– Конечно, деточка! Все для тебя уже подготовлено! Идем, идем!
Баб взяла свою хозяйку за руку и повела ее в выложенную кафелем купальню, где воздух уже наполнял гиацинтовый аромат духов Зенобии. Полдюжины черных девушек-рабынь ожидали гостью. Зенобия, бросив взгляд на восхитительно глубокий купальный бассейн, в восторге сбросила свои запыленные одежды и вошла в теплую воду. Ее округлые, полные груди и длинные ноги тотчас же были замечены двумя шпионками, которых подослали в ее апартаменты аль-Зена и Делиция.
Когда Зенобия выкупалась, Баб завернула ее в мягкий хлопковый халат. После этого девушка прилегла, чтобы отдохнуть до вечерней трапезы. Ее утомили сборы и волнения. В тот вечер ей предстояло встретиться с аль-Зеной и, может быть, столкнуться лицом к лицу с прекрасной наложницей Делицией. Однако, несмотря на все свои страхи, Зенобия спала глубоким невинным сном юности.
Проснувшись, она прошла через комнату и вышла в открытый портик. Внизу раскинулся окруженный стеной сад, а выше, словно богатая трапеза на столе пустыни, расстилалась Пальмира. Фонари уже зажгли, и синие сумерки быстро переходили в черную ночь. Слабый ветерок доносил запах чего-то столь неуловимого, что даже Зенобия со своим острым обонянием не могла уловить, что это было. Она чувствовала себя расслабленной, но была уверена – в этот вечер она не потеряет контроль над собой.
– Ты уже проснулась?
Зенобия обернулась и вошла в комнату.
– Да, проснулась, Баб.
– Тебе следовало бы позвать меня! – проворчала старуха.
– Мне хотелось побыть минутку одной.
– Гм! – послышалось в ответ.
И все же Баб поняла ее.
Белая туника без рукавов с низким вырезом – совсем простой наряд. Зенобия улыбнулась про себя. Невинностью своего платья она подчеркнет разницу между собой и матерью Одената.
– Оставь волосы распущенными! – попросила она.
Баб кивнула и, расчесав длинные густые локоны Зенобии, закрепила их простой белой ленточкой, вышитой крошечными жемчужинками.
Зенобия взяла свою шкатулку с драгоценностями и достала из нее большую золотисто-кремовую жемчужину в форме слезинки на тоненькой золотой цепочке. Она повесила ее себе на шею, и жемчужина приютилась между юными грудями девушки – один соблазн между двумя соблазнами-близнецами. Дополняя ее, из ушей Зенобии свисали гроздья жемчужин на золотых проволочках. Браслеты из украшенного резьбой розового коралла и тонкие золотые проволочки с нанизанными на них жемчужинами охватывали запястья. Круглая жемчужина, оправленная в золото, украшала ее руку, привлекая внимание к длинным пальцам с отполированными ногтями.
Баб кивнула, выражая одобрение, когда Зенобия надушилась своими любимыми духами.
– Ты – само совершенство, дитя мое! Ты затмишь и эту старую ведьму, и наложницу-гречанку!
Едва эти слова слетели с уст Баб, поспешно вошла одна из чернокожих девушек-рабынь и объявила:
– Пришел евнух, чтобы сопровождать госпожу в трапезную.
Легонько кивнув Баб, Зенобия последовала за девушкой и за евнухом. Они шли по обширному дворцу так быстро, что у нее едва хватало времени, чтобы замечать что-либо по пути. Однако девушка-рабыня выразилась неправильно, так как то место, куда они шли, было не трапезным залом, а скорее семейной столовой. Аль-Зена, одетая в зелено-золотые одежды, была уже там. Она полулежала на диване. Рядом с ней сидела прелестная белокожая блондинка, одетая также по парфянской моде, но ее одежда была небесно-голубого цвета и вышита серебром.
– Зенобия, дитя мое! – замурлыкала аль-Зена. – Это госпожа Делиция!
– Добрый вечер! – ласково ответила Зенобия.
Аль-Зена несколько смутилась, так как девушка не выказала ни огорчения, ни гнева по поводу присутствия Делиции. Либо она абсолютно бесчувственна, либо чрезвычайно глупа, либо очень умна. Аль-Зена не могла определить, что именно, и ей пришлось сделать паузу. Она подозрительно рассматривала Зенобию, пока та усаживалась на место, которое ей указали. Потом Зенобия повернулась к Делиции со словами:
– Я знаю, у вас двое сыновей. Какая вы счастливая! Надеюсь, и я когда-нибудь стану матерью сыновей!
Аль-Зена с трудом проглотила вино, пролив часть его себе на платье. Она послала служанку поскорее принести воду. Зенобия озабоченно заворковала:
– Ах, вы пролили вино! Надеюсь, оно не оставит пятна на вашей тунике!
Делиция разглядывала будущую жену Одената из-под густо накрашенных ресниц и выдавила усмешку. Эта маленькая бедави мудро ведет себя с аль-Зеной и готова вести с ней борьбу! Делиция видела, что аль-Зена еще не составила окончательного мнения о характере и уме девушки. Она воспользовалась возможностью оценить свою соперницу и вздохнула. Девушка просто красавица! Делиция подумала, что рядом с ней она кажется неинтересной.
Рабыня суетливо оттирала тунику аль-Зены, когда в комнату вошел князь Пальмиры. Он окинул взглядом трех женщин и резко спросил:
– Делиция, что ты делаешь здесь?
– А разве ты не пригласил меня, мой господин? Твоя мать сказала мне, что сегодня вечером я должна прийти на ужин.
– Тебя не приглашали! – послышался ледяной ответ. – Пожалуйста, вернись в свои комнаты!
Пораженная, Делиция встала, и Зенобия в то же мгновение поняла – мать Одената использовала эту женщину как пешку в своей игре.
– Пожалуйста, мой господин князь, не отсылай госпожу Делицию прочь! Я получила такое удовольствие от ее общества! – попросила Зенобия.
– Это не огорчает тебя, мой цветок? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя несчастной.
– Мы с Делицией – ровесницы, а скоро станем подругами, я знаю. Пожалуйста, мой господин князь!
И Зенобия положила ладонь на его руку. Под ее взглядом Оденат так и таял. Он чувствовал, как сильно бьется его сердце.
– Что ж, если это приятно тебе, мой цветок, то Делиция может остаться! – грубовато ответил он.
Однако, произнося эти слова, он так хотел, чтобы в комнате не было ни Делиции, ни его матери! Тогда он смог бы поцеловать эти восхитительные губы, которые, казалось, с таким очарованием молили его об этом. Он нетерпеливо подал знак рабу, чтобы тот наполнил вином его бокал.
– Спасибо тебе, господин князь! – мягко произнесла Зенобия.
Аль-Зена чуть зубами не скрежетала от разочарования. Он влюблен! Да будут прокляты боги! Ее сын влюбился и не способен рассуждать! Однако если бы ей удалось показать ему, какое неподходящее для него создание эта девчушка, тогда Оденат, возможно, прислушается к голосу разума. Подумать только, девушка-бедави – княгиня Пальмиры! Никогда!
Трапеза оказалась довольно незамысловатой и началась с артишоков в оливковом масле и эстрагоновом уксусе. За ними последовали ягненок, жареный дрозд на спарже, зеленые бобы и молодая капуста. Завершился ужин персиками и зеленым виноградом. Князь не мог оторвать взгляд от Зенобии, вызывая этим ужас у своей матери и чувство смиренной покорности у Делиции. Зенобия с аппетитом ела превосходно приготовленные блюда, в то время как все остальные почти не притронулись к еде.
После завершающего блюда посуду со стола убрали и вновь наполнили бокалы вином. В зал вошли танцовщицы и менестрели. Делиция видела, как отчаянно желал Оденат остаться наедине с этой красивой девушкой, которую хотел взять в жены. Поэтому, как только танцовщицы выбежали из столовой, она поднялась и сказала:
– Позволь мне удалиться, мой господин. Я очень устала.
Князь благодарно улыбнулся ей и кивнул. Делиция поклонилась аль-Зене и Зенобии и вышла из комнаты. Еще несколько минут они сидели в молчании, откинувшись на свои ложа. Оденат ждал, когда его мать наконец удалится. Когда стало ясно, что она не собирается делать этого, он встал и, протянув Зенобии руку, сказал:
– Идем! Мои сады по праву считаются прекрасными. Ты извинишь нас, мама? Полагаю, теперь ты пожелаешь удалиться, ведь уже совсем поздно.
Зенобия вложила свою руку в руку князя и поднялась.
– Мне очень хотелось бы посмотреть твои сады, мой господин князь!
Даже не обернувшись на аль-Зену, Оденат увлек Зенобию в обширный затемненный сад. Тут и там вдоль дорожек пылали факелы, однако разогнать мрак ночи не могли. Зенобия не удержалась и усмехнулась.
– Надеюсь, ты знаешь, куда идешь! Мне не хотелось бы закончить свою жизнь в пруду с рыбой! – поддразнила она.
Оденат остановился и, повернув ее к себе, заглянул в лицо.
– Я хочу поцеловать тебя! – пылко произнес он.
Какой прекрасной казалась она ему при свете факелов, мерцавших, словно расплавленное золото!
– Что?
Ее сердце бешено застучало, она почувствовала панический страх. Затем робко заглянула в его красивое лицо, и ее глаза слегка расширились от удивления.
– Я хочу поцеловать тебя! – повторил он. – Если бы на твоем месте была какая-нибудь другая девушка, я бы даже не стал спрашивать разрешения!
– Ах! – воскликнула она.
Ее голос вдруг стал совсем слабым, и когда Оденат взглянул на нее, по ее лицу разлилась медленная улыбка.
– Ты – словно свежий ветерок, который проносится через город на закате, мой цветок!
Его рука соскользнула с ее плеча и обвила тонкую талию. Он крепко прижал ее к себе. Другая рука заскользила вверх по шее и лицу и запуталась в черном как смоль шелке ее волос. Он опустил свою темноволосую голову, его губы легко и быстро касались ее губ, распространяя по ее телу быстрые волны дрожи. Она отчаянно боролась сама с собой, пытаясь вернуть контроль над своими чувствами.
– Зенобия!
Его голос ласкал ее слух, и она задрожала. Что он делает с ней? Почему звук его голоса, произносящего ее имя, заставляет ее задыхаться?
– Зенобия!
Она почувствовала, как ослабли ее ноги, и чуть не упала в охватывавшее ее кольцо его рук. В течение короткого мгновения он вглядывался в ее лицо, а потом быстро наклонился, и их губы слились.
Его губы были теплыми, гладкими и твердыми. Зенобия, хотя и была наивна в том, что касалось поцелуев, все же почувствовала его сдержанность. Он поцеловал ее мягко и с величайшей нежностью. Казалось, его губы вытягивали из ее неискушенного тела самую суть ее существа. Она почувствовала, как из самой ее глубины поднимается страстное желание. Она неистово желала чего-то, но сама не знала, чего именно. По прошествии некоторого времени, которое показалось ей вечностью, он наконец оторвался от ее губ, и она пролепетала:
– Еще!
Он взглянул на нее, и его карие глаза стали почти прозрачными от страсти.
– Ах, Зенобия, ты возбудила меня! – тихо сказал он и снова поцеловал ее.
На этот раз его поцелуй был уже не таким мягким, но она не испытывала страха, а только отчаянное желание познать нечто большее. Он разомкнул ее губы, и его язык стал исследовать бархатистую нежность ее рта, словно что-то искал. Она чего-то хотела, сама не зная, чего именно. Она восхитительно дрожала, когда он в течение некоторого времени сосал ее маленький язычок. Потом придвинулась ближе к нему, и ее груди напряглись.
С нетерпеливым стоном он оттолкнул ее от себя.
– Ты еще так молода, мой цветок! – мягко произнес он.
Это звучало почти как упрек.
– Я неприятна тебе? – спросила она.
Она огорчилась, и он заметил это.
– Идем!
Он взял ее за руку, и они снова отправились гулять по темному саду.
– Нет, ты очень нравишься мне. Я еле сдерживаю себя, так мне хочется любить тебя.
– Тогда давай полюбим друг друга! – простодушно ответила она. – Я еще никогда прежде не была с мужчиной, но и Тамар, и Баб говорили, что то, что происходит между мужчиной и женщиной, вполне естественно. Я не боюсь, мой господин князь!
Он улыбнулся ей в темноте:
– Думаю, ни одна женщина не станет заниматься любовью с мужчиной, которого она не любит, к которому не испытывает чувств. Это безнравственно, мой цветок. Я никогда не делал этого с женщиной, которая совсем не любила меня. В этот вечер чувственная сторона твоей натуры едва лишь пробудилась, и ты страстно стремишься познать больше. Но ты еще не знаешь меня, Зенобия. Придет время и для плотских радостей, обещаю тебе!
– Ты заставляешь меня чувствовать себя ребенком!
И она надула губки.
– А ты и есть ребенок! – ответил он. – Но наступит ночь, когда мы с тобой будем любить друг друга, и тогда, Зенобия, я сделаю тебя женщиной, полностью осознающей могущество своей страсти.
Она вздохнула:
– Значит, мне придется довольствоваться твоими суждениями, потому что сама я ничего не знаю о таких вещах.
Оденат тихо засмеялся:
– Полагаю, мне следует наслаждаться твоей покорностью. Я подозреваю, что ты редко уступаешь кому-либо.
– Я знаю, что я не такая, как другие женщины, – сказала она, защищаясь. – Если я действительно нужна тебе, мой господин князь, ты должен принять меня такой, какая я есть. Не знаю, смогу ли я измениться, даже если сама захочу этого.
– Ты мне нужна такая, как есть, несмотря на то что у моего цветка пустыни есть шипы, как я подозреваю. – Он на минуту остановился, повернул ее к себе и снова поцеловал. – Пожалуйста, научись любить меня, Зенобия! Я сгораю от желания любить тебя!
– Любить меня или заниматься со мной любовью? – спросила она.
– И то и другое! – признался он.
В ответ она подарила ему быстрый поцелуй.
– Ты честный человек, – сказала она. – Думаю, мы сможем стать друзьями, а друзья, как мне говорили, становятся самыми лучшими любовниками.
Эти слова доставили Оденату удовольствие. Она совершенно серьезна, и он еще никогда не встречал женщину, которая была бы так восхитительно интересна.
– Почему ты не называешь меня по имени, Зенобия? – спросил он. – Ты называешь меня «мой господин князь», но никогда не произносишь мое имя.
– Ты ведь не давал мне разрешения называть тебя по имени, мой господин князь. Я всего лишь простая девушка из племени бедави, но я знаю, как себя вести.
Она замолчала, и он разглядел в темноте мерцание ее глаз.
– А кроме того, твое имя мне не нравится.
– Не нравится мое имя?! – Он изумился.
– Твое имя звучит слишком торжественно, почти напыщенно, мой господин князь.
– Но если нам предстоит пожениться, ты не можешь продолжать называть меня «мой господин князь»!
– Это ведь еще не решено, что мы поженимся! – спокойно ответила она. – Кроме того, я не могу воспринимать тебя как Одената Септимия, мой господин князь.
В ее голосе ему послышался дразнящий смех, и он оценил ее маленькую игру и ответил в том же духе:
– Мы поженимся, мой цветок, не бойся! Я собираюсь научить тебя любить меня и называть меня по имени. – Он сделал паузу. – Если не можешь называть меня Оденатом, тогда как тебе хочется называть меня?
– На людях я буду называть тебя «мой господин князь», но наедине ты будешь Ястребом, потому что напоминаешь эту птицу своим длинным прямым носом и пронзительным, мрачным, пристальным взглядом.
Оденат был польщен сверх всякой меры, и она поняла, что будет так, как она хочет.
– Итак, я для тебя Ястреб! – Он усмехнулся. – Ты воображаешь себе, что приручаешь эту дикую птицу, мой цветок?
– Никогда не следует приручать дикие существа, мой Ястреб. Нужно завоевать их доверие и уважение, стать их другом, и мы с тобой так и сделаем.
Снова она удивила его, и он усмехнулся про себя.
– Что ж, я буду Ястребом, если это доставит тебе удовольствие, Зенобия. Но сейчас уже поздно. Пойдем, я отведу тебя в дом.
Взяв ее за руку, он двинулся через темный сад с уверенностью верблюда, идущего знакомой тропой. Они вошли во дворец, она последовала за ним вверх по потайной лестнице и оказалась в коридоре, ведущем в ее комнаты. Они остановились перед большими двустворчатыми дверями.
– Умеешь ли ты ездить верхом на лошади? – спросил он.
– Да.
– Тогда будь готова на рассвете! – сказал он и, повернувшись, широкими шагами пошел прочь по коридору.