– Это было неправильно, – упрямо возразила девочка.
У Татьяны запылали щеки, но она тут же одернула себя. Нет, им со Стасовым не в чем себя упрекнуть. За год, что они женаты, им неоднократно приходилось спать в одной комнате с Лилей, но они никогда ничего себе в этой ситуации не позволяли, находили другие возможности. Да и потом, им ведь не по двадцать лет, ей самой – тридцать пять, Владиславу – тридцать девять, так что шило в одном месте не свербит и вынужденное воздержание дается без труда. Откуда же такие мысли в голове у ребенка?
– Так, Лиля, – строго сказала она, – признавайся, что ты сейчас читаешь?
– «Замок Броуди» Кронина. Вы не думайте, тетя Таня, я там все понимаю. Папа сказал, что мне можно.
– Ну, раз папа сказал, тогда конечно. Только имей в виду, что нельзя равнять книжки и настоящую жизнь, понимаешь? Мы с папой тебя очень любим и всегда радуемся, когда нам удается побыть всем вместе. А все остальное просто выкинь из головы. И не смей никогда думать, что ты можешь нам помешать. Когда люди любят друг друга, они не могут мешать. Усвоила? А если ты скучаешь по Ирочке и хочешь побывать в Питере, то мы это и так устроим. Ты можешь приехать к нам во время каникул, например, в ноябре. Кстати, как тебе нравится Кронин?
– Нравится, – уклончиво ответила Лиля. – Но вы пишете лучше. Я вас больше всех писателей люблю.
Татьяна не выдержала и расхохоталась.
– Лилька, ты меня уморишь когда-нибудь своими оценками! Где Кронин, и где – я? Разные эпохи, разные страны, разная тематика, да разные жанры наконец. Разве можно нас сравнивать? Уверяю тебя, если бы я взялась написать роман о семье, где деспотичный отец калечит жизни своим дочерям в угоду собственному честолюбию, у меня получилось бы намного хуже, чем у Кронина. Можешь мне поверить.
Разговаривая, Татьяна продолжала прокручивать сырой картофель, попутно помешивая фарш на сковородке. Почти все сделано, осталось совсем немного. Когда придет Стасов, нужно будет только быстренько слепить пирожки и бросить их в кипящую воду. Пока он будет мыть руки и есть грибной суп, как раз все и поспеет.
Стасов явился почти в девять, огромный, зеленоглазый и веселый. Он уже знал, что дома его ждет дочь, поэтому по дороге с работы купил специально для нее сырокопченую колбасу, которую Лиля обожала больше всех лакомств на свете. Он горячо нахваливал грибной суп, шумно радовался картофельным пирожкам и со смехом рассказывал о том, как разговорился с продавщицей книжного лотка, расположенного в том магазине, куда он заскочил за колбасой для дочери.
– У нее на прилавке четыре твои книжки лежат. Я делаю умное лицо и спрашиваю, дескать, как Томилина расходится. Она мне отвечает, что раскупается очень хорошо, и она сама твоя поклонница, и все ее знакомые, но у них есть к тебе претензии. Я, конечно, поинтересовался, какие именно. Продавщица в ответ спрашивает, а с чего это я так интересуюсь? Пришлось сказать, что я твой литературный агент.
– А почему не муж? – удивилась Татьяна. – Продавщица была молодая и красивая и ты решил построить ей глазки и скрыть свое женатое положение?
– Глупая ты. Мужу про жену воспитанные люди никогда ничего плохого не скажут. А литературный агент – это как раз та фигура, которой можно высказать критические замечания, если таковые имеются. Между прочим, продавщица была средних лет, хорошо за полтинник. Очень образованная тетка, кандидат филологических наук. И вместо того, чтобы преподавать русский язык и литературу в каком-нибудь институте, стоит целый день за прилавком, книгами торгует.
– Не отвлекайся, Стасов. Так какие ко мне претензии у читателей? Мало секса и насилия?
– Никогда не догадаешься. Даю тебе три попытки. За каждую неудачную попытку будешь класть на мою тарелку новый пирожок. Идет?
– Начали, – кивнула Татьяна. – Мало динамизма и много логических рассуждений.
– Давай одну штуку. Пока ты будешь думать над второй попыткой, я как раз его съем.
Татьяна задумалась. Сцен секса, мордобоя, погонь и головокружительных драк на крышах высотных домов в ее книгах почти не было, это и отличало их от боевиков, которые предназначались совсем другой читательской аудитории. Именно эти претензии она обычно и слышала от молодых мужчин. Что же могло не понравиться в ее произведениях тем, кто считает себя ее поклонниками?
– Грустный финал, – неуверенно предположила она.
– Давай второй пирожок. Осталась последняя попытка.
– А если я не угадаю?
– Если не угадаешь, поедешь завтра со мной по магазинам покупать кухонную технику. Всякие там кофемолки, кофеварки, мясорубки и прочие бытовые комбайны. Я знаю, ты считаешь кухонную технику барством и полагаешь, что все можно прекрасно приготовить при помощи рук и ножа. Это тебя Ирка избаловала, она же целый день дома сидит, времени у нее вагон, а чтобы приготовить еду на вас двоих, особо напрягаться не нужно. Так что в наказание за неотгаданную претензию поедешь со мной все это покупать, а потом будешь этим пользоваться. Ну так что, Татьяна Григорьевна? Придумала?
– Не все сюжетные линии доведены до логического конца.
– Ну, не знаю, – пожал могучими плечами Стасов. – Тебе виднее, конечно, но суть высказанных замечаний не в этом. Сдаешься?
– Сдаюсь.
– Только сиди на стуле крепко, а то упадешь. У тебя по ходу повествования есть сцены, когда кто-то готовит какую-то еду. Так вот, некоторые твои почитательницы попытались приготовить блюда по этим рецептам, и у них получилось невкусно. Ну не то чтобы совсем невкусно, но в целом невыразительно. А они были уверены, что получится шедевр кулинарии.
– Господи, Дима, да там нет никаких рецептов, там просто упоминание о том, что, например, некий персонаж готовит тушеные баклажаны с помидорами. И никакой технологии, никаких компонентов. Конечно, по такой скудной информации нельзя приготовить ничего путного. Это же детектив, а не кулинарная книга.
– Ну, дорогая, за что купил, за то и продаю. Книжная тетенька велела, чтобы я тебе это передал. Я и передаю. Так что сделай уважение своим читателям, когда будешь описывать очередную сцену на кухне, укажи поподробнее, что из чего делается, в какой последовательности, на каком огне и в какой посуде. Спасибо, Танюша, все было очень вкусно. Лиля, ты уроки сделала?
– Да, папа, давно уже.
– Тогда катись в комнату, стели себе на диване постель и ложись в обнимку с книжкой. До десяти часов можешь почитать.
Когда девочка вышла из кухни, Татьяна внимательно посмотрела на мужа.
– Стасов, что ты затеял?
– Ты о чем?
– О кухонной технике. Зачем тебе все это? Я живу в Питере, Лиля – со своей матерью, ты прекрасно сам себя обслуживаешь при помощи, как ты выразился, рук и ножа. Чтобы приготовить еду на одного человека, вовсе незачем покупать всю эту дорогую технику.
– Таня, давай все-таки вернемся к нашим проблемам. Я хочу, чтобы ты жила здесь. Я очень этого хочу. Если ты не можешь бросить свою работу, то следователи и в Москве нужны позарез. Я знаю, ты мне сто раз говорила, что хочешь выслужить пенсию, чтобы не зависеть от превратностей судьбы. Пожалуйста, продолжай службу здесь. Хотя я лично считаю, что тебе нужно наконец снять погоны и спокойно сидеть дома и сочинять свои детективы.
– Легко тебе говорить. А вдруг у меня завтра вдохновение иссякнет и я не смогу больше написать ни одной новой книжки? На что я буду жить?
– У тебя есть муж, который будет тебя содержать. Надеюсь, ты не забыла о моем существовании? Я зарабатываю вполне достаточно, чтобы содержать и тебя, и себя, и Лилю. Я прошу тебя, Танюша, брось ты эти глупости, переезжай сюда, а? Ты даже представить себе не можешь, как я без тебя скучаю. В конце концов, если ты боишься, ты можешь работать вместе со мной. Тут уж от творческого вдохновения ничего не зависит, а заказы будут всегда. Получишь лицензию на право заниматься частной детективной деятельностью и будешь применять свои профессиональные знания. Представляешь, как нам хорошо будет здесь вдвоем? И Ирочку наконец отпустишь на свободу, оставишь ей квартиру, пусть устраивает свою жизнь. А хозяйство у тебя много времени не займет, мы же завтра поедем и купим все необходимое. И стиральную машину – полный автомат. Только кнопки нажимай. Если захочешь, я даже посудомоечную машину тебе куплю.
Эти разговоры велись на протяжении года систематически. Стасов очень хотел, чтобы его жена жила с ним, а Татьяну мысль о переезде в Москву как-то не вдохновляла. Но не зря же говорят, что капля камень точит. В последнее время она начала поддаваться на уговоры мужа. И сейчас, сидя в маленькой тесной кухне, накормив любимого мужа сытным вкусным ужином и слушая, как возится в комнате Лиля, старший следователь Татьяна Образцова внезапно приняла решение.
– Хорошо, Дима, – тихо сказала она. – Я перееду. Ты прав, семья важнее.
* * *
Верхний свет в комнате был погашен, горели два настенных бра и торшер на высокой ножке, но полумрак был приятным и позволял видеть большую фотографию на стене: двое мужчин в костюмах для верховой езды стояли рядом, держа под уздцы огромных мускулистых жеребцов с лоснящимися ухоженными шкурами. Лицо одного из мужчин было хорошо знакомо Миле, да и вряд ли нашелся бы в современной России человек, который не узнал бы известного политика, одного из кандидатов на недавно прошедших президентских выборах. Второй мужчина на фотографии был настоящим красавцем с мужественным, хорошей лепки лицом, и именно с ним Людмиле Широковой предстояло встретиться через каких-нибудь полчаса. «Какой самец, – в нетерпении думала она, разглядывая снимок, – просто роскошный. Хорошо бы еще характер оказался не склочным и без претензий. С таким потрахаться «в легкую» – одно удовольствие».
Она уселась на диван с удобными мягкими подушками, скинула туфли на высоких каблуках, поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее и стараясь при этом, чтобы задравшаяся юбка создавала впечатление в меру соблазнительное, но не слишком вызывающее. Черт его знает, какой характер у этого Дербышева, а вдруг он окажется скромником, каких свет не видывал. Не случайно же у него проблемы с женщинами, хотя, если судить по внешним данным, проблем этих быть не должно совсем. Даже в первом приближении. Значит, наличествует некий дефектец, червоточинка какая-то. Не все в порядке у этого выставочного экземпляра. Но Милу это не отпугивало, она была уверена в себе, в своей привлекательности и сексуальной технике. С ней проблем не возникало пока что ни у одного мужчины, а было их в жизни Людмилы Широковой не один десяток. Да что там десяток, количество ее партнеров, в том числе и случайных, разовых, давно перевалило за сотню.
Ей было слышно, как Алик возится то на кухне, то в ванной. Тоже любопытный экземпляр, очень своеобразный, но, к сожалению, к традиционному сексу не приспособленный. Если бы он не был гомиком, Мила с удовольствием скоротала бы с ним время до прихода Дербышева. Сексуальный аппетит у нее был непомерным и уже давно перешел границы обыкновенной неразборчивости. Даже втрескавшийся в нее по самые уши Стрельников не смог удовлетворить ее необузданное стремление к плотским утехам. Конечно, в первые недели, когда они только сошлись, Стрельников ее буквально из постели не выпускал, но так не могло продолжаться вечно. И дело тут вовсе не в его физической слабости, хотя, положа руку на сердце, не родился еще тот мужчина, который смог бы единолично удовлетворять Милу Широкову более или менее длительное время. Просто есть работа, есть дела, бизнес, необходимые встречи и переговоры. Стрельников не может проводить со своей венчанной женой целые сутки напролет. Но она от него этого и не требует. Ей вполне достаточно его фактурной внешности, его денег и того образа жизни, который он ей предложил. А с сексуальными вопросами она как-нибудь сама разберется, опыт есть.
– Алик, чем вы там занимаетесь? – крикнула Мила.
– Так, кое-что по хозяйству. Вы отдыхайте, Мила, Виктор подъедет уже минут через двадцать. Сделать вам коктейль?
– Не надо, – откликнулась она, – я лучше потом выпью вместе с Виктором.
«Лучше». Ничего не лучше. Выпить хотелось смертельно, как всегда бывало перед первой встречей с новым партнером, но Мила держала себя в руках. Черт его знает, Дербышева этого, а вдруг ему не понравится, что от гостьи пахнет алкоголем. И ничего не получится. Жаль будет потраченного времени, да и обидно, мужик-то вон какой классный. Рост, фигура, лицо, верховой ездой занимается, с известными людьми дружит. Так что с выпивкой придется потерпеть.
Но Алик-то до чего забавный, просто сил нет! Плечищи – в дверь не пролезают, руки-ноги – сплошные мускулы, а разговаривает, как девица на выданье. Голосочек тоненький, интонации манерные, слащавые, гласные тянет. Умора, да и только! Конечно, Виктор Дербышев, по всему видать, не дурак, развлекать гостью до своего прихода поручил существу во всех отношениях безопасному, такому, который даму из стойла не уведет.
Внезапно Мила спохватилась. А кулон-то! Черт, надо же так, чуть не забыла. Она потянулась к сумочке, щелкнула замком, достала серебряную подвеску – маленького крылатого Купидона с луком и стрелой – и засунула поглубже между диванными подушками. Этим нехитрым приемом Мила пользовалась уже давно, и, несмотря на простоту, он всегда оказывался достаточно эффективным. Случалось, что партнер Миле очень нравился, но иногда она чутьем многоопытной женщины понимала, что он может сорваться с крючка, и это свидание будет первым и последним. Тогда, если через два-три дня звонка от кавалера не было, она звонила сама и извиняющимся голосом говорила, что потеряла в его квартире кулон. Дальнейшее было делом техники и практически всегда Миле удавалось. Если же партнер ей не нравился или необходимости в предварительном обеспечении следующего свидания не возникало, она перед уходом незаметно забирала подвеску.
– Мила, у вас все в порядке? Вам удобно? – послышался голос гомосексуалиста Алика. – Виктор приедет через пять минут.
Погруженная в свои мысли, Людмила не обратила внимания на то, что голос вдруг утратил забавную дурацкую манерность и писклявость, стал звучным, красивым и совершенно нормальным. Но каким-то не таким.
Глава 3
Настя Каменская даже не подозревала, что в Москве еще остались такие места, точнее – углы. Огромный пустырь, на котором красовалась куча выброшенного хлама. Правда, находилось это безобразие все-таки не в центре города, а совсем на окраине, неподалеку от трассы Кольцевой автодороги, и жилых массивов поблизости никаких не было, но все же…
Убитая – молодая красивая женщина в нарядном светло-зеленом шелковом костюме – лежала на земле лицом вниз. Группа работала на месте обнаружения трупа уже третий час, личность погибшей установлена – Людмила Широкова, 28 лет, работает администратором в гостинице «Русич». Эксперт Олег Зубов уже закончил свою часть работы, и теперь возле тела колдовал судебный медик. Судя по поверхностным следам, Широкова была задушена, ну а уж истинную причину смерти установят только после вскрытия. Может быть, ее предварительно отравили или еще что-нибудь эдакое вытворили. Давность наступления смерти медик определил примерно в 40 – 48 часов. Почти двое суток назад.
Конец октября был в этом году очень теплым, люди ходили без плащей и радовались затянувшемуся лету. Но Настя все равно мерзла. Она мерзла всегда, если температура была ниже 25 градусов. Сосуды плохие. Закутавшись в куртку и сунув руки поглубже в карманы, она медленно бродила вокруг места происшествия, пытаясь представить себе, что могло привести на эту помойку нарядно одетую красавицу в золотых украшениях. Что она здесь искала? Зачем пришла сюда? И, кстати, если пришла, то как? Неужели пешком? Городской транспорт здесь не ходил, от ближайшей автобусной остановки километров пять, не меньше. Если она приехала на своей машине, то где она, эта машина? А если ее привезли, то кто и зачем? Привезли, чтобы убить? По всему выходит, что именно так.