Все мы уставились на него. Что касается меня, то я и вовсе был готов его удавить. Но тут в разговор снова вступил хозяин:
– Так ты, выходит, знаешь, как это делается, не так ли?
– Разумеется, знаю! – отозвался мальчишка. – Я в свое время собственноручно строил такие машинки. Можно сказать, я же их и изобрел.
– Ну что ж, – проговорил босс, – вот завтра утром заберешься на платформу и покажешь пример, как нужно работать. Но учти, до обеда ты оттуда не слезешь.
– Да запросто, раз плюнуть! – отмахнулся пацан, но на этот раз вид у него был довольно встревоженный.
Ровно в четыре утра трамбующая чушка пресса совершила свой первый удар, а мальчишка к тому времени уже стоял на платформе, и в руках у него были вилы, оказавшиеся выше его самого.
Но самое удивительное было то, что накануне он говорил чистейшую правду, утверждая, будто бы знает, как надо работать! На него можно было обрушить самую большую копну, загромождавшую целиком всю платформу, а ему неизменно удавалось разгрести площадку для подачи, и, когда громоздкая нижняя челюсть механизма поднималась, для нее уже была готова очередная порция сена, которая незамедлительно отправлялась в прямоугольное отверстие длинной железной глотки.
Для первой подачи он сложил большую копну, старательно выровнял ее бока и пришлепнул вилами сверху; когда же трамбовка оказалась в верхнем положении, то начал сбрасывать вилами в жерло пресса верхушку копны, даже не дожидаясь подъема площадки. Таким образом, сена в камере приемника оказалось столько, что пресс им едва не подавился, принимаясь за трамбовку тюка.
Мальчишке удавалось в два счета разделить на аккуратные кучки беспорядочно сваленный ворох сена, с виду больше напоминающий спутанный клубок колючей проволоки. Даже когда площадка камеры оказывалась совершенно пустой, он каким-то образом ухитрялся наскрести по углам достаточно сена для закладки новой порции. Но помимо всего прочего, пацан еще успевал изводить меня своими дурацкими подковырками, то и дело окликая сверху и издевательски интересуясь, не заснул ли я, достаточно ли ел каши и как долго еще там собираюсь копошиться?
При этом я не был единственной жертвой его остроумия – погонщику тоже досталось сполна. Подъемником заправлял ирландец по имени Клив Руни, и настал такой момент, когда Руни бросил свою лошадь и начал карабкаться на платформу, надо думать для того, чтобы разорвать нахального малолетку в клочья. Тот же как ни в чем не бывало стоял наверху и еще подначивал, обещая пересчитать ему зубы и заткнуть его раз и навсегда.
Похоже, такая тональность беседы несколько отрезвила Руни, заставив вспомнить, что перед ним всего лишь пацан. Ирландец вернулся к своему подъемнику, но каждый раз, проводя лошадь мимо платформы, бросал злобный взгляд на работавшего там мальчишку.
Справедливости ради должен сказать, что красноречие пацана распространялось не только на нас с Руни. Иногда он выглядывал из-за угла пресса и интересовался у другого погонщика, кого он поставил себе в упряжку – отловленных в прерии зайцев или просто слабосильных осликов? Бедолага доходил до белого каления и от этого все чаще щелкал кнутом лошадей.
А этот сопляк еще умудрялся перегибаться через край платформы и отпускать пару-тройку любезностей в адрес обвязчика тюков, издевательски интересуясь, уж не заигрался ли он там, часом, в кости, не надорвался ли от такого усердия, и вообще, не рановато ли отцепился от маменькиной юбки?
Не остались незамеченными мальчишкой даже возницы, правившие громоздкими конными граблями. Его пронзительный голосок разносился далеко, прорываясь сквозь лязг пресса, перекрывая возгласы и брань других работников.
Немного погодя он перестал меня донимать – наверное, понял, что меня не так-то легко вывести из себя. Я же просто с интересом наблюдал за его тактикой, а поэтому и не думал злиться. Было совершенно очевидно, что пацан нарочно доводил и подначивал нас, взрослых мужиков. Таким образом он хотел подогнать нас, заставить работать поживей, и в какой-то мере это ему удавалось.
А еще мне до ужаса любопытно было поглядеть, как долго мальчишка протянет. Сохранить столь бешеный темп до полудня ему не удастся, в этом я был абсолютно уверен. Бесспорно, Чип знал все о технологии загрузки пресса и умел виртуозно орудовать вилами – а это целое искусство. Однако, несмотря на то что был так ловок, самоуверен и силен не по годам, попросту физически не мог продержаться долго, запихивая в камеру приемника бесконечные тонны сена в густом облаке летящей пыли, стоя на жаре – сорок градусов в тени. Одному Богу известно, до какой отметки мог доползти столбик термометра на солнцепеке, где ему приходилось работать.
Мы отработали с четырех до шести. Затем был сделан перерыв на завтрак. За едой мальчишка был очень весел, радостно щебетал, подобно раннему жаворонку, и еще успевал отпускать шуточки в наш адрес. В десять часов наступило время второго завтрака, состоявшего из вареного чернослива, хлеба и кофе. Пацан был по-прежнему довольно бодр, но, похоже, его веселость пошла на убыль. Он не стал спускаться с платформы, а просто насмешливо проговорил оттуда:
– В чем дело? Вы что, парни, вообразили себя школьниками и решили, что вам будут платить за безделье?
Но вниз так и не сошел, просто исчез из виду, и я понял, что он растянулся под палящими лучами солнца, чтобы хоть немного отдохнуть.
Расправившись с завтраком раньше остальных, я вышел из-за стола и тайком отнес к прессу кружку кофе. Чип неподвижно лежал на платформе, глаза его были закрыты, а рот слегка приоткрыт. Я осторожно тронул его за плечо, и он, вздрогнув, поспешно принял сидячее положение. Потом угрюмо глянул на меня, выпил залпом кофе и молча протянул мне пустую кружку. После этого поднялся на ноги и снова взялся за вилы.
Я отнес кружку обратно.
– Послушайте, босс, – обратился я к Ньюболду, – может, все-таки велите мальчишке уйти с пресса? Он же там сдохнет.
– Ну и пусть подыхает! – отозвался тот, а Руни и еще двое парней с готовностью поддержали его мнение.
Так что мне ничего не оставалось, как просто вернуться обратно, наблюдать за происходящим и волноваться, ибо у меня появилось такое ощущение, что я сказал больше, чем знал.
Глава 5
Хотите – верьте, хотите – нет, но только за время, прошедшее с четырех до одиннадцати утра, пацан загрузил в пресс четырнадцать тонн сена!
Весть об этом немедленно облетела всю делянку, и уже даже самым прилежным работникам не терпелось увидеть своими глазами, чем же все это кончится. Как бы там ни было, а только долго держать столь высокий темп невозможно. А уж тем более когда речь идет о пятнадцатилетнем мальчишке. Но только я хочу повториться и высказать наше общее мнение, что выглядел он гораздо старше своих лет. Где-то в глубине души мы понимали, что поступаем очень плохо, но только признаться себе в этом никто не спешил.
Однако когда пробило одиннадцать, а мальчишка все еще продолжал орудовать вилами на верхней площадке пресса, вот тут уж я не на шутку забеспокоился.
К тому времени он уже не донимал никого своими насмешками и колкостями. Сквозь висящую в воздухе завесу пыли я видел его лицо – оно выражало высшую степень сосредоточенности, а наморщенный лоб придавал ему старческое выражение. Пацан безропотно, без жалоб и нытья отбывал свою повинность. Полагаю, никогда прежде он даже не догадывался, что на белом свете еще встречаются первобытные люди вроде нашего босса – столь же ограниченные и жестокосердые!
А солнце продолжало свой путь к зениту, щедро обрушивая на землю миллионы тонн раскаленных добела лучей. Каждый час мы меняли лошадей в упряжке. Каждые два часа сменялись обвязчики тюков. И только мальчишка наперекор зною и духоте оставался на своем посту, похоже, даже не собираясь молить о пощаде!
Бедный Чип!
Но затем судьба все-таки сжалилась над ним, подкинув козырного туза с самого дна колоды.
Я имею в виду мисс Мэриан Рэй. Она подъехала к нашей компании легким галопом, восседая верхом на самой лучшей из своих лошадей. Ее визит был для нас полнейшей неожиданностью. Вообще-то дом ее семейства находился всего в каких-нибудь десяти милях, то есть почти совсем рядом, но невозможно было себе представить, чтобы такая барышня, как Мэриан Рэй, вдруг оказалась так далеко от дома – даже в сопровождении вооруженного эскорта, не говоря уж о том, чтобы отправиться в подобную поездку в полном одиночестве. Ведь она была девицей благовоспитанной, аристократкой до мозга костей.
Меня же откровенно бесила ее самоуверенность, с которой она разгуливала по округе и совала свой нос во все дела. Не то чтобы Мэриан пренебрежительно относилась к окружающим, вовсе нет. Даже наоборот, она была всегда мила и обходительна, для каждого у нее находилась минутка внимания и доброе слово, и все парни в округе были от нее без ума. Что же касается меня, то я всегда был равнодушен к белокурым красоткам с нежной кожей и румяными щечками, какими их обычно рисуют в книжках. Они не производили на меня особого впечатления, а мисс Рэй с ее демократичными манерами нравилась и того меньше.
Она даже время от времени появлялась на танцах, где, впрочем, никогда не задерживалась дольше получаса и одной минуты. Первые полчаса просто стояла в сторонке, вслух восхищаясь развешанными повсюду гирляндами, бесконечно повторяя, что «это очень мило», организационный комитет буквально превзошел сам себя и так далее в том же духе. Затем всего на одну минуту входила в круг танцующих в паре с Тексом Бреннаном или с другим красавчиком вроде него, умеющим ловко выделывать ногами разные фигуры, после чего все остальные девушки на ее фоне начинали казаться невзрачными дурнушками.
Но самое удивительное, что других девиц это, похоже, нисколько не задевало. Вся округа как будто сошла с ума, и одно лишь упоминание имени Мэриан Рэй вызывало у обывателей благоговейный трепет, причем женщины в этом смысле ничуть не отставали от мужчин. Наверное, в их глазах она была настолько богата, красива, обаятельна и все такое прочее, что даже завидовать ей было бесполезно.
Мэриан была одета как обычная девушка с ранчо. Наряд ее состоял из широкополой шляпы, свободной блузы и юбки-брюк. Должен признаться, вид такой красотки, восседающей верхом на несущейся галопом лошади, заставляет трепетать сердце любого мужчины.
Но когда она подъехала поближе, то стало ясно, что в ее облике куда больше городского шика, нежели обыкновенной сельской простоты. Выглядела девушка так безупречно и изысканно, словно три горничные трудились целое утро не покладая рук, и все ради того, чтобы сделать ее еще более неотразимой, чем она есть на самом деле.
Даже босс был как будто несколько удивлен ее приездом. Остальные же парни попросту разинули рты, так им не терпелось услышать хотя бы слово от этой финтифлюшки. А Ньюболд даже бросил работу на несколько минут.
Я сказал «бросил», но это не совсем так. Он просто воспользовался вынужденным простоем, во время которого меняли лошадей, чтобы поболтать со столь неожиданной гостьей. Прочие же великовозрастные идиоты отчаянно вытягивали шеи, глазели на девицу, восхищались ею, готовые пасть к ее ногам и умереть, мило ей улыбались, смущенно краснели, и при этом вид у них был откровенно дурацкий.
– А вы, мистер Ньюболд, как я погляжу, прямо-таки настоящий рационализатор, – проговорила она.
– Как-то само собой получилось. Вот и все, – ответил он и, подобно остальным, тоже расплылся в широкой, глуповатой улыбке.
Я вынул из кармана плитку табака, откусил кусочек и, задвигая его языком за щеку, почувствовал, как расслабляются мышцы на лице. Я разглядывал девушку и раздумывал над тем, отчего же мы, мужики, такие слабаки. Возможно, в любой другой день она бы и произвела на меня столь же сильное впечатление, какое обычно производила на всех остальных, но тогда я слишком переживал из-за парня, к тому же пот ручьями струился у меня по лбу и попадал в глаза, а за шиворот постоянно набивалась колючая труха, что тоже не настраивало на романтический лад.
Поэтому я оценивающе посмотрел на девушку и сказал сам себе: «Не дури! Тебе бы что-нибудь попроще, а то и оглянуться не успеешь, как выйдешь в тираж».
А Мэриан расхаживала вокруг и всем восхищалась. Она первый раз в жизни увидела пресс для сена в действии. Я слышал, как девушка восторгалась бесстрашием погонщика, уверяя его, что лишь настоящий смельчак способен вот так, как он, ходить за этими неистовыми, норовистыми конями. А что, если поперечина ворота сломается? Подумать только, что тогда с ним произойдет!
Затем она восхитилась обвязчиком тюков, выразив восторг по поводу того, как это один работник может выполнять столько операций одновременно, и разве это не замечательно, что человеческие руки могут действовать как будто сами по себе, словно каждой из них управляет собственный мозг. Затем вернулась обратно, глянула на меня и ужаснулась тому, какому огромному риску я себя подвергаю, орудуя этой громоздкой штуковиной с четырьмя изогнутыми и острыми, как копья, зубьями. По своему обыкновению, Мэриан назвала меня по имени – Джо. А вы вспомните Наполеона. Ведь он знал поименно всех солдат своей армии, разве нет?
Так вот, в этом и заключался весь фокус. Кстати, получалось это у нее чертовски величественно, и даже недостойнейший из подданных мог рассчитывать на благосклонный взгляд царственных очей.
– Уж можете не сомневаться, – ответил я, – риск огромный…
Я хотел добавить еще что-то, но тут облако пыли над платформой немного рассеялось, и она увидела бледное лицо мальчишки как раз в тот момент, когда тот вонзал вилы в огромную копну сена.
– Боже мой, мистер Ньюболд! – воскликнула девушка с таким неподдельным ужасом в голосе, что даже у меня по спине побежали мурашки. – Неужели вы нанимаете детей… с оплатой по заниженным расценкам?
Мне показалось, что Ньюболд был готов сквозь землю провалиться. И тогда я мысленно пожелал, чтобы так оно и случилось, чтобы земля сомкнулась у него над головой и чтобы он уже никогда не выбрался обратно.
Глава 6
Все-таки не часто выпадало счастье поглядеть на Ньюболда, оказавшегося в дурацкой ситуации. Но именно в ней он теперь и был. А тут еще этот негодный сопляк, этот Чип, загрузив в пресс последнюю охапку сена, остановился у самого края площадки и в то время, как погонщик прокричал «Вынимай!» – заявил:
– Эй, Ньюболд! Мы что тут, для танцев собрались, что ли? А баба-то здесь что делает?
Я подумал, что после этих слов Руни уж теперь точно заберется наверх и оторвет мальчишке голову; а обвязчик тюков вытащил из пресса готовый тюк, закрыл дверцу, после чего высунулся из-за угла и одарил пацана свирепым взглядом.
Но я понял, в чем дело.
Просто Чипу не было никакого дела до женского сострадания. У меня сжалось сердце. Подумать только, какая железная выдержка у этого мальчика! Я знал, что ему было очень плохо, что он с ног валился от усталости, но при этом не жаловался и не требовал сострадания к себе! И если уж на то пошло, не хотел, чтобы его жалела женщина!
Уж можете не сомневаться, босс, разумеется, не полез за словом в карман и объяснил присутствие мальчишки по-своему:
– Видите ли… это новичок. Вызвался показать нам, как надо обращаться с прессом. Вот теперь и петушится от осознания собственной значимости!
– Да уж, – вздохнула Мэриан Рэй. – Иногда еще встречаются вот такие грубияны от рождения. И их можно только пожалеть!