– Извини, – проворчал ученик друида. Он был красен и тяжело дышал. – Извини. Ну, впрочем, я предупреждал...
– Шипишь, как змея. – Молодой воин, обернувшись, рассматривал магический источник.
Пришлось подняться по склону, чтоб рассмотреть его ближе. На вершине обнаружилась неглубокая выемка размером с чан для купания, только гораздо более плоская. Ровный круг, пологие края, внутри – ни растений, ни камней, только мелкий песок. Кроме того, невидимая физическим взглядом, но отчетливая для магического, в выемке плескалась вода. Очень странная.
А над ней клубилась Сила. Такого напора Дик не испытывал даже в уэльской пещере над родником. Он, не оглядываясь и не размыкая губ, спросил ученика друидов:
– И что теперь?
Он видел лицо Трагерна, хотя «смотрел» на него затылком. Напряженное, обострившееся лицо. Друид не ответил, но смысл того, о чем он подумал, натянутой струной звенел в воздухе: «Делай то, что считаешь нужным».
Дик подошел, опустился на одно колено и попытался зачерпнуть воды.
Зачерпнул.
Она с тихим шипением испарялась у него на пальцах. Наверное, звук только чудился ему – просто потому, что беззвучие окружающего мира томило и угнетало. Сперва рыцарь-маг ничего не почувствовал, потом все тело наполнилось жаром, от которого на коже выступил пот. На миг кровь в его жилах сменилась кипятком, наверное, даже раскаленным металлом, и ему показалось, что он тает изнутри. Растворяться в потоке силы было так сладостно, как это бывает только в любовном экстазе, в самом конце, когда каждая клеточка обессиленного тела ноет от наслаждения. Зачем сопротивляться? Перед внутренним взором открылось разом с полсотни картин его жизни.
Зачем сопротивляться воле отчима? Он готовит тебя к роли священника – стань священником. Передумал? Хорошо, будь воином. Наемником. Зачем спорить? Сделай, как он хочет.
Зачем спорить с герцогом? Проще сделать, как велит. Зачем позволять жалости проникнуть в сердце? Крестьяне сами виноваты, что не уплатили подать вовремя, теперь расплатятся всем своим имуществом. Поздно валяться в ногах, плакать и просить. Пусть дохнут с голоду, какое тебе дело?
Зачем отвергать прелестную Альенор, если сама лезет в постель? Она так свежа и прекрасна... А рога Йорка – это его личное дело. Зачем помнить о чести – куда приятней творить, что в голову взбредет, приятней и легче...
Не думать о расплате.
«Не для меня», – беззвучно ответил Дик.
Ты поступал так, верно? Именно так, как сейчас видишь. Ты покорялся обстоятельствам, потому что один в поле не воин. Нельзя быть не таким, как все.
Я был не прав. Я раскаиваюсь.
Но сказанное правда. Человеку надо быть как все.
Неправда. Человеку надо быть собой. Я должен нести ответственность за свой выбор, и я буду делать это. Я могу быть сильней толпы.
Зачем? Это так утомительно. Это так опасно...
Я – воин. Я не желаю отступать. Я не буду отступать. Я буду собой. Я буду сам по себе.
Он растворился в магической энергии и воплотился вновь. Лишь потом он понял, что какое-то мгновение существовал лишь в форме мысли. Кипяток в жилах стал льдом, и Дик с ужасом и восторгом ощутил все свое страдающее тело до последней косточки, до волоска. Он понял, что оказался сильнее магической мощи источника, не позволил поглотить себя и потому сам стал господином.
Мышцы ныли, словно целые сутки корнуоллец, не жалея себя, тренировался с мечом или таскал бревна. Голова была ясной, мысли – прозрачными, как воды горного ключа, зрение стало острым до противоестественности. Не хуже орла рыцарь-маг видел в долине каждую мелочь, листья и цветки апельсиновых деревьев, коряги у ручейка, хотя темноте, царившей в ночи, еще не пришло время рассеиваться или хоть побледнеть. Он чувствовал источник магической силы и сплетающиеся вокруг него каналы, которые пульсировали, словно вены в человеческом теле, приводя в движение энергию – кровь земли. Он видел, что в выемке, перед которой он стоял, клубилось бледным дымом и скручивалось веретеном нечто иное, совсем чужое и в то же время очень знакомое пространство, напоенное магией.
Этот стержень пронизывал Землю насквозь, достигая той оси, вокруг которой она вертелась; дотянувшись до точки приложения, Дик мягко, но решительно остановил этот вечный бег. Ему казалось, он слышит, как скрипит старушка-Земля, замирая в пространстве, неизмеримом по глубине, и там, за гранью понимания и видения, тоже что-то есть... Корнуоллец понял, что уходить сознанием так далеко не следует, и с ощутимым трудом вернулся мыслями к магическому источнику у своих ног.
Ветра больше не было, смолкли шорох листьев и шум моря вдалеке, только легкий, едва различимый звон тревожил тишину. Он напоминал звук десятка колокольчиков, раскачиваемых сквозняком, звук, долетающий издалека. «Надзвездные сферы, – почему-то пришло в голову Дика. Слова, которые он то ли читал, то ли слышал, пока учился у друидов. – Ведь именно их я видел только что... Может, это песня звезд?» Он обернулся к Трагерну, замершему с округлившимися глазами.
– Как это неуютно, – тут же сказал ученик друида, словно пришел в себя под взглядом спутника. – Уши закладывает.
– Ты уже понял, что произошло?
– Да, я видел, что ты сделал. К твоей бы мощи немного умения – ты был бы самым великим магом Миров!
– А я не умею?..
– Если б ты хоть немного умел и знал, не задавал бы подобного вопроса... Да, теперь я понимаю, зачем ты нужен Далхану!
В ответ на этот странный комплимент молодой рыцарь лишь пожал плечами.
Он начал понимать, что именно имела в виду Серпиана, когда намекала на опасность. Теперь его внимание, его магия и отзвук его присутствия накрывает собой весь остров. Он – настоящий господин Кипра, с которым не сравниться какому-то там Исааку Комнину. При желании он, никому не известный бастард короля Ричарда, может сотворить с этой землей и людьми, населяющими ее, что угодно, но, разумеется, и увидеть, и почувствовать, и узнать его сможет любой маг средней руки. Что уж говорить о Далхане Рэил, таком могущественном враге, который его ищет.
Только вряд ли Рэил нападет на молодого рыцаря сразу же, не выжидая. Корнуоллец ощущал себя неправдоподобно сильным и решил, что, должно быть, Далхан подождет, пока предполагаемая жертва уберется с источника и станет куда беззащитней. А пока у Дика есть уйма возможностей пользоваться своей силой. Например, взять и победить в войне... Так, что за война? Королевский телохранитель внезапно понял, что смотрит в будущее. В лимассольской долине шла битва. Он присмотрелся. Ну конечно, вот стяги короля Английского, его воины, его корабли. Вот лучники обстреливают бойницы замка Лимассол, стоит только кому-нибудь оттуда высунуться. Его величество, конечно, пожелает отомстить местному императришке за неподобающее обращение со своей невестой и сестрой.
А Дик сможет помочь ему в этом. Замечательная идея!.. Он горько усмехнулся. Конечно, стоит только применить какую-нибудь мощную магию – и окажешься под бдительным присмотром церковников. Неизвестно, сожгут ли его на костре, побьют камнями или проткнут парой осиновых кольев – неважно, все это одинаково больно. Люди боятся того, чего не понимают, и магу среди непривычных к столь удивительным способностям соотечественников будет тяжело.
Простым, неискушенным людям он мог бы отвести глаза, чтоб им показалось, будто никакой магии и не было, но церковникам... Это попросту невозможно, об этом говорили друиды, это понимает и сам Дик. Особая сила, которую дает служителям Церкви их сан и их вера (если она искренна), охраняет их от магии.
Трагерн осторожно тронул спутника за плечо:
– Если ты не против, стоило бы начать.
– Начинай, я-то тебе зачем?
– Мне нужно твое разрешение.
– Разрешаю, – улыбнулся Дик.
Молодой друид опасливо опустил пальцы в воду, плещущуюся в выемке. Она заволновалась от его прикосновения, начала парить, белесое марево завивалось вокруг его кисти, словно хотело замкнуть запястье в дымный браслет. Ученик Гвальхира сделал рукой жест, показавшийся рыцарю знакомым. Наблюдая за его действиями, он вспомнил Серпиану... Почему?
Он и сам недоумевал, пока не заметил, как под пальцами Трагерна заклубилось что-то темное, и друид стал медленно поднимать руку. Вернее, казалось, что это молодой дубок, растущий прямо из воды, толкает его ладонь вверх. Конечно! Именно так девушка-змея создавала свой лук перед схваткой в уэльской пещере. Вернее, не создавала, а извлекала из глубины магического подпространства, где хранила – так она потом объясняла. Но здесь-то друид именно создавал предмет. Вернее, не предмет. Он растил дерево.
Сперва дубок был низенький, но крепенький, как младенец-бутуз, с коренастым стволиком и тоненькими веточками. Он даже зазеленел – выпустил мелкие резные листочки, почему-то полупрозрачные. Потом деревце стало размером с Трагерна, и этот дубок усыпали мелкие завязи будущих желудей, а нижние ветки раздались в толщину, как ручейки, и стали узловатыми. Ученик Гвальхира схватился за вершину дубка, сминая листики, и, словно вылепленная, появилась замысловатая фигурка – змея, держащая в зубах лохматую омелу, – наверное, подходящее навершие для посоха.
Молодой друид провел рукой вниз, с тонким звоном осыпались листья – они гасли, как светляки, не долетая до волшебной воды, упали ветви, и Трагерн извлек из воды длинный посох, отделанный резьбой. Дик видел, как он сияет бледной зеленью с оттенками синего, никакого труда не стоило опознать друидический артефакт. Интенсивность ауры говорила о мощи, а ровный оттенок света намекал на простоту положенного на посох заклинания. Что ж, зачастую самые простые заклинания – самые надежные. Любуясь замысловато искрящимся артефактом, корнуоллец вспомнил слова Гвальхира: «У юноши огромное чутье на энергию» – и заочно согласился.
– Готово? – спросил Дик, улыбаясь.
Трагерн поднял посох над головой, и друидический символ исчез, словно его и не было.
– Твоя очередь открывать путь к подножию горы.
Источник, занимающий, как казалось, так мало места на вершине, на самом деле пронизывал всю гору, накрывал половину долины Лимассол и часть моря. Все это было его пространством. Молодому рыцарю-магу не стоило никакого труда переместить их к ручью, который сверху показался ему самым удобным для того, чтоб по нему дойти до берега и наполнить пресной водой бочонки. Потянув за собой друида, Дик шагнул на берег ручья – и едва не сбил с ног Серпиану, нагнувшуюся над водой. В последний момент, обернувшись змеей, девушка метнулась в сторону и раздраженно свернулась тугой пружиной, словно кобра, готовящаяся укусить. Корнуоллец машинально отпрянул.
– Тише. – Он поднял руки. – Тише, это я...
Лицо у королевского телохранителя было растерянное – поняв, на что способен источник, он решил, будто теперь чувствует все, что происходит на «его территории». Но почему же тогда не почувствовал, куда перемещается?
Серпиана поднялась с земли, оправляя одежду. Она хмурилась.
– Неудивительно, – ответила она, должно быть, услышав его мысли. – Ни на меня, ни на моих родичей никакая твоя магия не окажет воздействия.
– Да? Почему?
– Я тебе потом объясню... Так что же? Вы наигрались? Теперь можно приставить вас к работе? Я не собираюсь сама таскать бочонки.
– Правильно, я тебе и не позволю. Трагерн, берись вот за тот бочонок. Ничего, ничего... Отправишься с нами. – Дик ненадолго задумался. – Неплохо бы как-то дать знать Элдли, чтоб он добирался до галеры.
Глава 5
В течение следующих дней настроение Стефана Турнхама все больше и больше портилось. Обстоятельный рассказ молодого оруженосца, привезенного рыцарем Уэбо, расставил все точки над «i», и первого же посланника коварного императора Комнина графу захотелось выкинуть за борт. Но он сдержался, выслушал грека с вежливой улыбкой, от которой судорогой сводило скулы, и отправил восвояси с прежним ответом – «нет».
А уже через день стало ясно, что привезенные три бочонка с водой – это, конечно, прекрасно, но очень уж мало. На галере было пятнадцать банок, на каждой из которых сидели по двое гребцов, то есть шестьдесят человек на смену. Всех их надо было поить. И даже если судьба гребцов – по большей части пленников, почти рабов – рыцарей почти не занимала, то о двух знатных дамах, их придворных и, конечно, о самих себе следовало непременно позаботиться. Но солдаты императора быстро возвели вдоль берега укрепления, невысокие, но превратившиеся в серьезное препятствие для возможной высадки на берег. Это было настолько очевидно, что Турнхам даже не предлагал кому-нибудь попробовать.
На посланцев императора все смотрели злобно. Какая видимость мира – никого уже не обманывали изысканные подачки внучатого племянника византийского базилевса, только раздражали. Упрямый кипрский правитель, возможно, еще на что-то надеялся, демонстрируя фальшивое гостеприимство.
– Должно быть, считает, что, когда наше положение станет совсем уже безвыходным, мы предпочтем сделать вид, что поверили, – предположил Этьен де Мони.
– Это все равно что сдаться в плен, – возразил Дик, уверенный, что его не оборвут.
– Что ты предлагаешь, Уэбо? – Турнхам говорил раздраженно, но лишь потому, что и сам не знал, что делать.
– В бухте становится опасно. – Уже не раз Дик ловил отзвуки мыслей киприотов, работающих на берегу, что вот достроят они – и можно будет захватить эту назойливую галеру и получить обещанную награду. – Я думаю, ее надо покинуть.
– О чем ты говоришь? Ты ведь знаешь, что происходит в этой части Средиземного моря? В бухте куда безопасней.
– Бухта нас не спасет. Если местный император соберется захватывать корабль, станет по-настоящему опасно.
– Да с чего ты взял, что он еще раз на это решится?
– Обратите внимание, милорд. – Дик показал на берег. Меж деревьев суетились люди в серой и коричневой одежде, тащили бревна, камни. – Смотрите, что они делают.
– И что же? – Стефан Турнхам, несколько близорукий, прищурился.
– Они разбирают прибрежные лачуги. Камни и дерево идут на возведение этого вала вдоль берега. Они срубили ивы, рядом с которыми я прятал лодку, и перегородили подходы к воде. Теперь в порту постоянно вертятся солдаты, много солдат...
– Короче!
– Они готовят лодки, вы заметили?
– Нет, не заметил. – Граф неприязненно покосился на собеседника и небрежным жестом руки отмахнулся от него.
– Я боюсь, что, когда подготовка станет заметна, будет уже поздно, – спокойно закончил Дик, не обращая внимания на недовольство вельможи. В конце концов, не зря его называют королевским телохранителем. В этом качестве он обязан подчиняться лишь его величеству и, пожалуй, еще Монтгомери. Но графа Эдмера здесь нет.
Стефан хотел разразиться серией ругательств, долженствующих поставить рыцаря Уэбо на место, но раздумал. Ему припомнилось, как точно молодой человек предсказал нападение на галеру, как отлично держался в бою. Что ж, может статься, он способен дать какой-нибудь дельный совет, тем более что воды становится все меньше и меньше, а тут еще принцесса заявила, что желает купаться, и не в морской воде, а в пресной. Хорошо, что беседу с ней взял на себя де Мони. Командор незаметно закатил глаза. Ох уж эти женщины...
– Что ты хочешь сказать?
– Я уверен, что государь Ричард уже близко. Корабли не могло раскидать так далеко друг от друга. Думаю, император тоже это понимает. Значит, он постарается поспешить. И теперь от него следует ожидать еще одного нападения.