– Я думал, когда улик мало, мы обязаны хвататься за любую мелочь, – сказал Плетнев.
Александр Борисович кивнул:
– Правильно думал. Но в том-то и преимущество коллегиальной работы, что твой напарник своим критическим, «незамыленным» взглядом на вещи помогает тебе отбросить все несущественное и пустое. И тем самым уберегает от возможной ошибки. Майор, подтверди! – повернулся Турецкий к Щеткину.
– Подтверждаю, – тот кивнул.
– По твоему сияющему взгляду я вижу, что порванной карточкой дело не ограничилось. У тебя есть еще один козырь?
– От тебя, Александр Борисыч, ничего не скроешь. Вот. – Щеткин достал из кармана и положил на стол маленький бумажный квиток. – Это автобусный билет «Москва – Тверь», двенадцатое июля, девять сорок. А ведь Вертайло утверждал, что в Москве не был.
– И что ты на это возразишь? – поинтересовался, обращаясь к Турецкому, Плетнев.
– Отвечу, что этим билетом необязательно пользовался сам Вертайло. В Москву могла ездить его жена. Допустим, за новым электрочайником. Или грибами поторговать.
Плетнев выслушал Турецкого и перевел взгляд на майора:
– Что скажешь, Петя?
– Скажу, что сам по себе билет немногого стоит, – ответил Щеткин. – Но вместе со стобаксовой карточкой… И ведет он себя странно. Майка, трусы, рваная кофта. А денежки, между тем, имеются. Подумай сам, Александр Борисович, какой резон прапорщику прибедняться?
– Резонов много, – ответил Турецкий. – Может быть, соседей стесняется. Люди – существа завистливые. Увидят мобильник или пронюхают, каких денег прапорщику стоят разговоры, решат – кулак. А с кулаками, сами знаете, что на Руси делают.
– Н-да, кулаков обычно раскулачивают, – согласился Плетнев, с азартом поглядывая то на Щеткина, то на Турецкого. – А что ты теперь скажешь, майор?
– Да, Петр, – дымя сигаретой, улыбнулся Турецкий, – неужели мы из-за этого мусора собрались в полтретьего ночи? Хотя блеск в твоих глазах не погас. Значит, ты приготовил нам еще что-то. Давай, майор, выкладывай своего козырного туза.
Щеткин весело посмотрел на Александра Борисовича, хмыкнул и покачал головой.
– Н-да, Турецкий, ты видишь человека насквозь. Вот что значит – генпрокуратура.
– Ты нас осчастливишь новой уликой, или нам расходиться по домам?
– Куда ж я денусь?
– Так давай, вынимай ее скорей из своего волшебного, благоухающего пакета.
– Уже. Улика у тебя в руках. Переверни билет.
Турецкий перевернул билет и прочел надпись, сделанную явно впопыхах, размашистым мужским почерком:
– «Альбина». И телефонный номерок… – Александр Борисович поднял на Щеткина взгляд и хищно сощурился: – Телефон московский. Контора или частный номер?
– Да уж, контора, – усмехнулся Щеткин. – Салон!
– Автосалон? – деловито уточнил Антон Плетнев. Щеткин покосился на него и саркастически поднял бровь.
– Ага, – сказал он. – Машины с тюнинговыми модификациями для сексуальных утех.
Плетнев смутился.
– Публичный дом, что ли? – тихо спросил он.
– И не просто публичный, а, можно сказать, элитный. От семи сотен за ночь и выше.
Плетнев присвистнул:
– Вот тебе и деревенский пьяница. Ты это точно нашел в его мусорке? Не ошибся кучей?
– Не знаю, как насчет сыскного дела, а плоско шутить ты у Турецкого уже научился. Нет, сынок, кучей я не ошибся. Тем более что мусор собрал не я, а местный участковый милиционер. – Щеткин выдержал многозначительную паузу.
– Ну, давай, Пинкертон, не тяни, – поторопил его Турецкий. – Расскажи нам про эту Альбину. Ты уже стал ее постоянным клиентом?
– Не с моими средствами.
– А ты попроси у Яковлева. Скажи: так, мол, и так, товарищ генерал, срочно нужны деньги для посещения публичного дома. Но не корысти ради, а токмо ради общего тела. Прости, оговорился, – дела.
– Альбине я звонил. Но если будете зубоскалить, не скажу вам ни слова.
– Ладно, майор, извини. Мы тут два часа проторчали, пока ты Альбиной занимался, дай хоть пар выпустить.
– Выпустили?
– Почти.
– Значит, я могу продолжить?
– Уж будьте так любезны.
И Щеткин продолжил:
– В общем, я позвонил, представился. Попросил связать меня с Альбиной. Мне перезвонили и сказали, что она сейчас… недоступна. И то, что это очень дорого. Я сказал, что в курсе, что денег у моего патрона куры не клюют. И что он будет ждать звонка, так как Альбину ему рекомендовал Миша, наш прапор то есть. А она спросила, как Миша, когда приедет… мол, его все ждут. Что девочки соскучились и так далее.
– Н-да… – сдвинул брови Турецкий. – Слыхал, Антон? По нашему прапору соскучились девочки. Звучит неплохо, а? Черт, даже немного завидно. Выходит, наш Вертайло и впрямь подпольный миллионер? «Гражданин Корейко» подмосковного разлива. Молодец, Петя, хорошо сработал. Улика железная.
Щеткин с гордым видом откинулся на спинку стула.
– Кстати, а как ты представился? – поинтересовался у него Плетнев.
– Как обычно. Майор Щеткин из МУРа. Девушка-диспетчер чуть животик не надорвала от смеха.
– А что за «патрон»? – осведомился Терецкий. – Почему не ты сам?
Щеткин слегка покраснел.
– Ну… Вероятно, потому что так солидней, – ответил он.
– А кто же у нас будет «патроном»? – вновь поинтересовался Александр Борисович.
– А уж это вы двое между собой решите.
– Что-о? – хором протянули Плетнев и Турецкий.
Щеткин виновато улыбнулся:
– А что? Мое дело было найти. Я нашел. Дальше действовать кому-то из вас.
– А ты сутенер, Щеткин, – иронично заметил Александр Борисович. Затем повернулся к Плетневу и сказал: – Сдается мне, Антоша, что «патроном» будешь ты.
– Это еще почему?
– Потому что я женат. Да и стар я уже для таких развлечений. А ты у нас – молодой, красивый, холостой. Обсудим детали. Значит, ты приходишь к этой Альбине и…
– Подождите, подождите… – Плетнев явно не горел желанием посетить «элитный салон». – А мы не сможем ее просто допросить?
Щеткин покачал головой:
– Не можем. Вертайло спугнем. Надо идти и выяснять все на месте.
Турецкий и Щеткин пристально уставились на Плетнева.
– Ребята, – смущенно заговорил тот, – не позорьте меня. Я же все дело завалю.
– Мы же тебя не на передовую посылаем, – усмехнулся Щеткин. – Приятная встреча с красивой женщиной.
– Вот и пошел бы сам.
– Да от меня за километр МУРом разит. Ладно, гуляки, не будем спорить. Давайте монетку кинем… Ты, Саня, будешь орел… А ты, Антоша, уж извини – решка. Поехали…
Щеткин вынул из кармана монетку, положил ее на ноготь и щелчком подбросил вверх. Монетка взлетела и через мгновение с дробным звоном приземлилась на стол. Монетка еще крутилась, когда Турецкий накрыл ее ладонью.
– Ладно, трусишки, – насмешливо сказал он. – Беру это дело на себя. Если только Альбина не испугается моей трости и не убежит.
– Наоборот, – с облегчением сказал Плетнев, заметно приободрившись. – С тростью ты выглядишь еще импозантнее. Прямо как Байрон.
Александр Борисович фыркнул:
– Поговори мне еще, «Байрон».
– Он прав, – сказал Щеткин. – Тросточка у тебя что надо.
– А ты вообще молчи, ренегат. И не улыбайся так широко – затылок прищемишь.
Машина мягко скользила вдоль высокого бордюра. Щеткин, сидевший за рулем, повернулся к Турецкому.
– Саня, ты легенду себе придумал?
– Нет. Соображу по ходу дела.
– Ты так в себе уверен? – удивился с заднего сиденья Плетнев.
– Поживешь с мое, тоже будешь уверен, – пробурчал Турецкий. – Ага, вот и нужный дом! Петь, тормозни здесь. Дальше я пешком пройдусь.
– Может, я во дворике припаркуюсь? Чего пешком-то мотаться?
– На твоем «кадиллаке» лучше не надо. Внимание привлечет.
– Да ты сноб! Ну, как хочешь. Щеткин припарковал машину к обочине. Александр Борисович щелкнул замком дверцы.
– Ладно, коллеги, я пошел. Если через час не вернусь – стреляйте по окнам из пулемета и забрасывайте это гнездо разврата противотанковыми гранатами.
Он открыл дверцу и выбрался из машины.
– Трость забыл! – окликнул Плетнев. Александр Борисович взял протянутую трость, повернулся и, слегка прихрамывая, двинулся к дому. Вскоре он скрылся в подъезде.
– Точно второй этаж? – спросил у майора Антон Плетнев.
– Да. Вон те три окна. Видишь – с красными шторками?
– Цвет любви, – усмехнулся Плетнев. – Не хватает только красных фонарей над карнизом.
– Угу.
Щеткин достал сигарету и закурил. Плетнев некоторое время молчал, вглядываясь в зашторенные окна второго этажа, затем вздохнул и произнес в сердцах:
– Черт, надо было мне пойти.
– Почему?
– Да нехорошо как-то. Получается, что я просто «отмазался», без всякой причины.
– Ну, иди догони, – насмешливо отозвался Щеткин.
Плетнев одарил его убийственным взглядом, потом вздохнул и покачал головой.
2
Тем временем Александр Борисович остановился перед железной дверью, ведущей в «гнездо разврата», и нажал на кнопку звонка.
– Кто там? – послышался из-за двери мужской голос.
– Артем. Я вам звонил.
Сухо щелкнул замок, и тяжелая дверь приоткрылась. В проеме показалась круглая, коротко остриженная мужская голова. Маленькие темные глаза тщательно оглядели Турецкого. Дверь распахнулась шире, охранник встал к стене, пропуская гостя и хрипло пробасил:
– Проходите.
Турецкий вошел в холл. Охранник, рослый детина, закрыл за ним дверь. С большого красного «чип-и-дейловского» кресла поднялась пожилая мадам с ярко накрашенным лицом и двинулась навстречу Турецкому.
– Артем? – улыбнулась она, блеснув фарфоровыми зубами. – Вы всегда так пунктуальны?
– В основном, да, – ответил Турецкий, пожимая руку женщины. – Люблю точность и порядок. А где Альбина?
– Альбиночка уже ждет. Не хотите для начала принять душ?
– Спасибо, я уже принял, – сухо ответил Турецкий.
– В таком случае, я вас провожу. Идите за мной.
Они прошли по небольшому коридорчику, украшенному зеркалами, и остановились перед дубовой, застекленной матовым стеклом дверью. Женщина стукнула в дверь костяшками пальцев.
– Альбина, к тебе гость!
– Входите! – ответили из-за двери. Женщина повернулась к Турецкому и широко улыбнулась:
– Ну, тут я вас оставлю. Если захотите еще чего-нибудь – я в холле.
Александр Борисович усмехнулся:
– Чего, например?
– Ну, мало ли… Еще одну девочку. Или даже двух. Ну, или какие-нибудь особые услуги. Вы, я вижу, мужчина крепкий.
– Вы мне льстите. Впрочем, спасибо, если понадобятся, обращусь.
– Ну, развлекайтесь! – Женщина приветливо махнула Турецкому рукой, повернулась и направилась в холл.
Александр Борисович распахнул дверь и вошел в комнату.
Альбина сидела на диване, поджав под себя ноги, и курила сигаретку, вставленную в длинный мундштук. Это была стройная, красивая блондинка с чуть вздернутым носиком, красиво очерченными скулами и большими карими глазами. Несмотря на светлые волосы, в лице ее было что-то восточное. Одета девушка была в красный пеньюар, пронизанный золотыми искорками, и черные чулки.
– Так вот вы какая, Альбина, – сказал Турецкий, переступив порог комнаты. – Ну, добрый вечер!
Альбина улыбнулась Турецкому, поманила его пальцем и легонько хлопнула ладонью по дивану, приглашая его сесть рядом с собой. Александр Борисович закрыл дверь, прошел к дивану и сел рядом с девушкой.
– Хочешь выпить? – спросила Альбина. Голос у девушки был глубокий и чуть хрипловатый.
– Да нет, пожалуй, – ответил Турецкий. – Голова гудит.
– Работал до самой ночи?
– Угу, пришлось.
– Бедненький.
Альбина протянула руку и ласково погладила Турецкого по волосам.
– Так ты Артем? – спросила она.
– Угу. У тебя курить-то можно?
– Кури на здоровье. Пепельница на журнальном столике.
Александр Борисович закурил и оглядел комнату.
– А здесь уютно.
– Правда? – Альбина улыбнулась. – Мне тоже нравится. – Она слегка прищурила глаза и задумчиво спросила: – Так, значит, ты Мишин знакомый?
– Да.
– Тоже бизнесмен?
Турецкий качнул головой:
– Нет. Я милиционер. Альбина откинула голову и весело рассмеялась.
– Шутник! – сказала она, все еще посмеиваясь. – И что, давно вы с Мишей знакомы?
– Не очень. Но успели крепко подружиться. Слушай, золотце, что ты все о нем да о нем. Давай лучше о нас.
– Ты прав. Просто я давно его не видела и немного соскучилась.
Мягкие пальцы девушки соскользнули с волос Турецкого и скользнули по его лицу.
– Смотри-ка… У тебя тени под глазами. Мало спал?
– Угадала.
– Хочешь, я тебе сделаю массаж лица? Не такой, как в салонах, а настоящий… Меня один китаец научил.
– Один из твоих клиентов? – уточнил Александр Борисович, не спуская глаз с тонко очерченного лица девушки.
– Вовсе нет. Массаж хороший, ты не думай. После этого начинаешь видеть мир по-другому.
– Слушай, давай попозже. А пока я просто посижу, переведу дух.
– Как скажешь, дорогой. Расслабься… – Пальцы девушки мягко скользнули по его щеке. – Голос у тебя интересный… Уверенный и вместе с тем нежный…
– Я долго тренировался, – пошутил Александр Борисович.
– Заметно, – улыбнулась Альбина. – Ты слишком напряжен. Может, все-таки чего-нибудь выпьешь? Вино, виски, коньяк…
Турецкий пожал плечами:
– Ладно, раз ты настаиваешь. Водка есть?
– Конечно!
Девушка поднялась с дивана и подошла к небольшому столику, уставленному разнокалиберными бутылками.
– Тебе чистую? – не оборачиваясь, спросила она.
– Да. И не скупись.
Водка плеснула о дно широкого стакана.
Вернувшись, Альбина протянула Турецкому стакан, а сама уселась рядом, по привычке поджав под себя длинные, стройные ноги.
– Ну, будь здорова! – Александр Борисович в несколько глотков выпил водку.
– Здорово! – ахнула Альбина. – Закусить не хочешь?
Турецкий молча мотнул головой.
– Еще водки?
– Да нет, хватит пока.
– Что ж… Сними пиджак, – мягко, но настойчиво потребовала Альбина.
– Как скажешь, золотце.
Александр Борисович почувствовал, как водка мягко ударила ему в голову, поднял руку и ослабил узел на галстуке.
– Уф-ф… Аж жарко стало.
– Разденься, и будет нормально, – с улыбкой сказала Альбина, гладя Турецкого ладонью по щеке. – Рано или поздно тебе придется это сделать.
– Я надеюсь, – усмехнулся Турецкий. Он задумчиво повертел в руках стакан и вдруг яростно произнес:
– Она считает меня неудачником.
– Кто?
– Она считает, если у нее папа – олигарх, а у меня всего три бензоколонки, так я в этой жизни ничего не стою, – с прежним остервенением произнес Александр Борисович.
– О ком ты говоришь? О своей жене?
– И еще она все время пытается вмешиваться во все. Я пашу по шестнадцать часов в сутки, света божьего за работой не вижу. А она все время… вмешивается.
– Ну, зайчик, не расстраивайся. Дело в ней, а не в тебе. Ты не неудачник. И знаешь почему?
– Почему?
– Потому что неудачники ко мне не приходят.
Турецкий поднял на девушку взгляд:
– Правда?
– Да.
Тонкие, теплые руки девушки обвились вокруг шеи Турецкого. Она мягко поцеловала его в губы, даже не поцеловала, а так – мягко скользнула своими губами по его губам. Это было чертовски соблазнительно. Повинуясь инстинкту, Турецкий потянулся за губами девушки, но она отпрянула и улыбнулась:
– Не спеши. Всему свое время. Лучше расскажи мне немного о себе. Ты работаешь вместе с Мишей?
– Миша? – Александр Борисович скептически скривил губу. – Что он может мне предложить?
– Ну, насколько я понимаю, он на своих памперсах не бедствует.
– Звучит смешно, тебе не кажется?
– Да, весело, – блеснула белоснежной полоской зубов Альбина. – На чем только люди не делают деньги! Слушай, Артем, давай включим музыку? Она поможет тебе расслабиться и забыть о проблемах.
Турецкий пожал плечами:
– Давай.
– Ты какую хочешь? Шансон или попсу?
– А джаз есть?
– О! А ты гурман. Я сейчас!
Альбина чмокнула его в губы, быстро поднялась с дивана и подошла к проигрывателю. Через полминуты из динамиков послышался низкий, хриплый голос великолепной Леди Дэй. Альбина вернулась.
– Ну? Тебе нравится?
– Очень, – ответил Александр Борисович. Девушка опустила руки Турецкому на плечи и слегка их помассировала.
– Ну вот. Ты начал расслабляться.
Альбина изящным движением сбросила с плеча лямку. Пеньюар сполз с левого плеча девушки и обнажил ее грудь до самого соска. Турецкого прошиб пот.
– Подожди, – сказал он, слегка отстраняясь. – Оказывается… я не могу так… Сразу представляю себе Мишку…