Елизавета, нетерпеливо тряхнув головой (бог с ним, с Верховским), спросила:
– Но с чего ты решила, что убийца кто-то из близких? Вампиры вампирами, я сама у себя нахожу иногда вампирьи черты, но речь идет об убийстве.
– Именно об убийстве, – подтвердила Далила.
– Тогда это слишком серьезное обвинение. Верховские из очень приличных кругов, а Машу убил подонок! Страшно даже представить: умная милая девушка, пирог испекла, стол изящно накрыла, принарядилась, гостя ждала в свой день рождения. Все так трогательно, и вот пришел подонок и влепил пулю в лоб имениннице, чистой, ни в чем не повинной девушке. Жуть, – содрогнулась Бойцова и заключила:
– Нет, убил ее кто-то совсем чужой. Маша могла познакомиться с кем угодно и где угодно. Она была слишком юная, не разбиралась в людях. Молодежь сейчас ценит отвязность, вот и нарвалась. Мало ли маньяков на свете.
Далила сокрушенно вздохнула:
– Именно с такой позиции начинал свой поиск и тот детектив, которого нанял Верховский.
– Ото! Верховский нанимал детектива? – поразилась Елизавета.
– Да, когда убедился, что милиция в этом деле бессильна. Детектив разыскал множество ненужных знакомых покойной и проделал большую работу. К сожалению, эта работа мало мне пригодится.
– Но почему?
– Дело в том, что познакомиться с кем угодно и влюбиться в кого угодно Маша никак не могла. Она была всецело поглощена совсем другим занятием.
Бойцова скептически осведомилась:
– Каким же?
– Совершенно очевидно, что в красавицу Наташу были влюблены все друзья Андрея Верховского. А на дурнушку Машу они не обращали внимания. Именно поэтому Машу интересовали только парни старшей сестры. На любого, в кого влюблялась Наташа, Маша тут же объявляла охоту.
– Ерунда. Маша была девушкой самых высоких принципов. С чего ты взяла, что она могла позволить себе отношения с парнем сестры?
– Следи за логикой, – попросила Далила. – Ты верно подметила, что Маша стремилась жить в рамках высокой морали. К этому стремятся все Золушки. Все они руководствуются лучшими идеями: всецело отдаются служению друзьям и любимой семье. Но как раз тут-то и кроется закавыка.
– Какая же? – осведомилась Елизавета, накрытая новой волной скептицизма.
– Если верить словам Верховского, да и самой Наташи, Машу абсолютно не интересовала любовь.
Разве в ее возрасте это нормально? Девушке исполнилось восемнадцать лет в день ее смерти. Можешь ты допустить, что такая юная особа совсем не думает о парнях?
Такого даже мужененавистница Бойцова допустить не могла, а потому она неуверенно произнесла:
– Пусть так, Маша думала о парнях и согласно твоей логике это скрывала. Но вовсе не обязательно друзей ее старшего брата сюда приплетать. И совсем глупо приплетать к убийству Наташку.
Далила мученически закатила глаза:
– Я что, нарочно ее приплетаю, Наташку твою?
Однако как ты ее защищаешь!
– Да, защищаю, потому что поверить не могу даже в то, что Наташка вампирша. А убийство совсем в голове не укладывается, – призналась Бойцова и пояснила:
– Мозгами понимаю, что насчет вампирши ты вроде права. Я и сама замечала, что Замотаева фальшивит, косит под дурочку, иногда нагло льстит, но в целом она просто душка. Умом-то я осознаю, что Наташка опасна, раз ты говоришь, а сердцем эту информацию принять не могу. Она все равно мне симпатична.
– Хорошо. Тогда ответь на такой вопрос: почему Маша должна была скрывать свой интерес к парням?
Строгость брата здесь ни при чем, – предотвращая возражения подруги, сказала Далила. – Наташа своих влюбленностей не скрывала, а разница в возрасте у сестер невелика. Верховский утверждал, что сестры откровенничали друг с другом. Да и Наташа говорила о доверительных отношениях с младшей сестрой.
– Да, я знаю.
– Тогда почему Маша скрыла важнейший эпизод своей жизни? Ладно, от Верховского скрыла, но от сестры!
Вопрос поставил Лизу в тупик.
– И в самом деле, зачем Маше скрывать свои чувства? – спросила она у Далилы. – Когда влюбляешься, с утра до вечера готова трещать о любви. Даже я в юности была такой дурой. Уже и слушать меня никто не хотел, а я все трещала. Аж противно теперь вспоминать. Ну и почему Маша скрывала? – с интересом осведомилась она.
– Ты что, не слышишь меня? Согласно логике я вижу только одну причину: чувства Маши были направлены на возлюбленного сестры. Если найдешь вторую причину, буду тебе благодарна, – искренне (без всякой иронии) сообщила Далила.
Бойцова нахмурилась:
– Попробую поискать.
– Попробуй. Я уже пробовала, но у меня не получилось. Не нашла.
После минутной паузы Елизавета вдохновенно воскликнула:
– А что, если Маша влюбилась в преступника?
Скажем, в вора, в братка. Если ее избранник из низших слоев, ей было бы стыдно признаться сестре.
– Во-первых, по нашей жизни воры и эти, как ты их называешь, братки, совсем не из низших слоев, а скорее из высших – так все перед ними пляшут и пресмыкаются. Но влюбиться в явного подонка умная Маша никак не могла, а в простого парня – пожалуйста. Это в характере Золушки.
– Ну, что я говорила! – возликовала Бойцова – Золушка могла влюбиться в простого парня, но Маша как раз не влюбилась, – возразила Далила. – Я абсолютно в этом уверена.
– Но почему?
– Да потому, что Маша – Золушка. Золушка очаровательна: жертвенна, трудолюбива, скромна, безропотна. Если она влюбляется, окружает избранника вниманием и заботой. Не дай бог, у него проблемы, она не останется в стороне, а мгновенно подставит плечо. Золушки не боятся чужих проблем и способны на жертвы. Исходя из этого, давай анализировать. Ты предположила, что избранник из простых парней, следовательно, какие у него просматриваются проблемы?
– Как минимум отсутствие денег или хорошей работы, – не задумываясь, выпалила Елизавета.
– Правильно, – согласилась Далила. – А Верховские отнюдь не бедны и с обширными связями. Так могла ли наша Золушка-Маша не воспользоваться возможностями семьи ради любимого? Золушка на все готова ради любимого. Так неужели ты до сих пор думаешь, что Маша могла испугаться каких-то насмешек?
– Вряд ли, – усомнилась Бойцова. – Уже так не думаю.
– Маша непременно обратилась бы за помощью и к брату, и к его друзьям, благо, все они уже тогда процветали. Кстати, вот тебе эпизод ее жизни. В двенадцать лет Маша влюбилась в дядю Васю, дворника, и любви своей не скрывала. Она повела себя как настоящая Золушка: со слезами умоляла папу (он был директором крупной фирмы) устроить алкоголика-дворника «каким-нибудь хорошим начальником».
– Детская непосредственность с возрастом исчезает.
– У Маши она почти сохранилась, что не мешало ей оставаться сложной натурой. Кстати, Маша еще и принципиально никогда не лгала. Повторяю, мораль этой девушки была на редкость, по нашим временам, высока, – с уважением отметила Далила, чем рассердила подругу.
– Хороша мораль! – фыркнула Елизавета. – Ты меня убедила, такая Маша могла скрывать только чувства к парню Наташки, но куда делась мораль этой Золушки? Ха, у старшей сестры парней отбивать! Если так, стерва она, твоя хваленая Маша!
– Увы, человек – сложное и противоречивое существо. Наукой установлено, что в корне любого невроза лежит конфликт морали и желаний. Человек хочет чего-то, но его характер и жизненные принципы говорят: так нельзя! Именно они не позволяют человеку удовлетворить потребность.
– О! Это так! – с жаром подтвердила Бойцова. – Если бы не мои принципы, я бы весь Питер за пояс заткнула!
Вдруг ее осенило:
– Так что же, выходит, меня ждет невроз?
Далила невозмутимо продолжила:
– Карен Хорни выделила три основных противоречия. Первое противоречие – между стремлением к успеху и человечностью. Это как раз то, о чем ты переживаешь.
– Да, я не хочу брать за глотку, не хочу быть агрессивной, но ведь приходится, иначе затопчут. А в душе я беленькая и пушистая, – поплакалась Лиза.
Далила вынесла приговор:
– Это уже конфликт. Второе противоречие, – продолжила она, – это противоречие между стимуляцией потребностей и невозможностью их удовлетворения. Мода, реклама призывают купить, а купить невозможно. Вот тебе и новый конфликт – путь к неврозу.
Бойцова сочувственно возмутилась:
– А как без нее, без рекламы?! Сама ведь даю!
И тут же посетовала:
– Наживаются на мне, сволочи, бередят мою душу и здоровью вредят.
Покопавшись в ящике, она бросила на стол журнал:
– Вот, взгляни на проспект. Красный кабриолет – закачаешься! Двести тысяч евро! Хороша я в нем буду в красной карденовской шляпе с белым пером?
– Будешь неподражаема, – усмехнулась Далила.
Елизавета пожаловалась:
– Во запала! Каждый день этот проспект из стола достаю и себя извожу. Как посмотрю, под ложечкой сразу сосет. Того и гляди наживу или гастрит, или язву. Придется бюджет подкосить и купить, – вздохнула она и сквозь зубы добавила:
– Пора сажать за рекламу. На каждом шагу искушают. Я на диету, а они мне шоколад предлагают. Я что, железная? Какая выдержит воля? А вот еще проспект. Посмотри, какие тут виллы! Мама родная! Я точно умру! – схватилась за сердце Бойцова.
Далила (уже без усмешки) заметила:
– Человек гонится за достойным образом жизни и обязательно заболевает. Реклама наносит чудовищный вред человеку, это бесспорно, но кто послушает нас, психологов?
– Ладно, фиг с ней, с рекламой, – махнула рукой Елизавета. – Третье противоречие давай.
– Третье противоречие по Карен Хорни – это противоречие между ощущением безграничной власти в отношении собственной судьбы и чувством незащищенности и беспомощности. Общество убеждает: ты свободен, тебе все доступно, только работай. На самом деле человек не может выбрать себе даже родителей, не говоря уже обо всем остальном: жене, работе, доме, отдыхе и одежде. Как вынужден поступать человек?
Елизавета с компетентностью бизнесмена возвестила:
– Человек плюет на совесть и рвет от жизни куски пожирней.
– А на совесть безнаказанно плюнуть нельзя, – сообщила Далила. – Говоря иными словами, неврозы и соматические заболевания (сердечные болезни, язва желудка, мигрень, полиартрит, хроника легких и т, д.) возникают у человека с нечистой совестью. Поэтому все Золушки рано заболевают и чаще именно соматическими заболеваниями. Они очень тревожные, переживательные и слишком много работают. Маша такой и была: внешне спортивной и сильной, но часто простужалась. Судя по всему, от своей непорядочности она очень страдала, но поделать с собой ничего не могла.
– Вот те на! Она еще и страдала! Тогда почему Маше приспичило влюбляться в парней Наташки? – изумилась Бойцова. – Ей что, не хватало других парней?
– Увы, Маша была охвачена сложной, противоречивой и очень болезненной гаммой чувств. У подростков так часто бывает. Маша была некрасива, а рядом живет красавица. Маша соперничала с Наташей. Она ей жутко завидовала и одновременно ее презирала.
Она ревновала ее к парням и подсознательно к ним стремилась сама.
– Зачем? – поразилась Елизавета.
Далила, вздохнув, развела руками:
– Увы, чтобы разрушить новый роман Наташи.
Так проявлялся ее вампиризм. Маша хотела властвовать над сестрой.
– Что за сдвиг?
– Она Золушка, следовательно, собственница.
Собственность Золушки обычно семья. Но Маша не верила, что в нее кто-то влюбится по-настоящему, она поставила крест на себе как на женщине. Такой взгляд на себя – трагедия для любой девушки, но для Золушки это чрезвычайно мучительно. Ведь Золушка должна хлопотать, должна о ком-то заботиться. Не надеясь выйти замуж. Маша признала собственностью сестру и брата, а собственность должна принадлежать лишь хозяину, лишь ей, Маше. А тут какие-то парни, поклонники. И Наташа им свою любовь отдает.
– А Наташка еще по ней убивается. Да она заела бы Наташкину жизнь, – ужаснулась Бойцова и, кручинясь, добавила:
– О, люди – порождения крокодилов!
Пожав плечами, Далила заметила:
– Жизнь Золушки тоже счастливой не назовешь.
Вампиры вредят не только донорам, но и себе. Маша очень много трудилась, чтобы доказать своим родственникам, как она им необходима. Естественно, она боялась потерять свою власть. Несмотря на то что Маша в семье самая младшая, на ней держался весь дом.
Она привыкла заботиться о брате и Наташе. Наша Золушка была этим счастлива и мила. Но как только возникала опасность потерять это счастье, покладистость исчезала. Оберегая свои интересы, Золушки бывают очень жестокими.
Впечатленная, Елизавета спросила:
– Но как некрасивая Маша могла отбить парня у красотки Наташи?
– Элементарно, – рассмеялась Далила. – Не забывай, Маша умна. К тому же Золушки очаровательны, их обычно все любят. В отличие от Наташи Маша не проявляла эгоизма в открытую. Она могла внимательно выслушать, посочувствовать, поддержать и советом, и делом. Это оружие. Им Маша пользовалась очень умело, одновременно стараясь себе доказать, что она лучше красотки Наташи. И все это протекало на фоне обожания старшей сестры. Старшая сестра была кумиром для младшей. Эти сложные противоречия, естественно, порождали вражду.
Елизавета запротестовала:
– Что угодно, только не это. Вот здесь ты ошибаешься. Сестры не враждовали, в этом я абсолютно убеждена.
Далила заверила:
– Враждовали, но неосознанно.
Бойцова опять восстала. Сузив глаза, она ядовито поинтересовалась:
– Откуда ты знаешь? Ты эту Машу ни разу не видела и с Наташей общалась не больше трех раз, а уже судишь об их отношениях. Да еще так уверенно. Психология психологией, но и я не глухая. Наташка до сих пор обожает сестру. Слышала бы ты, какие она ей дифирамбы поет. Если уж речь зашла о кумирах, то скорей наоборот, это Маша была для Наташки кумиром.
– Подруга твоя сама мне все приоткрыла, – пояснила Далила, вытаскивая из сумочки тетрадку с ответами Замотаевой. – Вот, смотри, что она пишет.
Я спросила, ругались ли сестры? Наташа пишет: «Поругивались иногда». Я спрашиваю: «Кто был зачинщик?» Она пишет: «Маша всегда нападала». Я спрашиваю: «Употребляла ли Маша ругательства и, если употребляла, какие?» Она пишет: «Говорила, что у меня дырки в щеках, щепкой меня обзывала, каланчой и жирафой».
Елизавету ответы не впечатлили:
– Ну и что?
Далила терпеливо продолжила:
– Еще Маша любила подшучивать над сестрой.
Знаешь этот старый прикол?
– Какой?
– «Девушка, у вас нитки из-под юбки болтаются!
Ой, пардон, это ваши ноги!»
– Ну и что? – раздраженно повторила Бойцова. – Все сестры друг дружку подкалывают.
– Совершенно верно, – согласилась Далила. – И по тому, как они это делают, можно составить впечатление и о них самих, и об их отношениях. – Елизавета сдалась и, обреченно махнув рукой, скомандовала:
– Составляй впечатление.
– Золушки стараются всем понравиться и всем угодить. Колкость, задиристость, вредность – это не их стиль. Следовательно, Маша не могла намеренно обижать сестру. Но Маша не ангел, и у нее бывали вспышки обиды, гнева и раздражения. Тем более что Наташа умеет все это вызывать. И вот тут-то получается интересная штука: ругая сестру, Маша практически признавалась той в своей зависти и, как это ни парадоксально, в любви.
Бойцова схватилась за голову:
– А теперь ты меня запутала окончательно!
– Следи за логикой, – попросила Далила. – Если Маша тактичная и добрая девушка, разве может она сделать больно сестре?
– Неосознанно может.
– Правильно. Когда сестры ругаются?
– Когда не согласны с чем-то, когда хотят выразить свой протест, когда хотят чего-то добиться, – добросовестно перечислила Елизавета.
Далила добавила:
– И когда все, тобой упомянутое, накопилось в душе и перешло в раздражение. Все, о чем ты сказала, у таких, как Маша, умных и сдержанных, вызывает желание разобраться. В ход идут не ругательства, а аргументы. А вот запас раздражения мог утопить ее рассудительность в сильных эмоциях. Тут уж трудно удержаться от ругательств и Золушке. Но даже в такие моменты Маша себя контролировала. Она боялась обидеть сестру.