И еще дохлая тварь, лежащая у провала… Не будь ее – я бы скорее поверил во внезапное и стремительное нападение, после которого в деревне не оставили ни единой живой души. Но я собственными глазами видел это жуткое существо, чем-то еще напоминавшее человека. Оно тоже было мертвым, и, как и оборотни, умерло три-четыре дня назад. На этом существе не было ни следов ударов, ни ран, оно просто почему-то умерло. Откуда оно взялось? Пришло с гор? Вылезло из провала в земле?
А если оно ниоткуда не приходило?
От такой мысли я даже остановился. Тварь не приходила, она всегда жила здесь. Как один из мирных обитателей деревни.
Тогда почему же из человека получилось… вот такая мерзость? Или наоборот – как такая дрянь могла скрываться в облике человека?
Еще немного – и я заорал бы прямо в нависшее над угрюмыми горами небо с непроницаемой пеленой сизых туч:
– Что случилось в Райте?! Кто-нибудь, да скажите же – что произошло в моем доме?
Конечно, никто бы не ответил. Но вдруг? Есть же хоть какая-то справедливость в этом мире? Чем провинилась наша деревня, что кому-то понадобилось сотворить над ней подобное?
Сотворить?
Я все еще стоял, уставившись куда-то вверх, на гребень уже близкого перевала и серые облака над ним.
Сотворить…
За цепью Граскааля, в полуночных землях лежит страна Гиперборея. Там правят колдуны, Круг Белой Руки. Всем известно, что сильнее всего их заклятия действуют на мертвую плоть и холод.
А что, если это тамошние колдуны что-то наслали на нас? Что-то, заставившее людей покинуть дома и отправиться неизвестно куда, и убившее оборотней, рискнувших не подчиниться?
Ой, нет…
Что же мне тогда делать? Вернее, что же теперь будет? Что же теперь будет со всеми нами? А если Райта – только проба сил?
Но тогда чего же я стою? Мне нужно в Хезер. Мне надо как можно быстрее добраться в Хезер. Там люди, живые люди, там скоро соберется ярмарка… А вдруг я приду и увижу то же самое – пустые, брошенные дома и больше ничего? Пустые лишь потому того, что я не успел вовремя?
Всего несколько дней назад все было так спокойно… Единственное, о чем мне стоило тревожиться – как бы не влетело от отца за ничегонеделанье. А теперь на месте моей деревни – призрак Райты, и где мои родные – неизвестно. Может, их и на свете больше нет…
Но зато я твердо знал о себе одну вещь. Если я выясню, кто виновен в гибели нашей деревни – я убью его. Чего бы мне это не стоило, и кем бы не был этот человек. И пускай я еще ни разу в жизни не держал в руках боевого оружия – неважно. Научусь драться. Я разыщу этого человека или людей. Отыщу хоть на краю света и прикончу.
На перевале я оглянулся. Вечерело, однако полыхающий в долине огонь был виден издалека. Пламя охватило почти все дома и радостно рвалось вверх. Погребальный костер для умершего поселения, где не осталось людей. Для маленькой, забытой всеми деревушки под названием Райта.
* * *
Шел я до самой темноты. Даже не слишком понимая, куда иду. Остановился, когда с размаху влетел в какие-то обледеневшие кустики и запутался в них. Оказалось, что вокруг уже настолько темно, что я не могу понять, куда это меня занесло. Пришлось ночевать прямо посреди этих жалких кустиков, из которых приличного костра не разложить, не то что согреться или укрыться от ветра.
А задувало изрядно. Холодный ветер с полуночи все время гасил мой костерок, швырялся пригоршнями твердого, сухого снега и норовил выдуть последние остатки тепла. Наверное, на всю округу было слышно, как я стучал зубами.
Гном молчал. Я уже начинал думать, что как раз вот он-то и сошел с ума. Молчит и молчит, смотрит куда-то прямо перед собой. Не поймешь. Вроде он и не мерзнет на такой холодине. Спросишь: «Хочешь есть?», кивнет головой – мол, хочу. Не спросишь – так и будет сидеть, пялиться на снег. Словно не живой человек, а чучело какое-то. Нет, мне, конечно, жаль его. Только вот тащить за собой эдакий груз по всем встречным кочкам и ухабам – мало радости…
Утро выдалось паршивое. Холодное, с низкими тучами, почти разлегшимися над горами. Жди снегопада, да не простого, а с ветром. Только бы не буран, а то конец нам обоим. Закружит, заметет и костей не найдешь. А мне обязательно надо добраться до Хезера. Я это все время себе повторяю, чтобы не забыть и не думать больше ни о чем. Дойду до Хезера, расскажу всем, что случилось – а дальше будь что будет.
Оказалось, я вчера с размаху проскочил через перевал и в сумерках взял выше, чем нужно. Впрочем, дорога на Хезер все равно была завалена каменными осыпями. Придется мне обогнуть бывшую дорогу с полуночи, а уже потом свернуть и выйти в холмы. Так, в общем, даже короче выходит. Ну и что, что через горы? Пройду.
К середине дня я уже проклинал себя, Граскааль, тяжелые санки и вообще все, что попадалось на глаза. Из-за обвалов мне приходилось забираться все дальше и дальше к полуночи, а набухшие тучи прорвались бешеной снежной круговертью. Вскоре мне пришлось честно признаться – я не знаю, куда иду. В горах это – самое худшее. Если потерял дорогу – лучше остановись, укройся где-нибудь, пережди. В такую метель запросто можно нырнуть вниз головой в бездонную пропасть или загреметь вниз по камнепаду. Вдобавок из-за этого треклятого землетрясения теперь все не на месте.
Я бы спрятался, но где? Вокруг надрывно свистел и бросался снежными хлопьями ветер, и все, что я видел – близкую каменную стену, уходившую куда-то вверх. Я забрел в какое-то незнакомое ущелье, и понятия не имел, где в нем можно найти хоть какое-то укрытие.
Метель швырнула мне в лицо град холодных колючих снежинок. Стоять на месте было без толку. Стой – не стой, лучше не станет. Пойду осторожно вперед, может, наткнусь на какую пещеру.
Гном на санках зашевелился. Иногда он действительно садился, и я уже начинал надеяться, что все обошлось и он опомнился. Но стоило посмотреть на него – и все становилось ясно. Ему просто что-то мерещилось. Однако сейчас он сумел неуверенно сесть и стал оглядываться по сторонам. Я подошел и присел рядом, загораживаясь от ветра:
– Ты чего? Сейчас передохну и дальше пойдем. Лежи.
– Где мы? – вполне здравомысляще спросил он.
– Понятия не имею, – честно сказал я. – Где-то над дорогой в Хезер. Метет здорово, но ничего, выкарабкаемся…
– Неправильно идешь, – кажется, он даже не услышал, что я ему говорю. – Не идти надо, прятаться. Впереди через два раза по сотне шагов – развилка. Иди налево вверх, там пещера.
Я промолчал о том, что эту пещеру могло давно завалить и что я вряд ли сумею в такую круговерть отсчитать два раза по сотне шагов. И о том, что пещера могла присниться ему в очередном страшном сне. Просто молча кивнул и затопал вперед, пытаясь считать шаги и пережидая внезапно налетавшие порывы ветра со снегом.
Примерно через двести шагов стена оборвалась и я разглядел тропинку наверх. Я успел взобраться по ней прежде, чем ветер окончательно взбесился, перемешав вместе небо, горы и снежные хлопья.
Пещера, как ни странно, оказалась там, где говорил гном. Длинная пещерка с низким входом и карнизом шириной в пару шагов перед ним. Внутри хватило бы места человек на десять, а в глубине обнаружилась пара вязанок хвороста. Правда, он изрядно подгнил, но развести костер из него было можно. Снаружи раздавался вой бурана, скалы иногда вздрагивали от ударов разошедшегося ветра, и было невозможно понять – день сейчас или ночь.
А внутри тела горы было тепло и даже почти уютно. И неважно, что сидеть приходилось на острых и холодных камнях. Горел, негромко потрескивая костер, на котором жарились остатки козлятины и зайчатины, и мне иногда казалось, что ничего не случилось. Не было никакого землетрясения, и Райта стоит на своем исконном месте, а меня просто застал буран и я пережидаю его, чтобы потом вернуться домой. Тогда я смотрел на молчавшего гнома и повторял себе, что больше ничего не будет, как прежде. Согласится ли кто-нибудь в Хезере пустить меня жить у себя? А если нет, что, скорее всего, и будет, куда мне податься? И вдруг уже никакого Хезера нет?
– Зря ты это сделал, – голос гнома прозвучал настолько неожиданно, что я вздрогнул. Подгорный житель неотрывно смотрел в пламя разведенного в углу пещеры костра и говорил спокойно, даже чуточку равнодушно. – Не стоило тебе меня спасать.
– Почему? – несколько растерянно спросил я.
– Ведь это по нашей вине случилось… все, – он медленно поднял руку и обвел пещеру кругом.
– Землетрясение? – на всякий случай переспросил я. Вот, значит, оно как… Значит, это гномы растолкали спавших под горами великанов? – Это сделали вы?
– Наверное, – с трудом выговорил гном. – Мы… – он надолго замолчал, и я решил, что сейчас он опять заснет. Однако он заговорил, и спросил совсем о другом:– Куда ты хочешь добраться?
– В Хезер, – буркнул я. – В большую деревню на Гиперборейском тракте.
– Я знаю это поселение людей, – кивнул гном. – А куда пойдешь потом?
– Не знаю, – мне почему-то стало совсем тоскливо.
– Мне нужно в столицу, – непререкаемым голосом заявил гном и я озадаченно посмотрел на него. – Ты поможешь мне?
– Зачем тебе в столицу? – не понял я.
– Поговорить с вашим правителем, – неспешно ответил гном. – Я должен рассказать ему кое-что. А потом могу умереть.
– Умереть? Зачем тебе умирать? – я окончательно растерялся. Нет, я понимал, что необходимо доставить гнома к нашему королю – он наверняка знает что-то о случившемся под горами, но к Нергалу-то чего торопиться? Все там будем, рано или поздно…
– Никого больше не осталось, – отстраненно проговорил гном. – Из клана Фрерина никого нет в живых… Значит, мне тоже незачем жить.
– Но ведь не все же ваше племя погибло! Кто-нибудь наверняка спасся! – я попытался убедить его, но гном меня не слышал. Он сказал все, что считал нужным и снова замкнулся в себе. Я попытался выспросить у него, что же стряслось под Граскаалем, что растревожили гномы, но не услышал больше ни слова. Что ж, придется из Хезера как-то добираться в столицу. Главное – чтобы гном не умер по дороге. Или он точно решил дожить до встречи с королем? Ну хорошо, как-нибудь я смогу привезти его в столицу, но я совершенно не представляю, как можно увидеть короля… Ладно, потом разберемся как-нибудь. Нам бы сейчас уцелеть.
Мы просидели в пещере остаток дня и всю ночь. Наутро буран улегся. Я выбрался наружу и огляделся. Вокруг было тихо до звона в ушах и бело. Пещерка лепилась к краю скалистого обрыва (и как я вчера в темноте и под таким ветром с него не сверзился?), внизу было ущелье и какое-то строение. Большое, непроглядно-черное, с парой высоких башенок по бокам. Мне оно показалось на редкость мрачным и неприветливым.
Неподалеку от пещеры торчал высокий камень, черный с красными прожилками. Было похоже, что его специально там установили. То ли знак какой, то ли веха для путников.
Я забрался обратно в пещеру, развел из остатков хвороста костерок и спросил у гнома, не знает ли он, что это за камень и что за здание громоздится в конце долины. Я не ждал, что он отзовется, но получил ответ:
– Черный дом – брошенный храм какого-то старого бога. Камень – могила. Под ним лежит женщина, погибшая в этом храме. Три года назад люди и хирд гномов уничтожили здесь стаю бешеных оборотней.
Вот, оказывается, где это случилось… Я бы выспросил еще что-нибудь, но гном явно исчерпал запас слов на сегодня.
Буран смел часть снега и идти стало гораздо легче. Вскоре я уже смог прикинуть, куда забрался, и свернул вниз, к холмам. Перевалил через низкую каменную гряду, спустился вниз и нырнул под тяжелые еловые лапы, покачивающиеся под навалившимся на них снегом.
В лесу было тепло. Идти, правда, тяжеловато – под деревьями снегу намело по колено, а то и выше. Потом я выбрался на дорогу, но и там было не легче – вчера ее хорошо засыпало. До Хезера оставалось около трех лиг. Если повезет – к вечеру дойду.
Я шел и шел, везя санки и глядя по большей части себе под ноги. Мимо проплывали заснеженные ели, волокуша с каждым шагом становилась все тяжелее и тяжелее… Я понял, что вымотался до предела, но мне нужно было дойти до деревни. Там я смогу упасть и больше не вставать.
До меня не сразу дошло, что за мной уже довольно долгое время кто-то идет. Под осторожными шагами тихо похрустывал снег, пару раз до меня долетел приглушенный вздох. Преследователь особо не скрывался, и в другой день я бы давно его услышал. Но не сегодня, когда все, о чем я думал – как бы не упасть.
Это мог быть кто угодно. Может, грабитель, решивший поживиться за счет одинокого путника. И все же я остановился и оглянулся, на всякий случай потянувшись за ножом.
Шагах в пяти от меня стоял здоровенный волк. Седовато-серебристая зверюга с широко распахнутой пастью, из которой вывалился красный длинный язык. Волк ничего не делал, просто стоял и глядел эдак оценивающе. Затем переступил с лапы на лапу и сделал крохотный шажок ко мне.
Ну почему все шишки валятся именно на меня? Откуда принесло этого пса-переростка? Если волк сейчас прыгнет, то наверняка собьет меня с ног…
Волк приблизился еще на шажок. Толстый пушистый хвост поднялся вверх и качнулся из стороны в сторону. Затем еще раз. Он что, издевается? Хвостом виляет, прежде чем вцепиться?
В густой шерсти на груди зверя что-то ярко блеснуло. Цепь. Толстая золотая цепь с красными камешками.
И тут я не выдержал. Сел прямо на дорогу и остался сидеть. Волк с цепью на шее преодолел последний шаг между нами, ткнул в меня холодным черным носом, тщательно обнюхал, затем подошел к лежавшему на санках гному, обнюхал его тоже и, видно, что-то уяснил для себя. Покрутился рядом, поднял зубами брошенную мной веревку от волокуши и попытался сдвинуть санки с места, кося на меня яркими синими глазами.
Волк, тоже мне… Можно было сразу догадаться. Оборотень, он и есть оборотень.
ДОКУМЕНТ
Лист дневника путешествия Хранителя путевых карт королевства Аквилонского Евсевия Цимисхия в земли королевства Пограничного и горы Граскаальские, кои королевство помянутое от земель Гиперборейских отделяют.
«…По прошествии же двух месяцев после деяний славных, свершенных королем нашим Конаном I в провинции, лежащей на полночь и восход от Тарантии, вновь снарядился я в путь, ибо немало есть еще краев и государств в Хайбории, где я не бывал, и вскоре прибыл в пустынную и суровую страну, исстари именуемую королевством Пограничным.
Страна сия находится на полночь и восход от Гандерланда, а от Киммерии на восход и вершинами, имя носящими по стране сей Киммерии данное, крутыми и высокими вельми, от оной отделена. Земли здешние (королевства Пограничного) унылы и бедны, почвы же засолены обильно, что для возделывания хлеба и иных плодов и злаков представляет затруднение великое. По той же причине нет здесь и лесов широколиственных, как в Аквилонии или полуденном королевстве Зингарском, но только густые рощи сосновые произрастают там, где воды свежей толика обнаружится. На полночь же земля сия также горами окружена высоты замечательной, именуемыми Граскаалем, кой частью хребта Эйглофиатского является. За сим неодолимым хребтом на полночь лежит страна Гиперборея, о коей в прежних сочинениях моих и трудах писано подробно весьма.
В сих горах селятся люди в деревнях малых, дома же их сложены из грубого камня и дерева, а еще делают они хижины из прутьев и веток и обмазывают глиной оные, и там содержат овец и коз своих и живут сами.
А горы те преизобильны многими рудами и камнями самоцветными, и оттого гномы, паки до богатств сих жадны, обитают в пещерах подгорных во множестве.
И се, в осень года 1288 посетил я горы сии в сопровождении правителя помянутого королевства Эрхарда, начальника стражи дворцовой Веллана и слуг их, направляясь к поселению, именуемому Хезер, и был очевидцем событий престранных, в сравнении с коими чудеса стран на полдень и восход лежащих меркнут и умаляются весьма. И мнится мне ныне, что таинства и дива земель полночных вельми заманчивее и удивительнее, и тому рассказ мой порукою и свидетельством послужит.