– Ну, поклонники Сабины. Почему здесь, в этом огромном доме, никого нет? Где гости? Родственники? Друзья? Ее же так любили!
– Любили? – удивился он. – Видишь ли, любить ее было сложно. Кстати, Александра Антоновна Марусе дальняя родственница. У нее есть внучка. Очень больная девочка. Сабина платила Александре Антоновне намного больше, чем стоят услуги такого рода. Помогала семье. Все делали вид, что так и должно быть, что это стоит столько.
– А теперь Лара… – перебила его Жанна.
– Не надо, – поморщился Сабуров. – А что касается гостей… Они бывали раньше в нашей квартире. Не здесь. Поначалу гости приходили. По старой привычке. Но Маша редко к ним спускалась. Да что там редко! Почти никогда. Появлялась в старых джинсах, непричесанная, ненакрашенная. Всей компании сразу же становилось неловко. Весь ее вид говорил: вы мне помешали. Вы бездельники, а праздность – большой грех. Тусовки – грех. Кому есть что сказать, тот работает, по тусовкам не ходит, в гости не навязывается. И друзья стали появляться все реже и реже. Потом и вовсе исчезли. Ей завидовали. Тому, что не переживает творческий кризис, напротив, полна идей. Это всегда в дефиците. Идеи.
Сабуров тяжело вздохнул. Жанна ничего не поняла. В ее представлении вокруг Сабины должно быть много поклонников. Мужчин. Ведь она была такая красивая! Неземная!
– Вы ее ревновали, наверное? – догадалась она.
– К кому? – усмехнулся Сабуров.
Жанна тут же вспомнила Влада и спросила:
– А почему тогда вы не пускаете сюда тех мужчин, которые ее любили?
– Игорька, что ли? Ты его у ворот видела?
– Какого еще Игорька? – удивилась Жанна.
– Я так понял, ты кого-то встретила. У ворот дома. Игорьку, кстати, я приходить не запрещал.
– Я запрещала, – Лара появилась на площадке второго этажа внезапно и застала их врасплох. Значит, подслушивала! И еще смеет обвинять ее, Жанну!
Сабуров поднял голову:
– Ты?! Но почему?!
– Он торчал здесь целыми днями при жизни твоей жены! И надоел мне до смерти. Его же приходилось кормить. Завтраком, обедом и ужином. Он часто оставался ночевать. Еще один комплект постельного белья, между прочим! В доме и так полно народу! Я понимаю, что Игорь – отличный аранжировщик. Он помогал Сабине. И я его терпела. Но теперь? Что ему у нас делать?
– Может, он хотел взглянуть на ее черновики? Сабина много писала. Ее записи могут подарить людям новую песню. И не одну.
– Незачем, – отрезала Лара. – Вдруг он присвоит их себе?
Сабуров нахмурился. Потом встал, кивнул Жанне:
– Собирайся. До машины дойдешь? Кстати, как твои ноги?
– В порядке, – кивнула она.
– Куда это вы? – насторожилась Лара. И Жанне почудилось, что ее красивые маленькие уши чуть шевельнулись. Лара сделала стойку. Собака.
– На кладбище, – ответил Сабуров.
– В честь чего? Будний день, следующая памятная дата – полгода. А до нее еще далеко.
– Лара, тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь?
Та закусила губу, а Жанна возликовала: наконец-то! Что?! Получила?! Собака! Беспородная дворняжка! Еще немного, и ты окажешься на улице, где тебе и место! Лара отступила в свою комнату, и на этот раз Сабуров остался с Жанной. Вместе они сели в машину и поехали на кладбище.
Сабуров гнал «Форд» с такой скоростью, с какой не ездил никогда. Жанна знала: тот водит машину аккуратно, не лихачит. С ним спокойно, но не сейчас. Сейчас – страшно. Попросить, чтобы ехал помедленнее? Но, покосившись на его сжатые губы, она промолчала. Сабуров тоже молчал. Она вспомнила Влада и невольно отметила, что у Сергея Васильевича лицо простоватое, а рот слишком уж мягкий, безвольный. И напрасно он пытается сжать губы в ниточку, все равно они пухлые и розовые, как у младенца. Все об этом знают. Да что это на нее нашло? Разглядывать Сабурова! Со скуки, должно быть, дорога длинная…
…И вот оно – кладбище. Ни разу в жизни она не была на кладбище. И вдруг почувствовала страх. Детский, бесконтрольный. Сколько же людей живет на земле, и все они умирают! А вдруг придет момент, когда места всем не хватит? Вон оно как разрослось! Здесь больше не хоронят, негде. Но великой Сабине место нашлось.
Памятника на могиле еще не поставили. Было много живых цветов, и люди, которые пришли на кладбище, останавливались здесь, сбивались в стайки. У могилы на грубо сколоченном деревянном ящике сидел парень с гитарой и пел одну из ее любимых песен. Ту, которую во время каждого концерта публика требовала на «бис».
Парень пел с душой. А публика внимала. Голос у него оказался не сильный, но приятный. Он держал аудиторию. На пару с Сабиной, которая сочинила эту песню, и во имя ее. Какие отношения были у него с великой певицей? Жанна почему-то боялась об этом думать.
Но смотрела на него не отрываясь. Какое необыкновенное лицо! Красив, но как-то бесплотно. Вечный странник. Не по женским постелям, упаси боже! По душам, конечно же. На него приятно смотреть, но думать о чем-то запретном невозможно. У него голубые глаза в угольно-черных ресницах, такие же темные брови, а волосы светлые, мягкие. Черная крупная родинка над верхней губой похожа на каплю, край ее касается розовой каймы, и кажется, еще немного, и родинка сползет прямо в рот. А руки у него маленькие, плечи узкие, шея длинная, тонкая. На ангела похож. Как Сабина. Но взгляд у него пылает.
Жанна чувствовала, что сердце замирает. Казалось, этот парень сыграет в ее жизни роль значительную, если не сказать, решающую. А как же Влад? Пусть он перестанет петь! Это же невозможно!..
…Это же невозможно! Сабуров ненавидел эту песню! Именно эту. К остальным относился равнодушно. Но эту…
Мы с тобою на краю – в раю…
Разумеется, это не о муже! Как она могла признаться всему миру в том, что ему изменяет?! И при этом заявить: «И у нас один судья – я». За ним, Сергеем Сабуровым, право на суд не признавала, хотя на его стороне был закон. Свидетельство о браке на руках, в церкви венчаны.
Ночь пройдет, и новый день – в тень…
…Ну, спасибо тебе, дорогая! Жизнь с законным супругом для тебя тень!
На пороге наш палач – плач…
Ты и ревела целыми днями! О ком? О чем? О своей молодости, которую он, Сергей Сабуров, якобы загубил?
Последнюю фразу он просто не понимал. Край чего? Невозможная женщина! Почему не сказать просто? Я хочу с тобой развестись. Я не люблю тебя, люблю другого, наш брак себя исчерпал. Почему ни разу не заикнулась о разводе? Ни разу! «Потому что этот рай – край».
…Сил больше не осталось. Все это слышат! И Жанна.
Он не выдержал и негромко окликнул:
– Игорек!
Негромко, но тот услышал. Перестал петь, отложил гитару и поднялся со своего ящика:
– Сергей Васильевич! Здравствуйте!
– Значит, ты здесь.
– А где мне еще быть?
– Я в курсе: Лара запретила тебе приходить в наш дом. Но не я.
– И что с того? Все равно ее там больше нет. Она здесь. И я здесь.
– Холодно тут. К чему такие жертвы? – вздохнул Сергей и тут поймал взгляд Игоря. Жанна! Игорь смотрит на девушку на костылях. – Это Жанна, – представил ее Сабуров. – Она не так давно перенесла тяжелую операцию, но теперь все в порядке. Жанна, это Игорь Глинский. Поедем, Игорек, с нами.
– Куда?
– Домой.
– А как же Лара? – спросил парень.
– Лара… Как-нибудь обойдется. Покричит и успокоится. – И неожиданно для себя добавил: – Я ведь жениться на ней хочу.
Ему показалось, что Игорь сейчас рассмеется. Родинка над его губой весело подпрыгнула. Впрочем, он сдержался.
– Поздравляю.
– Ну, так что? Поехали?
– Я, пожалуй, здесь останусь, Сергей Васильевич. Или домой поеду, вы правы: холодно очень. Не хочу мешать вашему семейному счастью. Но обязательно зайду. На днях. Быть может, завтра.
– Ну, как знаешь. Не навязываюсь.
Меж тем, поняв, что продолжения концерта не будет, публика потихоньку стала расходиться. Люди пошли осматривать могилы других знаменитостей: их ведь водили сюда на экскурсию. Там лежит такой-то, а там такая-то… Сабуров невольно вздохнул. Пора и им с Жанной уходить. Посмотрели – и будет.
– Ну что? – взглянул он на Жанну. – Замерзла? Может, пойдем?
Она еле заметно кивнула и покрепче зажала под мышками костыли.
– Значит, после Сабины – Лара. Интересно! – все-таки не удержался Игорь. – А вы хорошо подумали? Ей ведь не вы нужны – деньги. Впрочем, вам тоже нужны только деньги. И покой, который они дают. Можно не работать и ни в чем себе не отказывать…
И тут вдруг вмешалась Жанна. Посмотрела на Игоря укоризненно и сказала:
– Между прочим, Сергей Васильевич дал мне денег на операцию. И никакой он не жадный. Просто несчастный.
– Ну да, во всем виновата Лара! И только Лара! – весело сказал Игорь.
– Для тебя она – Лариса Михайловна, – разозлился вдруг Сергей.
– О! Шесть лет разницы между нами – существенно! Но это ведь не помешало ей попытаться отбить меня у знаменитой подруги! Ларисе, пардон, Михайловне всегда хотелось стянуть что-то чужое. Мужчину, деньги, славу…
– Что ты несешь! – Разумеется, Игорь врет. Лара просто-напросто не могла. Не такая она. Они поссорились, и Игорь теперь ей мстит. Хочет, в свою очередь, поссорить их. Не выйдет! – Правильно Лара сделала, что запретила тебе появляться у нас в доме! Можешь не приходить! Так даже лучше будет! – разозлился Сергей.
– Нет уж, – Игорь нагнулся и поднял деревянный ящик. – Теперь я обязательно загляну к вам в гости, Сергей Васильевич. Кстати, поздравляю.
Игорь кивнул на Жанну. Сабуров его не понял…
…Жанна не поняла тем более. Какой странный парень! Не поняла она и того, почему сама вступилась за Сабурова. Это произошло инстинктивно. Она ведь знала: во всем виновата Лара, не он. Сабуров мягкий, безвольный человек, а этот Игорь…
С кладбища они ушли вместе, причем деревянный ящик Игорь прихватил с собой. У ворот кладбища Жанна с удивлением смотрела, как тот грузит ящик в багажник своих «Жигулей». Ящик-то ему зачем?
Она не могла понять, понравился ей Игорь или же не понравился. Кроме волнения, которое ее охватило при виде него, было что-то еще. Поет хорошо, то, о чем поет, понимает и Лару терпеть не может. Значит, союзник. Меж тем он был близок к Сабине. Причем близок так, как Жанне не хотелось даже думать. Одно дело – любовь великой певицы. Здесь допустимо все, в том числе и измена мужу. Тем более Сабуров сам не безгрешен. Но – Игорь! Это уж совсем недопустимо!
Расстались они прохладно. Некоторое время «Жигули» держались за серебристым «Фордом», но потом отстали. Сабуров поспешил оторваться. По лицу его Жанна догадывалась: он расстроен. И опять они молчали всю обратную дорогу.
А вернувшись, увидели возле дома большой костер. Там, где огня отродясь не разводили. Для шашлыков и барбекю на участке отведено специальное место, у беседки. В гостиной же был камин. Пользовались им редко, но бумаги, которые сейчас горели, можно сжечь и там. Бумаги?!
Костыли сами собой выпали из ее рук. Довольно ломать комедию! Игры окончились. Противник сделал свой ход первым. Жанна решительно шагнула к огню. Боли она больше не чувствовала. Да, Лара не захотела воспользоваться камином. Она устроила настоящую демонстрацию. Сожжение бумаг покойной Сабины! В огонь полетели старые альбомы, дневники, черновики…
В русалочьих глазах Лары светилось откровенное торжество. Она ликовала. Это страшно: так ликовать, сжигая чью-то душу! Как же надо испугаться, чтобы уничтожить такое сокровище! Забыть о собственной выгоде! И это Лара, жадная до денег!
Жанна проворно нагнулась и вытащила из огня обгоревшую тетрадь. Опомнился и Сабуров. Кинулся к огню и стал спасать бумаги. Первым делом он схватился за фотографии. Лицо его стало жалким, губы задрожали. А Лара смотрела только на Жанну. Удивление в ее глазах сменилось презрением.
– Так, так, так… – протянула Лара. – Оказывается, мы ломаем комедию! Ты не только шпионка, но и комедиантка! Дрянь! Ну, все! Мое терпение кончилось!!!
«А ту собаку кто-то из жителей поселка потом пристрелил…»
Сабуров был потрясен. Ему казалось, он прекрасно знал Лару. Знал не один год. А теперь выходит, что не знал. Та Лара не совершала диких, бессмысленных поступков. «Сто раз отмерь, один раз отрежь» – вот ее жизненное кредо. Она полная противоположность Сабине, которая кидалась в авантюры очертя голову. Почему он и оказался у Лары в постели: захотел удобства и покоя. И мести. Смешно сказать! За четырнадцать лет ни разу не изменил жене! Причем знал наверняка: Маша ему изменяет.
Врать она не умела. Знал: стоит спросить в лоб: «Было?» И она кивнет: «Да. Прости». Но то считалось не изменой, а творческим поиском. Она не раз говорила смеясь: «Я недавно услышала в одной из телевизионных передач занятную вещь. Мол, Чехов сказал: Короленко хороший писатель, а был бы еще лучше, если бы хоть раз изменил своей жене. Ха-ха! А знаешь, он прав! Не Короленко, Чехов. Ха-ха! Настоящий поэт и супружеская верность – вещи несовместные».
И он бесился. Что за чушь? При чем тут Чехов? При чем Короленко? «Дети подземелья». Да, в школе проходили. Но при чем тут его жена? Чушь! Он изо всех сил делал вид, что измены происходят только в ее фантазиях.
Хотя, глядя на Игоря, неизменно мучился: вот здесь, в моей гостиной, сидит ее любовник. Знаю это почти наверняка и молчу. Не понимаю. Ладно ее первая и единственная любовь. Тот – мужик, с ним все понятно. Но этот? Игрушка? Тридцать лет, и все Игорек! Они слишком много времени проводят вместе. Записывают альбомы. Если мужчина и женщина так долго работают вдвоем над одним проектом, то ситуация, когда недалеко и до интимной близости, рано или поздно возникает. В момент, когда работа завершена, когда пришла удача, они с ликованием заключают друг друга в объятия. Дружеские, но потом закрадывается мысль: надо бы расслабиться. Глоток шампанского «за удачу», сигарета, легкое головокружение, и губы сами собой соединились. Представить, что Игорь целует его жену… Да по его глазам и так все понятно. Голова, как подсолнух, разворачивается вслед дневному светилу, во взгляде обожание.
Но она? Если быть объективным, то Игорь – красивый парень. Что-то в нем есть. Но как быть с великой любовью Сабины? С цельностью ее натуры? Неужели она делала это назло ему? Не Чехову же. И не Короленко. При чем здесь они? И эта дурацкая фраза, которую жена повторяла слишком уж часто. Словно хотела себя оправдать.
В конце концов он не выдержал. Все произошло буднично и просто. Дети ушли на день рождения в соседний коттедж, Сабина уехала по делам. Повез ее Игорь, от услуг Сабурова они отказались, Лару с собой не пригласили. Александра Антоновна взяла выходной. Они с Ларой остались вдвоем в огромном доме. Наступил вечер. Лара немного злилась: она предпочитала быть в курсе всех дел Сабины. Он тоже нервничал. Вопрос: «Является ли Игорь любовником его жены?» – решился положительно.
Сначала они сидели в гостиной. Мужчина, обиженный на свою жену, и женщина, обиженная на жизнь. Должно быть, лицо у него было таким несчастным, что Лара подвинулась вплотную, погладила по руке и сказала:
– Ну-ну, успокойся. Это ненадолго.
Ненадолго что? Игорь? А кто следующий? Что еще надо сделать поэту, чтобы стать настоящим? Последнее время жена позволяла себе в постели такие вещи, что он терялся. Нельзя же так себя выдавать! Словно напрашивается на вопрос: откуда? с кем ты это делала? кто тебя научил? У него до Маши женщин не имелось, подобной опытности в делах постельных ему набраться было не у кого. Значит, любовники. Из богемной среды, ибо всем известно, что там одни извращенцы!
Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Осталась только глубокая обида, которую он не в силах был скрыть от Лары. А у той оказалось звериное чутье.
Это сейчас он понял: Лара просто воспользовалась моментом. Ей так же, как и ему, хотелось отомстить Сабине. За свое унижение. Лара всегда считала, что она красивее, умнее, талантливее. Просто ей не повезло.