– Скажи слугам, чтобы они оставили вещи в комнате.
– Что ж это так тщательно упаковано и перевязано? – поинтересовалась тетушка Сюэ.
Сюэ Пань приказал мальчикам-слугам развязать веревки, открыть замок и приподнять крышку. В сундуке оказались шелка, атлас, сатин, парча, всевозможные предметы, привезенные из других стран, имеющие самое разнообразное применение в хозяйстве.
– А другой сундук я привез для сестренки, – объявил Сюэ Пань, открывая крышку сундука.
Мать и дочь заглянули внутрь. Сундук был наполнен кистями, тушью, бумагой для письма, мешочками для благовоний, четками, веерами, подвесками для вееров, пудрой, помадой и тому подобными вещами. Кроме того, там были самодвижущиеся человечки, привезенные из Хуцю, застольные игры, наполненные ртутью фигурки, сами поднимающиеся, если их положить набок, фонарики, кукольный театр в ящике, обтянутом черным шелком, и небольшая глиняная статуэтка, сделанная в Хуцю, изображавшая Сюэ Паня. Сходство с Сюэ Панем было настолько сильно, что Бао-чай была совершенно очарована и утратила интерес ко всему остальному. Она держала статуэтку в руке, смотрела то на нее, то на брата и заливалась смехом.
Затем она позвала Ин-эр, велела ей привести нескольких служанок, чтобы они отнесли сундук с подарками в «сад Роскошных зрелищ». Поболтав с матерью и братом, Бао-чай вернулась в сад.
А тетушка Сюэ вынула из сундука все вещи, разобрала их и аккуратно разложила, потом позвала Тун-си и велела ей отнести кое-что матушке Цзя, госпоже Ван и другим. Но это уже не относится к нашему повествованию.
Сейчас речь пойдет о том, что Бао-чай, вернувшись в сад, разобрала сундук, часть вещей оставила для себя, а все остальное решила подарить сестрам. Одним она послала тушь, кисти и бумагу, другим – мешочки для благовоний, веера и подвески к ним, третьим – помаду, пудру и масло для волос, а некоторым – разные безделушки. Дай-юй получила подарков вдвое больше, чем другие сестры. Подарки разносили Ин-эр и старуха, которую Бао-чай дала ей в помощь.
Вскоре к Бао-чай стали приходить служанки от ее сестер, они благодарили за подарки и говорили:
– Наши барышни очень довольны подарками и непременно придут лично благодарить вас.
Только Дай-юй, получив в подарок вещи, привезенные из ее родных краев, расстроилась, вспомнив о покойных родителях и о том, что у нее нет братьев и ей приходится жить у родственников.
«Кому пришло в голову привезти вещи с моей родины?» – думала она с грустью.
Цзы-цзюань, научившаяся читать в душе Дай-юй, принялась осторожно укорять ее:
– У вас слабое здоровье, барышня, утром и вечером вы принимаете лекарство и лишь в последние дни чувствуете себя лучше. Но вы еще не совсем окрепли, вам нужно поправляться. Барышня Бао-чай прислала вам подарки, так как очень вас уважает. Вы должны были бы этому только радоваться! А вы загрустили! Неужели барышня Бао-чай хотела расстроить вас? Если она узнает, ей будет неудобно. Наши госпожи беспокоятся о вашем здоровье, приглашают врачей и делают все, чтобы вы поправились. Едва вам стало немного лучше, вы опять плачете! Этим вы губите свое здоровье да еще добавляете беспокойство старой госпоже. Ваша болезнь происходит от постоянных тревог и расстройств и подрывает ваши жизненные силы. Вы должны беречь свое здоровье, барышня!
Вдруг со двора послышался голос девочки-служанки:
– Пришел второй господин Бао-юй.
– Проси его! – крикнула Цзы-цзюань, но Бао-юй уже появился в дверях.
Дай-юй пригласила его сесть. Заметив слезы на лице девушки, Бао-юй спросил:
– Кто тебя опять расстроил, сестрица?
– Откуда ты взял, что я расстроена? – улыбнулась Дай-юй.
Цзы-цзюань, стоявшая рядом с Дай-юй, вытянула губы и незаметно показала на столик, стоявший возле кровати. Бао-юй обернулся и, увидев лежавшие на столике вещи, догадался, что это подарки от Бао-чай.
– О! Сколько у тебя всякой всячины! – воскликнул он. – Не собираешься ли ты открыть лавку?
Дай-юй ничего не ответила.
– И вы еще завели разговор об этих вещах! – засмеялась Цзы-цзюань. – Все это прислала барышня Бао-чай, а моя барышня при виде их расстроилась. Я ее как раз утешала, а тут пришли вы. Попробуйте сами с ней поговорить!
Бао-юй и так понимал, что Дай-юй расстроилась именно из-за этих вещей, но ему не хотелось вмешиваться, и он лишь с улыбкой сказал:
– А я думаю, твоя барышня расстроилась потому, что ей прислали мало подарков… Сестрица, успокойся! На будущий год я пошлю людей в Цзяннань, они привезут тебе целых два корабля всяких подарков, и ты не будешь плакать.
Дай-юй понимала, что Бао-юй искренне желает утешить ее и нехорошо его отталкивать, но все же она не хотела поощрять его:
– Какой бы я ни была невежественной, я еще не дошла до того, чтобы расстраиваться из-за каких-то подарков. Я не ребенок, а ты думаешь, я мелочная… Я горюю по особой причине. Откуда тебе знать?!
Из глаз ее хлынули слезы.
Бао-юй присел на краешек кровати возле Дай-юй и, одну за другой беря со столика вещи, осматривал их, восхищался и нарочно задавал ничего не значащие вопросы:
– Что это? Как называется? А это для чего? Какая тонкая работа! А что это такое? Для чего служит эта вещь? – И тут же добавлял: – Это надо поставить на виду. А эту вещицу можно поставить на столике, она выглядит лучше некоторых старинных безделушек.
Речь его была пересыпана восклицаниями, восхищениями, шутками, замечаниями. Дай-юй улыбнулась:
– Хватит болтать, лучше пойдем к сестре Бао-чай!
– Да, да, – обрадовался он, понимая, что Дай-юй необходимо рассеяться и отвлечься от грустных мыслей. – Сестра Бао-чай прислала подарки, нужно поблагодарить ее.
– Среди сестер это необязательно, – возразила Дай-юй. – Но хочется послушать, что рассказывает Сюэ Пань о прославленных исторических местах на юге, которые он посетил. Для меня это все равно что самой побывать на родине!
Глаза ее снова покраснели. Бао-юй поднялся с места, ожидая ее. Дай-юй ничего не оставалось, как вместе с ним отправиться к Бао-чай.
После разговора с матерью Сюэ Пань разослал приглашения и сделал необходимые приготовления к пиршеству.
На следующий день он пригласил четырех приказчиков и поговорил с ними о счетах, продаже товаров и о других торговых делах. Потом все сели за стол, Сюэ Пань налил каждому по кубку вина, тетушка Сюэ передала им свои поздравления, а после этого все стали пить и болтать, кто о чем хотел.
– За столом не хватает двух добрых друзей, – заметил один из присутствующих.
– Кого? – удивились все.
– Как кого? Господина Цзя Ляня и господина Лю Сян-ляня, названого младшего брата нашего хозяина.
Тут все вспомнили о них и обратились к Сюэ Паню:
– Почему бы не пригласить второго господина Цзя Ляня и вашего младшего брата Лю Сян-ляня?
Сюэ Пань нахмурил брови и со вздохом произнес:
– Второй господин Цзя Лянь уехал в округ Пинъань два дня назад. А о Лю Сян-ляне не вспоминайте – с ним произошло, может быть, самое странное происшествие, какое только когда-либо случалось в Поднебесной! Господин Лю обретается неизвестно где, и его, наверное, теперь именуют «праведником Лю».
– Что вы говорите! – удивленно воскликнули гости.
Тогда Сюэ Пань подробно рассказал им о том, что произошло с Лю Сян-лянем. Все были поражены.
– Вот оно что! А мы недавно в лавке мельком слышали, как кто-то говорил: «Приходил монах, что-то сказал и увел с собой человека». Другие шептали: «Словно ветром сдуло…» Мы не знали, о ком идет речь. А разузнавать об этом не было времени – слишком мы были заняты отправкой товаров. До сегодняшнего дня мы не знали, действительно ли произошло что-либо подобное, или это все лишь болтовня. Кто мог предположить, что речь шла о втором господине Лю Сян-ляне? Если б мы знали об этом, мы постарались бы отговорить его от этой затеи, даже если б он не захотел нас слушать!
– Зачем вы говорите глупости! – возмутился один из приказчиков.
– Почему глупости? – удивились гости.
– Второй господин Лю Сян-лянь человек умный, и неизвестно, ушел ли он с монахом, – продолжал тот. – Он силен, прекрасно владеет оружием; может быть, он просто решил где-нибудь разделаться с тем монахом, когда понял, что тот смущает его своим колдовством.
– Вполне возможно! – согласился Сюэ Пань. – Неужели нет людей, которые могли бы справиться с этими колдунами?
– А вы не искали названого брата, когда узнали об его исчезновении? – спросили Сюэ Паня.
– Искал и в городе и за городом, – со вздохом отвечал он. – Можете смеяться, но признаюсь вам, что найти его я так и не смог! Я даже плакал с досады!
Он сидел за столом грустный и молчаливый, не такой, как в прежние дни. Приказчикам неудобно было долго оставаться за столом, они осушили еще по нескольку кубков вина, поели и стали расходиться.
Между тем Бао-юй и Дай-юй пришли к Бао-чай. Бао-юй первый обратился к ней и сказал:
– Сестра, твой старший брат с таким трудом приобрел эти вещи и привез тебе в подарок, а ты раздаешь их…
– Эти вещи не представляют ничего особенного, – перебила Бао-чай. – Это изделия из тех краев, где побывал брат, и нам они кажутся интересными, так как мы их никогда не видели.
– В детстве на такие вещи я совершенно не обращала внимания, – заметила Дай-юй, – но сейчас, когда я увидела их, они действительно показались мне новыми.
– Что ж тут удивительного! – воскликнула Бао-чай. – Ты же знаешь пословицу: «Когда живешь вдали от родины, дорого все, что привезено оттуда!» На самом же деле это мелочь.
– Если в будущем году твой старший брат снова туда поедет, пусть привезет побольше разных вещичек! – попросил Бао-юй, перебивая ее, так как заметил, что слова Бао-чай усугубляют грусть Дай-юй.
– Можешь просить что угодно для себя, но не впутывай других! – поглядев на него в упор, крикнула Дай-юй. – Оказывается, он пришел не благодарить тебя, сестра, а заказать для меня подарки на будущий год!
Сказано это было таким тоном, что Бао-чай и Бао-юй невольно рассмеялись.
После этой шутки беседа приняла веселый и непринужденный характер. Потом разговор зашел о болезни Дай-юй, и Бао-чай принялась уговаривать ее:
– Когда ты чувствуешь себя плохо, сестрица, превозмоги недомогание и прогуляйся немного, это полезнее, чем сидеть в комнате. Помнишь, у меня недавно от слабости начался жар и я пролежала два дня? Только теперь я чувствую себя немного лучше. Погода нынче нездоровая, и, чтобы не заболеть, советую тебе побольше двигаться!
– Кто же против этого возражает, сестра? – сказала Дай-юй. – Точно так думаю и я!
Они посидели еще немного и разошлись. Бао-юй проводил Дай-юй до «павильона реки Сяосян», а затем вернулся к себе.
Когда Бао-чай прислала кое-какие подарки Цзя Хуаню, наложница Чжао в душе обрадовалась и подумала:
«Недаром все твердят, что Бао-чай добрая девушка, очень щедрая и умеет обходиться с людьми. Сейчас я сама в этом убедилась! Сколько же вещей привез ее старший брат? Ведь она сделала подарки всем, никого не пропустила, и не объявила, кому дарит больше, кому меньше. Даже о нас, несчастных, и то вспомнила! Если б на ее месте оказалась эта девчонка Линь Дай-юй, она не только не прислала бы подарки, но даже взглянуть в нашу сторону не захотела бы!»
Она принялась разглядывать подарки. И вдруг ей в голову пришла мысль, что Бао-чай приходится родственницей госпоже Ван. Почему бы ей не пойти к госпоже Ван и не похвалить ее племянницу за доброту? Вместе с тем ей хотелось чем-нибудь напакостить другим девушкам, ужалить их, подобно скорпиону. Она собрала подарки, побежала к госпоже Ван и сказала ей:
– Вот видите, все это барышня Бао-чай прислала Цзя Хуаню! Я так благодарна ей! Она молода, но внимательна и заботлива, как и полагается дочери богатых родителей! Она так щедра и великодушна, что нельзя ее не уважать! Неудивительно, что старая госпожа и вы сами целыми днями хвалите ее! Я самовольно не осмелилась принять от нее подарки, а решила сначала показать их вам, чтобы и вы порадовались!
Госпожа Ван сразу догадалась о цели ее прихода, но, несмотря на то что наложница Чжао говорила всякую чушь, ей неудобно было отмахнуться от нее.
– Можешь принять подарки, – сказала она. – Отдай их Цзя Хуаню, пусть он играет.
Наложница Чжао пришла к госпоже Ван в веселом настроении, но когда ей, как говорится, «вымазали нос известью», она вскипела от гнева. Не решаясь высказать недовольство открыто, она покинула комнату, мысленно проклиная всех на свете.
Вернувшись к себе, она швырнула вещи на пол и возмущенно крикнула:
– Ну как все это назвать!..
Потом опустилась на стул и погрузилась в печальные размышления.
К этому времени Ин-эр со старухой служанкой успели разнести все подарки, вернулись домой, передали Бао-чай благодарности и ответные подарки. Затем старуха ушла. Тогда Ин-эр приблизилась к Бао-чай, наклонилась к ее уху и прошептала:
– Я только что была у второй госпожи – супруги господина Цзя Ляня – и заметила, что она чем-то страшно разгневана. Я вручила ей подарки, а когда выходила из дому, постаралась потихоньку расспросить Сяо-хун, в чем дело, и та мне сказала: «Не знаю. Вторая госпожа только что пришла от старой госпожи в плохом настроении, позвала Пин-эр и о чем-то с ней разговаривала». Судя по всему, произошло что-то важное. Вы, барышня, не слышали, что случилось у старой госпожи?
Бао-чай задумалась, но никак не могла себе представить, почему так расстроилась Фын-цзе.
– У каждого свое, – сказала она. – Какое нам до этого дело? Пойди-ка лучше налей мне чаю!
Ин-эр молча отправилась наливать чай, но это уже не столь важно.
Теперь речь пойдет о Бао-юе. Проводив Дай-юй, он вдруг подумал о том, что она сирота и никого у нее нет. Он расстроился и решил пойти домой, чтобы рассказать Си-жэнь все, что произошло.
Но дома оказались только Шэ-юэ и Цю-вэнь.
– А где Си-жэнь? – спросил он.
– Где-нибудь во дворе, – ответила Шэ-юэ. – Куда ей деваться? Стоит ей куда-нибудь отойти, ты сразу ее ищешь!
– Я не боюсь, что она пропадет! – улыбаясь, возразил Бао-юй. – Просто я только что был у барышни Линь Дай-юй и заметил, что она очень огорчена. Я расспросил, что случилось, и оказалось, что всему виною подарки, которые ей прислала барышня Бао-чай, – все эти вещи привезены с ее родины, и воспоминания расстроили ее. Вот я и хотел рассказать об этом Си-жэнь, чтобы она пошла и утешила сестрицу Линь Дай-юй.
В это время в комнату вошла Цин-вэнь. Заметив Бао-юя, она спросила:
– Вы уже вернулись? Кого это вы опять собираетесь утешать?
Бао-юй рассказал ей все, что произошло между ним и Дай-юй.
– Си-жэнь только что вышла, – промолвила Цин-вэнь. – Она говорила, что собирается к супруге Цзя Ляня, а после этого, может быть, зайдет к барышне Линь Дай-юй.
Услышав это, Бао-юй немного успокоился. Цю-вэнь налила чаю. Бао-юй отхлебнул глоток, потом отдал чашку девочке-служанке, а сам прилег на кровать. На душе у него было тревожно.
Что касается Си-жэнь, то после ухода Бао-юя она стала заниматься вышиванием, но неожиданно вспомнила, что Фын-цзе нездоровится и они несколько дней не виделись, да и Цзя Лянь снова уехал; поэтому она решила навестить Фын-цзе.
– Присматривай за домом, – наказала она Цин-вэнь, – не отпускай сразу всех служанок, чтобы Бао-юю не пришлось их искать, когда он вернется.
– Здорово! – воскликнула Цин-вэнь. – Выходит, в этом доме ты одна о нем заботишься, а мы даром едим хлеб!
Си-жэнь только засмеялась и вышла.
Когда она дошла до «моста Струящихся ароматов», взор ее привлекли лотосы. Это было в конце лета, лотосы разрослись и покрыли пруд; одни из них уже отцвели, другие лишь распускались и краснели на фоне зелени.
Си-жэнь шла вдоль дамбы и любовалась ими, но случайно подняла голову и заметила, что под виноградной решеткой на другом берегу кто-то размахивает метелкой. Подойдя поближе, она узнала мамку Чжу.