Он обессиленно откинулся на сено и остался неподвижно сидеть, беспомощно уронив руки и широко раскинув ноги, словно безнадежный пьяница. Его губы подрагивали, он как будто и сам сильно сомневался в том, что сможет протянуть еще какое-то время в подобном положении.
Но первое, что сказал, было:
– Гляди в оба. Не дай им увидеть меня… вот в таком виде!
– Ты выглядишь как нельзя лучше, – заверил я его. Уж не знаю, почему «лучше нельзя», но так принято говорить. – Так что не волнуйся. Я покараулю. А если кто-нибудь здесь появится, то ты просто будешь чертить на земле схему и объяснять мне что-нибудь по ней.
Его губы дрогнули еще пару раз, прежде чем он сумел улыбнуться. А затем последовал моему совету и принялся чертить линии в пыли. И все же в какой-то момент поднял глаза, наши взгляды встретились.
– Спасибо, Джо, – выдохнул Чип. – Ты настоящий друг!
Мне хотелось, чтобы он лег и переждал приступ тошноты. Но выразить это пожелание вслух я не посмел, зная наперед, что оно все равно будет с негодованием отвергнуто. Среди мужчин подобные упрямцы хоть и редко, но все-таки встречаются – по одному на миллион человек; пацан же с подобными замашками – явление и вовсе уникальное.
Так что парень остался сидеть, предпочитая приходить в себя именно в таком положении. Однако я ни минуты не сомневался, что, будь у него чуть больше сил, он и вовсе вскочил бы на ноги.
Я разглядывал мальчишку, наблюдая за той внутренней борьбой, которую он вел сам с собой, и просто не находил слов, чтобы выразить мое восхищение.
Наблюдая за ним, я подумал, что, наверное, все мальчишки, вступая в пору взросления, способны на любое безрассудство. Если у них хватает сил на то, чтобы взять в руки винтовку и держаться в седле, то, стало быть, и работать они могут практически наравне со взрослыми мужчинами. А если так, то, значит, в сущности они почти ни в чем им не уступают.
Кроме того, у мальчишек есть особые преимущества. Они независимы. Женщина становится истинной женщиной в том нежном возрасте, когда берет за шиворот любимую куклу и начинает верещать: «Это мое!» Мужчина же не представляет собой ничего особенного, оставаясь на протяжении всей жизни бедным, безвольным и сентиментальным слугой взрослой женщины, добровольно возлагая на себя обязанности строителя домашнего очага, мастера на все руки, добытчика и королевского шута. В благодарность за это его коронуют колпаком с бубенцами и вместо скипетра дают в руки шутовской жезл с ослиными ушами, после чего делают видимость, что восторгаются его недюжинной силой и умственными способностями, без остатка уходящими лишь на то, чтобы содержать жену и потомство.
Взрослый мужчина – это вполне сформировавшийся идиот. И все дела. Мальчишка же – совсем другое дело. Он независим и свободен, как птица. У него свой собственный путь, который он прокладывает с таким старанием и упорством, что только пыль да щепки летят, и при этом обычно надеется, что они запорошат глаза ближнему.
Вот и теперь, сидя рядом с Чипом, обмахивая его шляпой и восхищаясь им, я не мог не поразиться тому, с какой легкостью он поставил на место красавицу Мэриан Рэй.
Она и в самом деле была красива. Вполне мила, чтобы свести с ума любого мужчину. Одной ее улыбки было достаточно, чтобы на целый месяц лишить бедного погонщика сна и покоя, после чего ему не оставалось ничего другого, как ворочаться с боку на бок ночи напролет. Она была так очаровательна, что в мгновение ока покорила сердца целой бригады, занятой на обслуживании пресса для сена. Для этого вполне хватило одного ее взгляда.
Но только проделать тот же самый трюк с Чипом все-таки не смогла, как ни старалась. Тут все ее чары оказались бессильны.
Да и какое дело было ему до всех ее прелестей? Не раздумывая ни минуты, он отдал бы всех красавиц на свете за одну лишь новенькую винтовку и резвого мустанга-трехлетку с пышным, развевающимся на ветру хвостом и огненным взглядом.
И вот когда все остальные мужчины, по своему обыкновению, впали в благоговейное оцепенение, мальчишка невозмутимо вылез вперед и, образно говоря, уподобившись слону в посудной лавке, протопал по тончайшему фарфору ее души, в которую по ходу дела беззастенчиво наплевал, а потом еще не преминул осудить отца девушки и вообще дал красавице достаточно пищи для размышлений на несколько месяцев вперед, так что бессонные ночи ей теперь были обеспечены.
Скажу откровенно, к мальчишкам я чувствую особое расположение. Так было и так будет всегда. Я восхищаюсь ими. Но если уж быть до конца честным, то еще больше я им завидую.
Тогда же, сидя рядом с Чипом и разглядывая его, я думал о его выносливости, о том, чего он уже добился и что мог бы еще совершить, и не смог удержаться от горестного вздоха, представив, что пройдет всего каких-нибудь два года, и он неизбежно станет таким же, как мы все. Стрела амура пронзит его в самое сердце, отравляя тело и душу сладким ядом, он превратится в сентиментального увальня, феномен которого нам чрезвычайно близок и понятен, ибо, раз и навсегда оказавшись в плену у женских чар, мы являем собой лишь жалкое подобие могучего Самсона.
Так что триумфу Чипа не суждено длиться вечно. Рано или поздно его тоже не минует такая же участь.
Но в тот момент он был непоколебим и неприступен, подобно укрепленному английскому форту на Гибралтаре, который в просторечии именуется Скалой. И я смотрел на него с таким восхищением, словно передо мной сидел сверхчеловек.