Зазвонил радиотелефон.
– Да? – референт вслушивался в сбивчивые объяснения, потом передал трубку генералу.
– Карлов! – сказал седоволосый.
– Товарищ генерал! – раздалось в трубке. – Ситуация выходит из-под контроля. Самолет тронулся и едет по полосе.
– Куда? – спросил генерал.
Референт изумленно поднял брови. Этот вопрос: "Куда?" казался ему наименее умным из всех возможных. Что значит "куда?". Для чего самолеты катаются по взлетно-посадочным полосам? Чтобы взлететь, естественно.
В следующее мгновение он вспомнил, что в баках лайнера почти совсем нет керосина. Стало быть… Взлететь он никак не мог, хотя это, наверное, было бы не так уж и плохо – если бы самолет взлетел и упал где-нибудь за городом. Конечно, звучало цинично, но… Так было бы лучше. Для всех.
– Ах, вот оно что… – сказал Карлов и замолчал.
Референт, не в силах сдержать удивления, развернулся на переднем сиденье и посмотрел на шефа.
– Он собрался улетать?
– Хуже, – сказал генерал. – Он ЕДЕТ.
– Куда? – референт и не заметил, как повторил идиотский, как ему казалось, вопрос, прозвучавший всего несколько секунд назад.
– В город.
* * *
В зале ожидания и выдачи багажа толпились пассажиры, прилетевшие рейсом из Читы.
Всех их можно было разделить на две приблизительно равные группы. Первые стояли с мрачными лицами. Это выражение должно было означать: "И какого черта я приперся(-лась) в эту проклятую Москву? Да еще таким ранним и дождливым утром? Неужели всего этого нет в Чите?".
Вторые улыбались сквозь сдержанную зевоту. Им не терпелось поскорее получить свои вещи и загрузиться в один из красных "Икарусов", который доставил бы их до аэровокзала.
Но этим радужным надеждам не суждено было сбыться.
Женщина в черных вязаных лосинах и густом золотистом парике пыталась справиться с заевшей застежкой-молнией на поясной сумочке, укромно спрятанной под нависающим животом. Она втягивала в себя воздух, пытаясь рассмотреть причину поломки, случившейся так некстати. Живот становился ненамного меньше, но невероятных размеров арбузные груди никуда не девались. У нее оставалось только два выхода: снять сумку или искать зеркало.
Снять сумку без посторонней помощи она не могла, потому что, опасаясь ловких воришек, еще дома распустила ремень до отказа и завязала его мертвым узлом на спине. Итого – оставалось только зеркало.
С этим тоже было нелегко. В зале выдачи багажа не было ни одного зеркала.
Тогда она подошла к огромному, во всю стену, окну, выходящему на взлетное поле. В зале еще горел электрический свет, а на улице стояло раннее серое утро; на внутренней стороне стекла хоть и слабо, но было видно ее отражение.
Она подошла вплотную к стеклу, выдохнула и обеими руками подперла груди. Среди складок свитера показалась черная продолговатая сумочка из дешевого кожзаменителя.
Женщина обрадованно улыбнулась, схватилась за сломанный замочек и стала за него дергать.
Внезапно что-то заставило ее насторожиться и прервать свое занятие. Какая-то большая темная тень наплывала на здание со стороны взлетного поля.
Она подняла глаза и увидела лайнер с погашенными огнями, катившийся прямо на нее.
Женщина открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Воздух шершавым столбом застыл в гортани. Ее глаза расширились от ужаса; она стиснула себя обеими руками, комкая необъятную грудь.
В следующее мгновение освобожденный воздух ринулся наружу, сотрясая голосовые связки; высокий визгливый крик ударил по барабанным перепонкам прочих жителей Читы, которых нелегкая занесла в столицу.
Все разом обернулись и увидели картину, достойную голливудского блокбастера; тупой нос авиалайнера, сокрушающий огромное, в дюралевых переплетах, окно.
Раздался ужасный скрежет и лязг, люди с криками бросились врассыпную. На пол брызнули осколки выбитого стекла. Морда самолета просунулась в проделанную дыру метров на шесть и затем резко остановилась; видимо, переднее шасси уперлось в стену здания.
В суматохе никто не обратил внимания на то, как дверь самолета открылась, и оттуда выпал черный чемоданчик, а следом за ним, повиснув на нижнем обрезе проема, спрыгнул высокий черноволосый мужчина в строгом костюме.
Он подобрал чемоданчик, быстро огляделся и смешался с толпой.
Мужчина выглядел возбужденным и чем-то сильно напуганным, но в тот момент это ни у кого не вызвало удивления. Все были возбуждены и напуганы.
Однако, несмотря на панику, царившую в зале ожидания и выдачи багажа, мужчина мыслил ясно и расчетливо.
Он запнулся о рулон липкой ленты, валявшийся на полу, и чуть не упал. Мужчина отбросил скотч носком ботинка, затем остановился, словно задумавшись о чем-то, нашел моток и сунул его под мышку. Сначала он бежал вместе со всеми по коридору, потом незаметно свернул влево и стал спускаться в подвальный туалет.
На него все равно никто не обращал внимания.
* * *
Через двенадцать минут он вышел из туалета на первый этаж, но теперь его было не узнать.
Первая волна паники схлынула, и коридор, ведущий в грузовой терминал, перекрыла охрана аэропорта.
Мужчина поднялся и посмотрел на оцепление.
На нем были мешковатые штаны со множеством карманов, такой же мешковатый, но стильный свитер, связанный по крайней мере из пары сотен разноцветных шерстяных нитей, и вязаная шапка, напоминавшая клоунский колпак. Черного чемоданчика больше не было; за спиной болтался полупустой рюкзак; под мышкой мужчина держал доску для сноуборда.
Он вышел на площадь перед зданием аэропорта и подошел к первому же попавшемуся такси с багажником на крыше.
– Шеф, в Москву!
– Сколько?
– А сколько надо?
Таксист, невысокий пузатый человечек в засаленной кожаной кепке, окинул сноубордиста оценивающим взглядом.
– Четыреста?
– Поехали.
– Кидай свою бандуру на заднее сиденье, – сказал таксист. – Влезет.
Человек в цветастом свитере покачал головой.
– Не-е-е… Давай лучше на крышу.
Таксист пожал плечами.
– Как скажешь…
Он достал из "бардачка" две полосатые резинки с крючками на концах и закрепил доску на багажнике. Сноубордист потрогал ее, проверяя надежность крепления, и сел на заднее сиденье.
– Поехали.
* * *
Еще через шесть минут все выезды из аэропорта были надежно запечатаны. Но желтое такси с доской на крыше успело миновать посты.
Таксист прислушивался к шелесту бумаг у себя за спиной. В рюкзачке у парня лежали какие-то толстые папки, которые он постоянно перелистывал.
Это казалось странным: зачем сноубордисту брать с собой на отдых ворох всяких скучных документов? Он не нашел подходящего объяснения и уже через минуту забыл об этом.
Сноубордист проехал не так уж много. На середине пути от аэропорта до МКАДа он похлопал таксиста по плечу.
– Знаешь, я передумал. Мне нужно в Каширу.
Таксист насторожился.
– Парень, мы договаривались до Москвы… – сказал он и увидел перед носом четыре сотенные бумажки.
– Давай так. Ты довезешь меня до Каширского шоссе и там где-нибудь высадишь. А дальше я уж как-нибудь сам.
Таксист взял протянутые деньги, ожидая подвоха. Но деньги выглядели, как обычные деньги, и он, ощупав все четыре купюры, сунул их во внутренний карман куртки. В конце концов, клиент платит. И даже бытует такое поверье, что он всегда прав.
Что можно взять с парня, который носит на голове черт знает что? К тому же он наверняка – педик.
– Дело хозяйское, – процедил таксист, склонив голову к плечу.
Через пару километров они увидели въезд на мост, пересекающий трассу под прямым углом. Таксист включил правый поворотник и стал въезжать на мост.
* * *
Генерал Карлов сидел в кабинете начальника "Домодедово", за хозяйским столом.
Он сидел в глубоком кожаном кресле и все время чувствовал, что ему чего-то не хватает.
Карлов поднял глаза на начальника – высокого худого мужчину в темно-синем кителе.
– Вы позволите? – спросил он, показывая на принтер.
– Да, конечно.
Карлов натянуто улыбнулся, встал и взял из толстой пачки, заправленной в принтер, несколько листов бумаги. Он поискал стакан с карандашами на привычном месте и не нашел его. Тогда он еле заметно вздохнул и достал из внутреннего кармана пиджака шариковую ручку.
– Я вам больше не нужен? – с надеждой спросил начальник.
– Нет, не уходите, пожалуйста. Я должен вам кое-что объяснить. Пожара ведь не случилось? Если не считать синяков и шишек, никто не пострадал, так что… Там без вас разберутся. Главная проблема заключается в другом.
Карлов замолчал, давая собеседнику понять, что сейчас он сообщит нечто очень важное. Генерал любезно протянул руку, приглашая начальника присесть напротив.
Тот судорожно дернул кадыком и устроился на самом краешке жесткого стула для посетителей.
– Так вот, – продолжил седоволосый, рисуя загадочную, никому не понятную, но все же – довольно красивую картинку. – То, что я скажу, не должно выйти за стены кабинета. С этого момента вы будете выполнять только мои указания. Понятно? Никакой самодеятельности!
Генерал внезапно поднял глаза от бумаги и уткнулся взглядом в переносицу аэродромного сановника. Тот, почувствовав себя неловко, заерзал на стуле.
Карлов смотрел на него несколько секунд, затем вернулся к рисунку.
– На ближайшие несколько дней аэропорт придется изолировать. Все рейсы – отменить. Мы подозреваем возможность заражения пассажиров необычайно опасным вирусом, – генерал выразительно взглянул на референта, словно искал подтверждения своим словам.
– Так точно, – поспешно согласился тот.
– А? – начальник аэропорта недоуменно развел руками. – Как же люди? Питание? Медикаменты? Где мне их разместить?
Генерал пожал плечами.
– Где получится. Запомните главное. Я считаю каждого, кто находится на территории аэропорта… – он выдержал зловещую паузу. – В том числе – и вас… потенциально инфицированным, стало быть – представляющим реальную угрозу для Москвы. Любые попытки покинуть аэропорт будут пресекаться с максимальной степенью жесткости. Надеюсь, мне не надо расшифровывать, что это означает?
Высокий худой мужчина в темно-синем кителе испуганно помотал головой.
– Я… понимаю.
– Хорошо. Поверьте, мне самому очень жаль, что приходится идти на крайние меры, но… К сожалению, другого выхода нет.
– Да… Я понимаю, – повторил начальник.
– Вот и прекрасно, – генерал взял рисунок в руки, несколько секунд любовался им, а потом – начал рвать на узкие полоски.
В наступившей тишине были хорошо слышны звук разрываемой бумаги и участившееся дыхание начальника аэропорта.
Внезапно раздался резкий телефонный звонок. Хозяин кабинета протянул руку к трубке, но в последний момент замер, вопросительно посмотрев на Карлова. Тот кивнул.
– Да? Я слушаю. Где нашли? В мужском туалете?
Генерал насторожился.
– Что там?
Начальник обескураженно помотал головой.
– Случай мародерства. В подвальном мужском туалете нашли связанного скотчем парня… Рот заклеен. Говорит, что его ограбил и… раздел какой-то мужчина. Угрожал пистолетом…
Карлов моментально встал из-за стола.
– Где это? Покажите! Скорее, скорее!
* * *
Через пять минут, выслушав сбивчивый рассказ незадачливого сноубордиста, генерал в сопровождении референта стремительно шел по направлению к своей машине. Следом за ними спешил начальник аэропорта. Несмотря на то, что он был почти на голову выше Карлова, начальник едва поспевал за ним.
– Пижон! – ругался седоволосый. – Начитался дешевых детективных романов. "Если хочешь спрятаться на темной улице, встань прямо под фонарем", – передразнил он кого-то. – Идиотская маскировка! Он, наверное, думает, что разряженного, как обезьяну, с доской под мышкой, его никто не будет останавливать. Потому, что слишком заметен. Пижон!
Карлов замедлил шаг и коснулся плеча референта.
– Как только сядем в машину, дай на него ориентировку, – добавил он уже более миролюбиво. По-деловому.
Трое мужчин, не замечая творившейся вокруг суеты, вышли на улицу. Референт открыл перед Карловым дверь машины.
– Постойте… Товарищ генерал… – робко подал голос начальник аэропорта.
– Да? – седоволосый поставил ногу на порог двери и обернулся.
– А вы?
– Что "мы"?
– Вы хотите уехать? В Москву? Значит, вы не инфицированы? – казалось, начальник сам испугался собственной смелости.
Карлов, сощурившись, посмотрел на низкое серое небо. На его породистом лице была написана скука.
Затем он быстро опустил глаза и уткнул острый, как осиновый кол, взгляд в начальника.
– А мы не болеем. Никогда. Не имеем права.
Генерал сел в машину. Восьмицилиндровый "чайковский" двигатель утробно взревел. Референт закрыл заднюю дверцу и запрыгнул на переднее сиденье.
Через пару мгновений черная "Волга", как призрак, растаяла в дождливой утренней дымке.
* * *
Еще через двадцать две минуты рейсовый автобус, пройдя формальную проверку на посту ГИБДД у пересечения МКАД и Каширского шоссе, въехал в город.
Милицейский сержант искал молодого парня в разноцветном свитере и вязаной шапке, напоминавшей клоунский колпак. Никого похожего на описание в автобусе не оказалось, и он на всякий случай прихватил с собой пожилого кавказца, у которого под кожаной курткой оказалась старая кофта "спартаковской" расцветки.
Молодой черноволосый мужчина в несколько помятом пиджаке сдержанно покашливал, то и дело поднося к губам носовой платок.
Сноуборд и разноцветные тряпки валялись в придорожном лесочке, наскоро забросанные намокшими прошлогодними листьями и ветками.
* * *
За всю дорогу от "Домодедова" до Лубянки генерал Карлов не проронил ни слова. Референт без устали отвечал на звонки; временами он оборачивался и вопросительно смотрел на шефа, но тот лишь махал рукой, словно его это не касалось. Он уже понял, что первоочередные меры не принесут никакого внятного результата.
Седоволосый поднялся – все так же, по лестнице, пренебрегая лифтом – к себе в кабинет и сел за стол. Придвинул стопку бумаги и достал из стакана остро заточенный карандаш.
Через пару минут на листе появился новый рисунок: фотография девять на двенадцать, и на ней – контур мужского лица. Никаких деталей – один только контур. Затем Карлов посмотрел на референта.
– Мы упустили его… Ты это понимаешь?
Молодой человек виновато кивнул.
– Мне нужно знать о нем ВСЕ. Принеси мне все, что только сможешь найти. И заодно прихвати кофеварку – она нам потребуется.
Референт развернулся на каблуках и вышел.
Генерал сплел пальцы, вывернул кисти ладонями наружу и хрустнул суставами. Потом он протянул руку к телефону без диска и снял трубку.
– Докладывает Карлов. Кудрявцев в Москве. Нам не удалось изолировать его в аэропорту. Да. Так точно. Вероятность очень высока. Я уже пишу подробный рапорт. К девяти ноль-ноль. Слушаюсь.
После этого короткого разговора он повесил трубку.
Комплекс превентивных мер, принятых в условиях нехватки времени, не увенчался успехом. Где-то по мегаполису разгуливал человек, инфицированный смертельно опасным вирусом, и оставалось только гадать, скольких людей он успеет заразить до того, как умрет. Или – до того, как его уничтожат.
Генерала ничто не сдерживало – беглец уже переступил грань, застрелив пилота. Надеяться на благополучное разрешение ситуации больше не приходилось.
Перед Карловым стояла одна, но вполне конкретная задача – спрятать в воду все концы. Не допустить разглашения правдивой информации о вирусе.
Самой эпидемией занимались теперь другие отделы.
* * *
Около семи часов вечера во вторую инфекционную больницу поступил странный пациент. Основная странность заключалась в том, что он пришел сам, кутаясь в какой-то дурацкий шарф.