Уж как только не «боролись» с этой дивизией советские историки и мемуаристы! Болдин в своих воспоминаниях дошел до того, что поменял седла на парашюты и сообщил читателям о наличии в составе немецкой группы армий «Центр» не кавалерийской, а… «десантной» дивизии!
А ведь ларчик-то открывается очень просто.
Ни Гудериан, ни Павлов не собирались атаковать конной лавой по болоту. Лошадь в кавдивизиях Второй мировой войны выполняла роль транспортного средства, повышающего подвижность соединения (в сравнении с обычной пехотой) во много раз. А непосредственно в бой и немецкие и советские кавалерийсты шли, как правило, в пешем строю.
Конечно, никакая лошадь не может соревноваться с мотором в способности к непрерывному, многочасовому и многодневному движению. Поэтому, после того как друг Рузвельт подарил товарищу Сталину без малого полмиллиона трехосных «Студебекеров» с их фантастической надежностью и проходимостью, эра кавалерии в Красной Армии закончилась.
Хотя и не вдруг и не сразу. Так, еще в июле 1944 г. в составе 1-го Украинского фронта для наступления на Львов – Сандомир были созданы две конно-механизированные группы под командованием генерал-лейтенантов С.В. Соколова и В.К. Баранова, и даже в освобождении Праги в мае 1945 г. приняли участие девять (!) кавалерийских дивизий. Ну а летом 1941 года ни у нас, ни у немцев еще не было достаточного количества автомашин повышенной проходимости, способных перемещать стрелковые подразделения по извилистым лесным дорогам вслед за наступающими танками, и наличие крупных сил кавалерии было одним из значимых преимуществ Красной Армии.
На практике эта очевидная «теория» выглядела так:
«…моторизованным соединениям предстояло в этот день продвигаться по холмистой песчаной местности, покрытой густым девственным лесом. Движение по ней (особенно автомашин французского производства) было почти невозможно… Машины все время застревали и останавливали всю следующую за ними колонну, так как возможность объезда на лесных дорогах полностью исключалась… Пехотинцы и артиллеристы вынуждены были все время вытаскивать застрявшие машины… Для командования было настоящим мучением видеть, как задыхаются его «подвижные» войска…»
Так командующий 3-й танковой группы вермахта Г. Гот описывает в своих мемуарах события 23 июня 1941 г. За весь этот день, практически не вступая в бой, его моторизованные дивизии прошли не более 50–60 км.
«Расстояние в 75 километров мы прошли без привалов. В порядок маршевые колонны приводили себя на ходу. Было не до передыху. Уже к 17 часам 23 июня дивизия сконцентрировалась в лесном массиве в 2 километрах севернее Белостока… День клонился уже к вечеру, когда мы получили приказ двигаться далее в направлении Сокулки. Марш-бросок на 35 километров совершили быстро…»
А это – строки из воспоминаний Гречаниченко. Нетрудно убедиться, что в лесной глухомани западной Белоруссии советская кавалерия по своей подвижности, как минимум, не уступала немецкой мотопехоте.
К тому же «конармейские наши клинки» давно уже перестали служить главным оружием красной кавалерии. Некоторое представление о структуре и вооружении кавкорпуса Красной Армии образца 1941 г. можно получить, например, из мемуаров легендарного полководца Великой Отечественной генерала П.А. Белова (в первые месяцы войны он командовал 2-м кавкорпусом, развернутым на Южном фронте, в Молдавии):
«…Для управления войсками имелся небольшой подвижный штаб, передвигавшийся верхом или на автомашинах, авиазвено связи, дивизион связи и комендантский эскадрон. Тыловых учреждений в корпусе не было.
Каждая из двух кавалерийских дивизий состояла из четырех кавалерийских полков, танкового полка, артиллерийского дивизиона и 76-мм зенитно-артиллерийского дивизиона, эскадрона связи и саперного эскадрона с инженерно-переправочным парком.
В кавалерийском полку… имелись пулеметный эскадрон с 16 пулеметами на тачанках, батарея 76-мм облегченных полковых пушек и спецподразделения.
В танковом полку насчитывалось около 50 танков БТ и 10 бронеавтомобилей.
В конно-артиллерийском дивизионе была батарея 120-мм гаубиц и три батареи 76-мм пушек.
ПВО корпуса составляли хорошо обученные 76-мм зенитные дивизионы кавалерийских дивизий и взводы счетверенных пулеметов в полках…»
Согласитесь, на фоне этих фактов как-то совсем по-другому начинают восприниматься стенания наших профессиональных плакальщиков по поводу «неготовности Красной Армии к войне»…
Стоит отметить и то, что 6-я кавдивизия, в составе которой воевал полк Гречаниченко, в сентябре 1939 входила в состав КМГ комкора Болдина и 22 сентября приняла из рук немцев «освобожденный» Белосток, а вторая дивизия корпуса (36-я кавалерийская) также участвовала в «освободительном походе» в этих же местах: 19 сентября 36-я кавдивизия вместе с другими частями 3-й и 11-й армий штурмом взяла Вильно (Вильнюс).
А уж сколько наркомов и маршалов начинало свою военную карьеру в 6-й кавдивизии и в 6-м кавкорпусе! Осенью 1919 г. командиром 6-й кд стал С. К. Тимошенко – будущий маршал, нарком обороны, дважды Герой Советского Союза.
В следующем, 1920 году помощником начштаба 6-й кд становится К.А. Мерецков – будущий маршал, Герой Советского Союза, начальник Генерального штаба РККА и заместитель наркома обороны в 1940–1941 гг.
В середине 30-х годов 6-м кавкорпусом командует Г.К. Жуков – будущий маршал, начальник Генерального штаба (после Мерецкого), четырежды Герой Советского Союза, а после смерти Сталина – министр обороны СССР.
Осенью 1939 г. 6-й кавкорпус ведет в бой еще один будущий маршал – А.И. Еременко. Начальником штаба артиллерийского полка в той же 6-й кавдивизии служил и будущий маршал К.С. Москаленко.
Даже с учетом «особой роли» Первой конной в формировании высшего командного состава РККА нельзя назвать 6-й кавкорпус иначе, как элитным соединением красной кавалерии. Остается только добавить, что начало войны с Германией этот незаурядный кавкорпус встретил в старинном польском городе Ломжа – т. е. прямо на границе с Германией!
Повторение – мать внушения. Коммунистические историки-пропагандисты столько тысяч раз рассказывали нам про то, как «накопивший двухлетний опыт ведения современной войны» вермахт обрушился на «плохо подготовленные советские войска», что в конце концов эта весьма спорная (точнее говоря – вздорная) гипотеза превратилась в непререкаемую аксиому. Но давайте попробуем воспользоваться головой и зададим ей простой вопрос: когда и где мог вермахт набраться этого самого «двухлетнего опыта ведения войны»?
Три недели боев в Польше, три-четыре недели активных боевых действий во Франции, неделя в Югославии. Вот и все. Даже чисто арифметически это два месяца, а не два года!
За исключением майских боев во Франции, вермахт имел дело с плохо вооруженным, малочисленным противником. Где же тут было набраться опыта танковой войны, войны машин и моторов? Менее ли значимым был опыт Халхин-Гола и трех месяцев финской войны? Да, у вермахта были еще ожесточенные бои при высадке в Норвегию, на Крите, в ливийской пустыне – но это все «бои местного значения», в которых приняло участие всего три-четыре дивизии.
Разумеется, кадровые дивизии вермахта были обучены и подготовлены в лучших традициях прусской военщины. Но много ли их было – кадровых?
До начала Второй мировой войны Германия успела подготовить только 35 кадровых пехотных дивизий. На их базе были сформированы так называемые «пехотные дивизии первой волны» – элита вермахта. 22 июня 1941 г. в составе групп армий «Север», «Центр», «Юг» таких дивизий было всего 24 – одна пятая от общего количества пехотных дивизий!
Теперь от этих общих соображений вернемся к трагической истории разгрома 6-й кавдивизии. Как мы уже знаем, дивизия эта – одна из лучших и старейших и во всей Красной Армии. А какая подготовка, какой «двухлетний опыт ведения войны» мог быть у противостоящих ей немецких пехотных дивизий с номерами 162 и 256? Обе созданы уже в ходе войны, обе после французской кампании отведены на восток, где и простояли в бездействии до 22 июня 1941 г. Да что уж говорить про немецкую пехоту, если даже в самой мощной танковой группе Гудериана из пяти танковых дивизий две (17-я и 18-я) были «новорожденными». Первая из них была создана в октябре 1940 г. (т. е. уже после завершения боев в Польше и во Франции) на базе 27-й ПЕХОТНОЙ дивизии, вторая – в том же месяце на базе 4-й и 14-й ПЕХОТНЫХ дивизий. В Балканской кампании эти дивизии не участвовали, так что 22 июня 41-го года. стало для них первым днем войны…
Вернемся, однако, к мемуарам Гречаниченко.
«…25 июня немецкая артиллерия открыла массированный огонь на всю глубину боевого порядка полка. В воздухе на небольшой высоте непрерывно барражировала вражеская авиация… Уже в первые часы все наше тяжелое вооружение было выведено из строя, радиостанция разбита, связь полностью парализована. Полк нес тяжелые потери, был плотно прижат к земле, лишен возможности вести какие-либо активные действия. Погиб подполковник Н.Г. Петросянц. Я принял на себя командование полком, а точнее – его остатками…»
Стоит отметить, что есть и несколько другие описания этих событий:
«…6-я кавалерийская дивизия с утра 25 июня в исходном районе для наступления (Маковляны, кол. Степановка) подверглась сильной бомбардировке с воздуха, продолжавшейся до 12 часов дня. Кавалеристы были рассеяны и в беспорядке начали отходить в леса…» (8)
К концу дня 25 июня от всей 6-й кавдивизии остался отряд в 300 человек, который под командованием автора мемуаров и старшего лейтенанта (оцените воинское звание командира, принявшего на себя командование остатками полка!) Я. Гавронского из соседнего, 48-го кавполка начинает безостановочный отход, практически не имея какого-либо соприкосновения с противником.
Вот и весь «краткий курс» истории разгрома 6-й кавдивизии.
Сильным и мужественным мужчинам свойственно быть добрыми и терпимыми к слабостям других людей. В. А. Гречаниченко – человек исключительного мужества. Именно ему командующий 3-й армией В.И. Кузнецов доверил 2 июля 1941 г. возглавить отряд прикрытия прорыва группы войск Западного фронта. Самому Владимиру Алексеевичу выйти из окружения не удалось, он стал партизаном и освобождение Белоруссии встретил в должности комиссара 1-й Белорусской кавалерийской партизанской бригады.
Автор этой книги на звание мужественного мужчины не претендует. И у него, как у специалиста, знакомого с историей Второй мировой войны в ее конкретно-цифровом измерении, не может не вызвать недоумения размер потерь, понесенных 6-й кавдивизией. Практически за несколько часов артобстрела дивизия потеряла более 90 % своего штатного состава! Могли ли боевые потери быть такими огромными?
Вскоре после окончания войны, в 1946 году «Воениздат» выпустил книгу генерал-полковника Ф.А. Самсонова «Артиллерийское наступление». Обобщая опыт боевых действий, автор приходит, средним «нормам» в 150–200 орудий на 1 км фронта наступления и 50 тысяч снарядов калибра «выше среднего» (122 мм) для подавления обороны пехотной дивизии. Это – в среднем. Фактически на завершающем этапе войны создавались гораздо большие плотности.
Одним из самых выдающихся примеров роли артиллерии при прорыве вражеской обороны является Висло-Одерская операции Красной Армии (январь 1945 г.). Утром 12 января передний край обороны немецких войск был сметен массированным артогнем. Генерал Д.Д. Лелюшенко в своих воспоминаниях пишет:
«…лес был буквально как косой срезан осколками снарядов… многие пленные были взяты в траншеях в невменяемом состоянии, просто полусумасшедшими… большинство солдат 574-го полка вермахта было убито или ранено…» (22)
Но для достижения такого результата советское командование создало в полосе прорыва чудовищную артиллерийскую плотность – 420 орудий на километр фронта! На каждом метре обороны немецких войск разорвалось (в среднем) по 15 снарядов крупного калибра. В полосе наступления 5-й ударной армии за один час было израсходовано 23 килотонны боеприпасов – это мощность «хиросимской» атомной бомбы. (107, стр. 96)