– Что случилось, Горыня? – прошептала девушка.
Тот, жестом отослав идущих рядом воинов, повел ее к испорченному амулету:
– Сама посмотришь. Но не нравится мне это.
– Кто бы сомневался. Князю доложили?
– Сам прознал. Поглядь, девонька, может, зря я столько шуму поднял.
– Что, уже весь город на осадном положении? – усмехнулась она.
– Стража так точно, – хмыкнул воевода и остановился, сам зная, насколько близко немагу можно подходить к амулету, чтобы не исказить исходящее от него волшебство.
Буяна скользнула вперед и настроилась на чародейство. Оберег едва заметно, легонько подрагивал в своей сердцевине. Девушка облегченно выдохнула: по крайней мере, испорчен не до конца. Ведьмочка облизнула губы и сделала еще шаг вперед. Исходящее от амулета сияние поглотило ее ладную фигурку. Под тончайшим горным хрусталем билось сердце оберега – перо жар-птицы. Даже закрытое, оно светилось и грело, кружило голову силой неведомой. Колдунья вплотную приблизилась к нему, положила ладошку на хрусталь. В раскосых зеленых глазах зрачок сузился, превратившись в вертикальную полоску. Пришло время волшебства. Жар сверкнул в омуте очей прекрасных.
Спустя весьма долгое время Буяна вышла из сияния, покачиваясь и ругаясь на чем свет стоит. Опытные стражи мигом поняли по свечению, что амулет вновь работает как должно. Распознал это и Горыня. Никаких колдовских способностей у него не было, но все, что нужно было знать про магию для защиты города и победы в бою и что можно было опознать, не имея оных, он знал. В руке воевода уже держал кувшин с чистейшей родниковой водой, который без разговоров сунул ведьме, придержав девушку – на всякий случай: бывало, чародеи лишались чувств после работы с амулетами такой силы.
Буяна жадно хлебала воду, восстанавливая силы.[7] Лучше, конечно, из самого источника, но так тоже ничего. Все-таки Горыня молодец, точно угадал момент, когда водичка понадобится.
– Уфф! – оторвалась она наконец, заметно повеселев. – Горыня, ты человек!
– Рад услужить, госпожа чародейка, – отвесил он ироничный поклон. – Ну а теперь, краса моя, расскажи, что же там произошло.
Девушка сверкнула очами зелеными и тут же нахмурилась:
– Оберег я восстановила. Хотя волхв был бы лучше. Тяжеловато это для меня, Горыня. Не моя стезя. А вот случилось что, я могу тебе сказать. Испортили его. Вернее, попытались. Не чародей работал, это я тебе точно скажу. Хотя чародея я бы и так учуяла…
Она неожиданно оборвала повествование, сурово уставившись на воеводу.
– Ты чего ухмыляешься, пень старый? – рыкнула на него.
– Да видел я сегодня, как ты чародея нового учуяла! – чуть ли не заржал тот.
Ведьма недобро глянула на старого воина:
– Ты, Горыня, не зная дела, не лезь. А то, не ровен час, лишишься дурного своего языка.
– А что? Мне парень понравился, – не мог успокоиться воевода. – Всячески одобряю.
Колдунья заскрипела зубами.
– Не кипятись, девонька, ты ж знаешь, давно тебя замужем хочу увидать. Ведьмончат маленьких понянчить. Прости старика, – покаялся дружинный голова.
– Горыня, ты годами дурь свою не прикрывай. Ты многих еще переживешь. А в мои дела нос свой не суй, я тебя еще тогда предупреждала.
– Как скажешь, – посерьезнел воин. – Давай дальше рассказывай, что там с оберегом.
Колдунья еще раз зыркнула из-под насупленных бровей.
– Повторюсь – амулет испортили. Кто это сделал, не знаю. Но не твои молодцы – это точно, если только новые, с кем я незнакома.
– Есть такие, – кивнул воевода.
– Тогда пришли их ко мне… под разными предлогами сегодня-завтра. И по отдельности. Я этот дух хорошо запомнила. Не пропущу. Дальше. Если это не кто-то из новеньких, тогда посмотри, кто рядом на стене был из посторонних. Сможешь узнать?
– Попробую. Вообще не должно было никого быть.
– Это может быть кто-то из холопов, оружейников, каменщиков, гонцов княжьих, жен или подруг, сестер и прочих баб твоих кобелей – кто угодно. Да, и еще, Горыня…
– Да…
– Ребятам просто могли отвести глаза.
– Но ведь амулеты на них против этого дела.
– Ты уверен? Вот, например, на тебе нету.
Горыня хлопнул себя по груди, где обычно под кольчугой висела гроздь оберегов.
– И правда – забыл надеть.
– Расслабились вы, вот что. Распустились. Бдительность потеряли. Если даже ты забыл.
– Я проверю, были ли на них амулеты. – Воеводе хотелось сквозь землю провалиться за собственный промах.
– Проверь-проверь, – поддакнула она. – А еще лучше выволочку устрой, чтоб носили, не забывали.
Немного помолчала. Потом продолжила:
– Завтра пришли мне амулеты тех, кто не в дозоре. Хочу проверить, как там с их силой. Может, уже обновлять надо. По срокам вроде нет. Но сегодня Белозору пришлось вновь в Малиновку ехать: оберег против Черной Немочи обновлять. Мало ли что. Бывает, что-то в природе меняется, и чародейство – любое – на это тоже реагирует. Да, еще – если обновлять их придется, воевода, хорошо бы, мне за это заплатили.
– Не волнуйся, красавица, не обидим. Князюшка всегда говорит: за работу надо платить, и платить хорошо, тогда и сделана она будет на совесть. – Он немного помолчал, что-то обдумывая.
– А скажи, действительно амулет настенный по злому умыслу испортили? Может, случайно кто?
– Нет, специально. Я почувствовала злой умысел.
– Как думаешь, что это значит?
– Вроде у тебя своих мыслей на этот счет нет, – хмыкнула ведьма.
– Есть, но я хочу услышать твои.
Буяна уже привыкла к подобным разговорам. Горыня считал, что идея правильная может родиться случайно и поэтому нельзя навязывать человеку свое мнение. Мол, в разных головах и идеи разные. А кто сказал, что тать думает именно как ты?
– Ну, во-первых, кто-то хочет на нас напасть. Но это вряд ли, так как, чтобы нас захватить, нужно войско, а его и около границ дальних нет, не то что под стенами Зареславы. Да и выводить из строя один оберег тогда не имеет смысла. Чтобы как-то серьезно повлиять на исход осады, надо испортить хотя бы два-три. С другой стороны, кто-то может проверять свои возможности, чтобы в момент решающий вывести из строя и другие обереги. Но это как-то… недальновидно, что ли. Ведь теперь мы настороже и бдеть будем усиленно. Во-вторых, амулет этот отвечает и за торговые ворота. Возможно, кому-то нужно было провезти в город что-то запрещенное. Может, оружие колдовское какое или товары, на кои вето наложено. Потряси своих молодцов на заставе. Может, запомнили что али имена записали. Вроде дьяк Торгового приказа должен там стоять.
– Что же это могло быть?
– О-о, да что угодно. Оружие или какие другие волшебные штучки. Но очень сильные. Потому как слабые наши доблестные стражи на воротах и так не почуяли бы. Слабыми могут только чародеи пользоваться. А это, сам понимаешь, нам ни к чему: если надо бы было, мы могли и так князю лапшу на уши навешать, наврать что угодно, проверить-то некому, и провезти спокойно в город. Но что именно? Надо подумать, Горыня… Что ж, буду искать. Да, кстати, это могут быть травы запретные или зелья дурманные. Но это на совести Разбойного приказа оставляю. Кстати, это мог быть и колдун какой, если он не хотел, чтобы его заметили. Но если это так, то в ближайшее время я это узнаю. А может, и нежить какая пробралась.
– А не связано ли это с варлоком твоим? Как-то все подозрительно.
– Он не мой. Но не думаю. Сначала он у князя был, затем со мной. Да и потом – провезти какую дрянь он и так мог. Я краем глаза видела его грамотку. Скажу тебе по секрету – от Совета Чародейского да князя Белограда. Да с ним бы воз запрещенного да опасного ехал и полк нежити шел, его пропустили бы, только на ту грамотку одним глазком глянув. Но я постараюсь узнать, зачем он сюда прибыл. А ты у князя поспрошай. Он, думаю, лучше нас знает.
– Благодарствую, Буянушка. Все, как ты сказала, сделаю. Жди сегодня-завтра моих молодцев. На проверку да с амулетами. И сообщи немедля, коли чего узнаешь. Береги себя, девонька… Хм, да и с варлоком не плошай.
– Горыня!!!
Стоило уставшей, но довольной ведьме завалиться домой, отмахнуться от опять поругавшихся Ведени и Кузьмы, как прибежал посыльный от Горыни с гроздью амулетов тех дружинников, что должны были завтра в дозор затупать. Владияр, молодой, подающий надежды воин, ходил у воеводы в любимчиках, если такое вообще возможно, и в доме Буяны бывал не раз. Даже сварливый Череп к нему успел попривыкнуть.
– Поздорову тебе, хозяюшка! – весело крикнул дружинник выглядывающей из окна колдунье.
Ввалившись в горницу, Владияр поклонился, залихвацки махнув шапкой, и, выпрямившись, улыбнулся во все зубы:
– А что, Буяна Гориславовна, напоишь ли чайком воина усталого?
Ведьмочка только хмыкнула:
– Ну садись, воин усталый.
Парень не заставил себя упрашивать.
Колдунья пока же амулеты рассматривала.
– Что, устроил Горыня вам взбучку по поводу амулетов? – не поднимая очей зеленых, спросила она.
– Да уж… что было, ты не представляешь!
Веденя установил самовар, отчего-то недовольно посмотрел на лыбящегося дружинника.
– Почему же? Очень даже… – Оторвала Буяна взгляд задумчивый от оберегов: – Так не разобрать. Судя по тому, что ты на чай напросился, Горыня немедля возвращаться не велел?
– Все так, хозяюшка. Вкусные у тебя плюшки. А варенье!
– Вот и наслаждайся, а я пока пойду проверю.
Не обращая внимания на разочарование строящего ей глазки парня, ведьма поднялась в «колдовской покой». Комната, буквально пропитанная волшебством, встретила ее радостно. Буяна повела рукой по воздуху, снимая невидимую простому человеку защиту, сгрузила гроздь оберегов на стол и направилась к полкам, до отказа забитым баночками, скляночками, горшочками, мешочками, коробочками и прочими емкостями, в коих хранились необходимые для волшбы вещества. Привычно пробежалась пальцами по воздуху рядом с ними и покачала головой: запасы-то надо обновлять. «Держись, Милана, скоро бурей-ураганом пройдусь по твоим кладовым. Еще надо бы прикупить…» В голове ведьмочки привычно возникли два длиннющих списка. Первый – на то, что можно хоть и с риском для жизни, но выбить у знахарки. Второй – на то, что придется покупать. Второе ей нравилось меньше, так как то, что делала Милана, качества было самого высокого, а вот покупное… Нет, продать порченое ведьме никто не решился бы, но многое же было не так уж хорошо просто по незнанию купцов.
«Ох… лады, надо приниматься за дело».
Ведьма развернулась и резко дернула рукой, будто что-то на стол бросая. Тот мигом покрылся синей скатертью. Вычурный, немного раздраженный жест – и прямо по центру возник большой, с хороший кочан капусты, хрустальный шар.
Буяна попутно убрала тарелочку с голубой каемочкой и наливным яблоком, что так и норовило что-нибудь показать. «Не до тебя сейчас…»
Стоя посредине комнаты, девушка задумалась, потом не глядя поманила пальцем. Стол с лежащими на нем амулетами подбежал к своему большему брату – тому, что покрыт темной скатертью. Затем колдунья посмотрела на шкафчик, и бутылочки с мешочками сами полетели, укладываясь в строгом порядке рядом с амулетами.
Помассировав пальцами глаза, девушка шагнула к круглому столу. Шар радостно вспыхнул зеленым при ее приближении. Ладошки сделали жест, будто лепя снежок, и сгусток силы полетел в хрусталь. Зеленый свет сменился на синий. Ведьма откупорила один из пузырьков и сыпанула мелкий искристый порошок, который исчез прежде, чем долетел до шара.
Покрутив в пальцах один из амулетов, Буяна уложила его перед собой. Рядом расположились строго подобранные самоцветы. Капнула мерзкого вида жидкости и пригляделась. Тяжко вздохнула, перевела взор на шар. Тот заклубился туманом. Девушка раздраженно щелкнула пальцами. Туман пропал, но ситуацию это не прояснило. В дело пошли другие камушки, за ними – травки и зелья.
Буяна спустилась в горницу, когда дружинник, доев все плюшки, уже изрядно заскучал. При виде ведьмы молодец подскочил и засыпал ее вопросами о самочувствии. Видно, пареньку ну очень хотелось оказать ей лекарскую помощь.
Ведьмочка усмехнулась:
– Утихомирься, Владияр. Вот ваши амулеты. Скажешь Горыне… Запоминай, второй раз для глухих повторять не буду. Скажешь Горыне, что обереги в порядке, сила поубавилась, но в рамках. Как и должна. Волшебства я долила, чтобы, значица, понадежней было. Передай, что жду другие.
– Хорошо, Буяна Гориславовна, все, как ты велела, воеводе перескажу. Горыня еще просил тебя, если мысли какие появятся, не забыть ему их поведать и… не лезть в пекло поперек батьки.
Дружинник улыбнулся, глядя на нее лукавыми, бесстыжими очами. Ведьма рассмеялась:
– Что, так и сказал?
– Так и сказал, Буянушка!
Они захохотали, и именно в этот момент скрипнула дверь и на пороге, словно минуя сени, появился варлок:
– Я вижу, тут очень весело. – Что-то в голосе его заставило Владияра резко оборвать смех.
Буяна развернулась на месте, буравя взглядом вошедшего. И взор этот обещал ему все муки Нижнего мира.
– Что ты тут делаешь?! – рявкнула она.
– Зашел спросить кое-что, – не менее ласково ответил чародей. – Не знал, что тебе помешаю. – Язвительность в его тоне можно было топором рубить.
– Как ты сумел преодолеть заслон?!
– Неужто ты думаешь, что мне забор преграда?!
– Какой, к лешему, забор?! – вызверилась ведьма. – Кто дозволял тебе ломать защиту колдовскую?! Напомню тебе, стольный чародей, что ты не в своем Белограде по собственному огороду ходишь! Это другое княжество! И дом это не твой! И что, если тебя в этом доме радушно приняли, не дает тебе право хаметь!
– Что, помешал сильно?! – Казалось, ярости чародея нет предела.
– А как ты умудрился заговорную защиту сломать?! Как ты вообще посмел?!
– Ничего я не ломал! Перелетел через забор, и все!!!
– Ах, все!!! Да там такая защита стоит, что армии не пройти!
– Что-то не заметил! Может, ты, ведьма, напутала чего, а на меня свалить хочешь?!
– Зачем мне это?!.. Скорее, это ты хотел покрасоваться своей силушкой! Все вы, заезжие чародеи, одинаковы! Ты что думаешь, что тебе все позволено?! Да захочу – кусочка-волосочка не останется!!!
– Ну попробуй!
В руках магов в миг заполыхали разноцветные молнии. Оба перетекли в боевые стойки. Еще вдох – и быть беде.
– Эй! Эй!!! Подождите! – замахал руками дружинник. – А можно я сначала уйду?! Буяна Гориславовна, а Горыне сказать, что чародеи – и ты, и варлок – пали смертью храбрых?!
Ведьма резко повернула голову в сторону нахала языкастого – ей не надо было смотреть на Лихослава, чтобы знать, что он делает, – и обожгла Владияра взглядом, аж волосы задымились. Дальше дело не пошло, но и этого было более чем достаточно. Дружинник поспешил ретироваться.
– Что-то трусоват кавалер, – не преминул съехидничать варлок.
– Не твое собачье дело! Говори, зачем пришел, и проваливай!
– Хотел тебе кое-что показать, да вижу, что не ко двору пришелся!
– Лучше расскажи мне, зачем ты тут вообще появился, варлок!
– А это – как ты сказала? – не твое собачье дело! – Чародей впитал молнии в руку и, повернувшись к девушке спиной, шагнул к двери.
В следующее мгновение в нее врезался сгусток огня, расплескавшись о дерево ровно молоко, из кувшина пролитое. Лихослав вновь оказался лицом к ведьме, будто и не поворачивался.
– Первое предупреждение! – прорычала Буяна. – Это будешь князю указывать, что его, а что не его дело! А мне будь добр отвечай!
– Иначе что? – зло засмеялся чародей, блеснув засветившимися синими огоньками глаз. – Неужто ты думаешь, что сможешь меня побить в бою честном?!
– По крайней мере настроение испорчу, это уж точно!
– Можешь успокоиться – уже испортила!
– Значит, день прожит не зря, – усмехнулась ведьма. – Так зачем ты приехал в Зареславу?
– Не обязан перед тобой отчитываться! Попробуй спросить по-хорошему!
– Уж лучше по-плохому! – рявкнула ведьма, швырнув в нахала еще один огненный шар. Тот бесславно разбился о невидимый магический щит. В тот же момент в кудесницу прямо с потолка упала превосходная разветвленная молния. Буяна не стала уклоняться или ставить защиту: молния, не причинив ей ни малейшего вреда, впиталась в девушку, дав ей новые силы.