– Девушка, ну что? – кричала мне покупательница. – Я беру. Держите деньги. И давайте, высыпайте смородину мне в ведро.
Но я продолжала сидеть и только мотала головой. Уйдут они сейчас, уйдут… А покупательница на нашу смородину и другая отыщется!
Тётенька поквохтала ещё пару минут и смоталась – я видела, как прошлёпали в сторону ее ноги в босоножках на тракторном ходу.
Но хорошо, что я голову не успела поднять – потому что тут же подошли другие ноги. В шлёпанцах на острых «шпильках», с малиновым педикюром. И я хорошо знала, чьи это ноги… А рядом с ними – конечно же, вчерашние роскошные кроссовки!..
– Так, огурцов мы купили… – проговорила Русланова мать. – Смородинки… Руслик, смотри, какая крупная смородина. Давай возьмём.
– Не хочу, ма… – капризно заявил Руслан. – Пойдем персиков купим. Во-он там, видишь, персики.
– Этого сезона? Не обработанные химией? – раздалось над моей незадачливой головой. – Ты уверен? Спроси, сынок, обязательно, откуда привезли эти персики. И только тогда покупай. Понял меня, сына?
– Да, да! – уверенно отвечал Руслан. И, видимо, ушёл. Потому что и кроссовки его скрылись с моих глаз, и голос слился с шумом рыночной толпы.
Фу-у, пронесло! Не заметили! Как мне полегчало… Но стыд остался. Хотя какое мне дело до маменькиного красавца Русланчика… «Руслик» – ну надо же такую гадость придумать! Взрослого парня так называть – как всё равно кролика какого-то… Гранд-мамаша меня теперь начала бесить, прямо просто на дух я её, мне казалось, не могла с этого момента выносить. А всё из-за моего позора…
Я не слушала, как ругала меня бабка за то, что я упустила такую хорошую покупательницу – в смысле ту, оптовую, на тракторном ходу, которая всё ведро, не торгуясь, собиралась купить! Ругала, конечно, по делу – мы из-за этого ещё лишних полтора часа на рынке проторчали – и солнце палило нас немилосердно. День особенно жарким сегодня обещал быть, если с утра уже такое пекло. Но я стояла, продавала. Почему-то не хотелось на дачу идти – с Русланом этим встречаться.
Так что на огород – собирать с картошки колорадских жуков, я отправилась прямо-таки с удовольствием! Даже есть не стала – хотя бабка много вкусного на стол выставила. Того, что после удачных торгов на рынке купила.
Собирать жуков на самом пекле – занятие не для слабонервных. Да хоть и не на пекле – всё равно противно. Нудно и гадко. Колорады – твари противные и беспощадные, жрут картошку со всех сторон. Личинки обжирают листья, а взрослые вгрызаются в сами клубни, проедают в них круглые дырки – и такая картошка уже на фиг никому не нужна. Урон они наносят просто катастрофический, если не убивать их химическим путём. А бабка моя не хочет картошку опрыскивать – опасно, типа. Самим же её и есть. Да и зачем опрыскивать, если есть я – бессловесная рабочая сила, которая вручную и совершенно бесплатно всех паразитов и оберёт…
Неизвестно, кто из колорадиков хуже и вреднее – взрослые полосатые монстры, конкретные жуки, или их дети – большие и маленькие личинки. Крупные личинки – розовые с мелкими тёмными точками по бокам, мягкие такие, просто мерзопакостная биомасса какая-то! Их тушки похожи на пузатые дирижабли, берешь такую гадость пальцами, и прямо тошнота подкатывает. Но их зато с веток снимать легче всего – крупные всё-таки. Маленькие же так облепливают листик со всех сторон, что их не оторвать. Пока стащишь – половину на землю стрясёшь, половину подавишь. Перчатки тут же жёлто-коричневыми становятся от жижи, в которую личинки превращаются – и кажется, что эта вредоносная субстанция сейчас резину прожжёт и на моей коже окажется. Фу, в общем.
А полосатые взрослые очень хитрые – они не такие медлительные, как глупые личинки, поэтому стараются уползти, спрятаться. Вот и ходишь вдоль гряд, собираешь их в баночку с керосином. Стараешься, чтобы унять отвращение, думать о чём-нибудь хорошем.
Я думала, – вот ведь блин! – о Русланчике. Конечно, сначала о том, что его бы сейчас сюда, побороться за урожай… Потом о том, как и где он сейчас отдыхает… Прямо как замкнуло меня.
А потом пришли ребята деревенские, встали около ограды.
– Привет, Варька!
– Привет! – крикнула я, разгибая спину.
Там, у края нашей фазенды, стояли Колька, Маринка и Страшный. Страшный – это кличка Володьки Страхова. Ну и так, наверно, он сам по себе был страшноват. Я, правда, особо никогда не приглядывалась, но раз люди так зовут, то, наверно, точно. Страшный. Раз так удачно кличка совпала.
Мы поболтали с ними о чём-то таком обычном – кто где недавно был, кто когда купался, кто и во сколько сегодня на речку идти собирается. Я сначала стояла, пока с ними разговаривала, а потом снова двинулась вдоль гряд картошки, собирая полосатых и розовых гнусов. Деревенские продолжали со мной болтать, с интересом смотрели, как я кидаю вредоносных насекомых в жестянку – но помочь не предложили. Я совершенно не обижалась на это: потому что они это не из жлобства, им не «западло», просто у самих у них у всех есть такое же занятие, сами к своим жукам сейчас отправятся, так что кому-то помогать в этой ситуации глупо.
Потом они ушли. А я осталась. И до тех пор, пока бабуля не прискакала. Вот ведь человек неуёмный. Старая, а ей хоть жара в сто градусов, хоть ветер с Заполярного круга – она всё равно приползёт на свои плантации и будет с упоением трудиться! Так что теперь жуков собирала она, а я отправилась на дачу. Бабка велела убраться как следует на участке – потому что я типа два дня уже как забила на это дело, лодыря гоняю. Что, кстати, абсолютная правда. Не убиралась. Забила …
Возле моста через речку мне попалась наша дачная компания. Решительные все такие, прямо как забастовщики.
– Ну, что там твои деревенские?
– Ничего им так живётся?
– Рожи не трескаются? – это они мне, значит.
Ещё через пару реплик стало понятно: наши собираются деревенских бить. Да, не деревенские наших, а наоборот! А за что? За воровство.
– Я знаю, знаю! – захлёбываясь, возмущалась Натаха, и остальные ей активно поддакивали. – Там в деревню пацан приехал. Малолетний вор-рецидивист! Он всё время с участков всё таскает! Вот он местных и подбил. Так что все теперь всё…
– Перемирие заканчивается. – заявили пацаны.
Это было серьёзное заявление. С деревенскими нашим не справиться. Наших мало. И без тельняшек. И, самое главное, без подтвержденной информации. Ведь вора за руку никто не поймал.
Да, самого вора за его непосредственным занятием никто не видел, но за последнее время с дачных участков испарились прямо из теплиц и с грядок много огурцов, кабачков, даже зелёные помидоры кто-то у бабки Капранихи ободрал. А у одних вишни подчистую кто-то все сорвал. А вишни – это такая вкусная вещь… У нас в посёлке они ценятся больше всего. Это раньше, говорят, их много было, а сейчас то мёрзнут они зимой, то весной цветы морозом бьёт, то ещё что-нибудь. Поэтому все своими вишнями гордятся, если они вызревают.
– А до этого и клубника пропадала!
– Да! И у нас!
– А у нас куст смородины чистенький! Как ничего не было! – пока я думала про вишни, бушевали наши.
– А у нас даже картошки молодой кто-то целый ряд выкопал! Мелкой совсем.
– Вот ублюдки жадные!
– Да. Моя мать аж плакала!
– В общем, видели деревенских вчера у нас в посёлке. – подвел итог Борюсик – пятнадцатилетний прыщеватый оболтус, большой любитель подраться.
– Ясно. – я понимающе покачала головой. И предложила ещё подумать. Подождать, когда появятся улики, что ли, какие-нибудь. Или доказательства. Или дотерпеть до того момента, когда бдительные дачники застигнут ворюгу на месте преступления. Вот тогда и идти биться.
Но наши слушать не стали.
– Да, чего ты своих дружков деревенских всё защищаешь! – в один голос загундосили они. – Какие доказательства? Чего ловить, и так всё понятно!
Но чувствовалось, что хоть и настроены парни и девчонки решительно, идти бить деревенских им всё-таки страшновато. Или ещё не появилось того стопроцентного боевого задора, когда моря и океаны по колено.
Так что я ушла, а они продолжали митинговать. Но дальше моста никуда не двигались. Обсуждали события и возмущались.
Глава 3
Правда о ворах настоящих
Я знала, что говорила. И деревенских защищала тоже не зря. Вернее, я их даже не защищала – чего невиновных-то защищать? Раз и так ясно, что они ни при чем.
Дело в том, что именно я, я, Варя Тобольцева, знала этих преступников! Я их знала в лицо! Вот.
Да. Это были соседи. Наши соседи со стороны курятников – именно они промышляли воровством с участков.
Всё-таки хоть чем-то полезным ознаменовались мои ранние-преранние подъёмы. Владею информацией я одна.
Если рано – так, как я, подняться, махинации воришек можно проследить. Надо только осторожно стоять возле нашего забора и смотреть в большую щель, которая образовалась между расщепившимися досками. Выходит бледным утречком из своего чахлого дачного домишки Парасолиха (это так называется соседка – жирная, но шустрая, как электровеник, тётка) берет пластмассовое ведёрко блёклого такого, маскировочного цвета, одевается сама эдак неброско, командует «Вперёд!» своему Парасолу (по фамилии они Парасоловы).
И тихонечко так пробираются они на чей-нибудь участочек. То есть не на абы чей – а на такой, где выросло что-нибудь необыкновенно урожайное и качественное: клубника, черешня, вишни, огурчики… И ещё, конечно же, хозяев этого самого участка, не должно быть дома. А для этого Парасолиха с Парасолом весь вечер туда-сюда вдоль и поперёк дачного посёлка мотаются, очень ненавязчиво заглядывают за заборы, высматривают, выведывают. Тоненьким дружелюбным голосочком Парасолиха выспрашивает у наивных дачников: «А когда ж вы домой, в город поедете? А когда же вернётесь?» И быстренько тут же то на погодку, то на международное положение сворачивает. Люди рассказывают про свои урожаи, выдают секреты, кто когда уедет и вернётся – так что Парасолам и карты в руки.
Наступает утро. Кого надо, они уже выследили, нужные объекты наметили. Умело и осторожно Парасолиха с Парасолом забираются на оставшийся без хозяев участок, под покровом утреннего тумана обрывают, что им надо, – и вот товар для продажи на придорожном рынке готов! Лучшее они, конечно, оставляют себе, любименьким.
А иногда и в самый полдень, когда стоит звенящая жара и нестерпимо палит солнце, загоняя всех в дома, под навесы и заклеивая им сладкой дрёмой и ленью глаза, Парасольчики аккуратно повторяют свои дерзкие вылазки.
Они ещё ни разу не попались!
На них никто на думает!
Только я – я одна о них знаю!!!
Разумеется, мне никто не верит. Особенно не верит бабка моя. Потому что никому, кроме неё, я о своих наблюдениях так и не рассказала. Ей вот сдуру ляпнула. И теперь жалею. Бабенции моей даже доказывать бесполезно. Не верит, что они воры, – и вот хоть ты на молекулы разложись! Хотя она поднимается ещё раньше меня. Я поэтому вот и думаю: неужели ей ни разу не удалось увидеть их сборы в поход? Ведь не обязательно даже в щёлочку заглядывать – нужно только пройти вдоль нашего забора дальше. Он там перестаёт быть сплошным, тесовым, обычный штакетник начинается, а через него всё хорошо видно! Неужели она не замечала, как крадутся они вдоль забора, стараясь не попасться ей на глаза? Мне-то они всё равно попадаются.
Правда, я прячусь ещё похлеще их – и, бывает, слежу за Парасолами до самого их объекта! Может, моя бабка их покрывает? «В доле» она с ними? Вряд ли. Вторую такую принципиальную бабку ещё поискать. Она воровать не станет. Предпочитает деньги горбом зарабатывать. Своим и моим.
Но ничего. Я докажу. Я выведу их на чистую воду! И пусть моя месть ещё такая слабенькая и дохленькая, я обязательно придумаю что-то грандиозное, феерическое, и, главное, заслуженно-справедливое! Чтобы Парасоловы поняли – их воровская лавочка закрывается навсегда! А пока же я так, по мелочи их донимаю: в прошлом году с дрожжами я гениально дельце провернула, мне понравилась их весёлая беготня (весело, правда, было только мне).
Да и в позапрошлом году я тоже ничего, хорошую взбучку-нахлобучку им устроила – тогда, когда, проследив за Парасолищами до участка, на котором уродились роскошные вишни и хозяева которого приезжали только на выходные, я заперла воришек, защёлкнув на калитке навесной замок. Они думали, что самые умные – к замку ключик подобрали, но сам замок, открыв, для конспирации повесили на воротах: типа всё как и было, всё закрыто, шито-крыто! Ох, они прыгали, когда, набрав по ведру вишен, собрались выйти! Высокая калитка-то не поддавалась! Замочком-то она снаружи оказалась закрыта! Так и пришлось им, взбрыкивая задницами и подсаживая друг друга, корячится и забираться на забор. Уже на дороге, спрыгивая, Парасолиха угодила ногой в ведро – и вишни, роскошные чёрные вишни, рассыпались по пыльной дороге!
Какой подзатыльник влепила она за это своему Парасолу! Как резво он ползал, подбирал из пыли вишни! Каким галопом неслись они до своего дома! Я следила за парочкой воровских пенсионеров, перебегая от куста к кусту. И ка-ак свистнула неожиданно на повороте – Парасол тут же из своего ведра от испуга вишнями сыпанул. Полведра, наверное, просыпал. Заметили! Догоняют! Конец бизнесу!
Шпарили они к своей даче широкими скачками – спортсмены такому мастерству позавидовали бы. И больше недели не выходили на промысел. Потом, всё же, жадность победила. Выползли. И никто их не искал, санкций не предъявлял… Бизнес у них был хороший, цветущий-растущий такой бизнес. Молодые пенсионеры Парасоловы не бедствовали. На рынке их видели регулярно, называли энтузиастами и тружениками – причём особенно те, у кого с участков они и таскали.
За это лето я уже несколько раз слышала, как вместе с другими дачниками Парасолы негодовали на то, что в посёлке процветает беспардонное воровство с участков, ругали молодёжь – и поселковую, и деревенскую, которая, конечно же, и таскала выращенное непосильным трудом, для чего и собиралась в группы тёмными ночами… Слушать этот бред было обидно. Но и доказать обратное не было возможности.
А хотелось. Очень хотелось. Потому что справедливость должна была торжествовать. И теперь вот, значит, дело вот-вот дойдет до драки. В результате которой нашим, конечно, наваляют так, что мало не покажется. А деревенские, которых подозревают ни за что, справедливо обидятся. А потому тех, кто возвёл на них напраслину, будут бить особенно тщательно.
Стоп! Деревенские. Им же тоже надо сказать, что о них думают у нас в посёлке. Вернее, не то чтобы просто сказать, а спросить, как там всё обстоит на самом деле. Они это по дачам шныряют? Или не они?.. Может, кто-то работает параллельно Парасоловым? Выяснить, всё обязательно надо выяснить!
И я, проигнорировав уборку на участке, помчалась обратно в Листвяны. На мосту уже никого не было. Я даже испугалась – битва или уже началась, или вот-вот начнётся.
Но всё было тихо. А наши перебазировались на пляжик. Я помахала им с моста. Те, кто меня разглядел, махнули руками мне в ответ. И я наладилась к деревенским.
Страшный, который, вместе со своей тачкой, первым попался мне по дороге, услышав мои вопросы, обиделся. Он как раз и общался с тем парнем, который недавно появился в деревне и на которого наши тут же подумали, что он вор. Так что за эти обвинения он сам готов был накатить кому-нибудь в лоб. Но я попросила никому ничего не накатывать.
– Делать нашим больше нечего! У нас у самих этого добра на огородах растёт – хоть обожрись! – гневно заявил Страшный. И плюнул так далеко, что плевок мелкодисперсно растворился в воздухе.
– Я понимаю… – кивнула я.
Но Страшный решил, что я ему не верю. И обиделся ещё сильнее.
– Да я пойду сейчас всех наших найду, блин! – зло сказал он. – Я со всеми поговорю. И если ваши за базар отвечают, то…