чувств, чтобы не видеть дальнейшего безобразия. Уже сквозь пелену небытия я ощутила как хватают меня за пальто чужие руки…
И все, больше не помню ничего. Теряя сознание, я искренне считала, что расстаюсь с жизнью навсегда, однако не все так хорошо кончается, как пишут в книгах – меня угораздило выжить.
* * *
Очнулась я в очень неплохих условиях: было темно, но достаточно сухо и тепло. Приятно пахло дымком. Это позже я с ужасом узнала, что там дымится, а пока пребывала в благодушнейшем спокойствии.
«Если это ад, – подумала я, не рассчитывая попасть в рай, – то и здесь вполне можно жить.»
Естественно, меня интересовало на чем я лежу. Причем не только я на чем-то лежала, но и что-то лежало на мне. Я вытянула вперед руку и принялась это «что-то» исследовать, приговаривая:
– Мохнатое, мохнатое, лысое, лысое, пальцы, пальцы – следовательно нога. Судя по количеству волос, мужская.
«Ага, значит в аду водятся мужчины,» – с некоторой радостью заключила я и принялась обследовать то, на чем лежу.
– Мохнатое, мохнатое, лысое, лысое, пальцы, пальцы – следовательно вторая нога и тоже мужская, – пришла я к новому выводу.
Само собой, захотелось знать нет ли поблизости еще мужских ног, и я продолжила исследование. В результате оказалось, что в пределах досягаемого мужских ног больше нет, но сама я лежу в чем мать родила.
«В объятиях мужчины, одна его нога подо мной, другая на мне – интересно что здесь было и как далеко наши отношения зашли?» – не без трепета подумала я, механически поглаживая закинутую на меня ногу.
Да, забыла сказать: ногами дело не ограничилось. Мускулистые и волосатые руки обнимали меня. Обнаженная я была как бы накрыта мужским телом, что очень волновало. К сожалению мужчина не подавал признаков жизни, но на ощупь был очень горяч.
«Спит он что ли?» – с легкой обидой подумала я и вновь принялась исследовать его тело в тайной надежде вызвать к себе интерес.
Я начала с самой периферии, приговаривая:
– Пальцы, пальцы, мышцы, мощные мышцы, волосатое колено, опять мышцы, мощные мышцы… Ого! Пардон, мсье!
Можно догадаться на что я наткнулась.
– Что вы делаете? – возмущенно раздалось над моим ухом. – Прекратите, я вас прошу!
«Волнующий бас, – удовлетворенно подумала я, – но с акцентом. С английским, не сойти мне с места. Если уж быть до конца точной, то с американским. Следовательно, это не „братан“. Откуда у „братана“ возьмется американский акцент? А если это американский „братан“? Думаю, есть и там такие. Может приехал перенимать опыт у нашей „братвы“ или делиться своим. Скорей перенимать. Чем им делиться? Они же там все нетворческие люди.»
И тут меня осенило:
«Это шпион! Американский шпион. Во всех приличных шпионских фильмах простачек, вроде меня, вербуют именно в интимной обстановке. Номер в „Хилтоне“, джакуззи… Ах, он негодник!»
С этой мыслью я вновь тронула предмет, на который меня пытаются подцепить.
– Да прекратите же, – опять возмутился его обладатель.
Я обиделась:
– Не понимаю вашего возмущения. Что я такого сделала, чтобы вот так на меня кричать?
– Зачем вы хватаете меня за это? – уже спокойней поинтересовался волнующий бас.
Кстати, я «это» к тому времени уже отпустила, так что тема исчерпалась, зачем же кричать? Почувствовав себя оскорбленной, я не могла смолчать.
– Ой-ой-ой, – с презрением пропела я, – будет вам строить из себя недотрогу. Не для этого ли вы меня раздели и сами раздеться не забыли?
– Для чего – для этого? – с флегматичным спокойствием поинтересовался бас.
– Вы уж не маленький, судя по размерам, – сами знать бы должны, – с осуждением ответила я. – Для чего раздеваются женщины и мужчины?
– Чтобы содержать тело в чистоте, – не задумываясь просветил незнакомец, изрядно поставив меня в тупик.
«Странный ход мыслей,» – подумала я и уточнила:
– А как же быть со всем остальным?
– Для остального не стоит раздеваться, – ответил незнакомец.
– Но вы же меня раздели, – напомнила я.
– Да, – согласился он, – раздел, чтобы согреть вас своим телом и просушить вашу одежду. Я вынужден был принять эти меры, иначе не имело смысла вас и спасать. Все равно вы погибли бы – ночи еще очень холодны, а вода ледяная.
– Так это вы меня спасли? – наконец-таки прозрела я.
– Да, – скромно ответил незнакомец. – И сделать это было непросто: вы оказывали яростное сопротивление. Но я вас спас и сразу сделал шалаш из камыша, где мы сейчас и лежим. А почему вас сбросили с моста?
«Хороший вопрос, – подумала я. – Лежу в шалаше обнаженная в объятиях обнаженного мужчины. Просто лежу и ничего больше. А если верить моим рукам, он очень недурен, я тоже не урод, а говорим черт знает о чем. Расскажи я такое Марусе, со смеху, бедняжка, умерла бы, тем более, что я практически свободная уже женщина.»
– Почему меня сбросили с моста? – горько усмехнулась я. – Может потому, что Бог услышал мои молитвы: ведь я сама хотела того.
Слова мои произвели на мужчину впечатление: он заворочался и покрепче прижал меня к себе. Я не возражала, настраиваясь на нежный лад.
– Что заставило вас хотеть смерти? – спросил он.
– Мой муж, – честно призналась я, думая, что это очень расположит нас друг к другу. – Мой муж бросил меня ради другой женщины. Я не смогла пережить такого горя и решила спрыгнуть с моста, но в последний миг струсила. Спасибо, добрые люди помогли.
Он философски изрек:
– Разрыв с женой, немилость собственного народа, враг, спасшийся в битве, служение безнравственному царю, бедность и неуправляемая толпа: эти шесть врагов, если захватят человека, сожгут его даже без огня.
– Приятно, что вы так умны, – похвалила я. – Насчет царя, бедности и врага не знаю, не пробовала, а вот с разрывом все точно, абсолютно согласна: жжет без огня. С ума сойти, до чего жжет. Теперь понятно, почему ни с того, ни с сего захотелось в реку сигануть: оказывается, чтобы потушить пожар.
– Но почему именно с этого моста? – удивился незнакомец.
Даже как-то странно его так называть, учитывая нашу с ним близость, пока, правда, лишь телесную.
– Неужели вы живете в этом городе? – вопросом пояснил он свою мысль.
– Нет, я из Москвы, а сюда примчалась следом за бессовестным мужем. Следила за ним и выследила ту, к которой он от меня ушел. Знать лишнее не всегда хорошо. Черт дернул меня заглянуть в окно ее дома – простить себе не могу. Ну зачем мне было видеть как она стелет им постель? Ну, да фиг с ними, пускай милуются. А как вы догадались, что я не из этих мест?
– Происхождение человека можно распознать по его поведению, его страну – по произношению, его дружелюбие – по его сердечности и пылу, а его способность есть – по его телу.
Я рассмеялась:
– Очень умно, но вряд ли по моему телу вы узнаете мою способность есть. Изнуренная диетами я, порой, съела бы и быка. Прямо сейчас, кстати, и съела бы, потому что голодна со вчерашнего вечера. Подлец муж не дал мне доужинать в ресторане с любовником. Муж позвонил и сказал, что решил от меня уйти. Пришлось все бросать и начинать слежку.
Видимо я ляпнула лишнее, потому что услышав это, мужчина сразу же перестал обниматься и принялся осторожно извлекать из-под меня свою ногу.
– Что вы делаете? – с тревогой поинтересовалась я.
– Вы же хотите есть, – ответил он, – думаю, одежда уже высохла.
– Вы сушите мою одежду? – изумилась я.
– И свою тоже. Кстати, уже наступил рассвет, значит магазины скоро откроются.
Он был прав: тоненькие лучики света пробивались сквозь камыш. Мой спаситель пошуршал чем-то и выбрался наружу – его потрясающий силуэт мелькнул в проеме дыры, в которую он выполз.
«Боже, – восхитилась я, – какие мышцы. Просто ходячая гора мышц. Как мне повезло! Век бы так топилась!»
Минуту спустя в шалаш прилетели мой свитер и брюки, за ними нижнее белье.
– Одевайтесь, – крикнул незнакомец. – Я уже оделся. Одежда сыровата, но на теле быстро досохнет…
– Да нет, – возразила я, неохотно натягивая белье, – моя одежда почти сухая.
– Имею ввиду ваше пальто, – пояснил мой спаситель. – Оно высохло изнутри, но еще влажное сверху.
Я быстро втряхнула себя в брюки, натянула свитер и выползла из шалаша. И тут же об этом пожалела, так нежарко было на улице. Сразу захотелось вернуться обратно в шалаш, но взгляд случайно упал на костер. Рядом с ним на коряге висело мое пальто, точнее то, что от него осталось. По темно-шоколадному полю пошли какие-то отвратительные желтые пятна. Мне сразу же расхотелось возвращаться в шалаш. Страшная сила понесла меня прямо на костер. Не знаю, что было бы, не поймай меня мой спаситель.
– Что с вами? – спросил он, с трудом удерживая меня.
– Пальто! – завопила я, не сводя глаз с желтых пятен. – Что вы сделали с моим шерстяным английским пальто?
– Ах, это… – с беззаботной невозмутимостью вздохнул он. – Пальто, конечно, слегка подрумянилось, даже поджарилось, но зато почти высохло.
– Подрумянилось? Поджарилось? – взвизгнула я. – Это пальто или шашлык?