К сожалению, он совсем не знал Керкборо, поскольку никогда не бывал тут раньше. Вероятно, и здесь царят беззаконие и насилие, а всех путешественников и чужаков непременно стараются обворовать или похитить, чтобы потом потребовать с родственников выкуп пожирнее. Правление Стефана обернулось неисчислимыми бедами для Англии, и разъезжать по стране одному или с небольшим эскортом означало рисковать не только кошельком, но и жизнью.
Приходилось признать, что он сделал огромную глупость, явившись сюда в сопровождении единственного оруженосца. И все лишь потому, что хотел предстать пред невестой во всем блеске красоты и мужественности. Подумать только, куда завели его тщеславие и уверенность в собственной неуязвимости! Слишком долго он считал себя непобедимым и не сомневался, что одной его репутации достаточно, чтобы держать врагов в благоговейном страхе. Но здесь никто и понятия не имел ни о нем, ни о его репутации, так что приходилось полагаться на свои силы.
Уоррик де Шевиль сознавал, что совершил непростительную ошибку, за которую еще долго будет себя проклинать, ибо он был не из тех, кто отличается снисходительностью даже по отношению к самому себе. Откровенно говоря, город казался мирным и ухоженным, а ему было не до предосторожностей. Скоро он женится в третий раз и не желал, чтобы новая жена страшилась его так же сильно, как две первые. Уоррик возлагал большие надежды на леди Изабеллу. И хотя такое слюнтяйство было не в его правилах, он почти год добивался ее расположения, когда находил для этого время, разумеется. Ее отец с радостью благословил столь выгодный брак, однако Уоррик желал получить согласие Изабеллы и отказывался заключить брачный договор, пока не завоюет сердце невесты. Теперь все уладилось, и ему не терпелось привезти суженую в свой замок.
Леди Изабелла Малдюи была не только первой красавицей графства и завидной невестой, но еще и славилась добрым характером, изящными манерами и очаровательным чувством юмора. Именно смеха и веселья так не хватало в жизни Уоррику, чья семья была жестоко уничтожена, а в сердце надолго поселились горечь и ненависть. Правда, в живых остались две дочери, но отец считал их легкомысленными и эгоистичными созданиями. Да, он, конечно, любил их, но не мог долго выносить постоянной грызни и перепалок. Он мечтал иметь дом, такой как в детстве, теплый и надежный, где жилось бы мирно и спокойно, откуда не хотелось бы удрать на очередную войну. А еще Уоррик грезил о сыне.
Он считал, что просит у судьбы не так уж и много – не больше, чем любой мужчина на его месте. И добрая, приветливая жена могла бы дать ему все это. Уоррик думал, что нашел именно такую подругу жизни в лице Изабеллы. Она была очень привлекательна и нравилась ему. Оставалось надеяться, что это чувство со временем перерастет в нечто большее, хотя… хотя Уоррик не был уверен, что способен любить после стольких лет, исполненных злобы и отчаяния. Но разве любовь так уж важна? Главное, чтобы супруга почитала и уважала его. И все будет хорошо, если, конечно, его не прикончат этой ночью.
Беда в том, что он даже не был как следует вооружен, поскольку оставил меч и доспехи в своей комнате и наказал Джеффри все как следует вычистить. Хорошо еще, что не забыл сунуть за пояс кинжал! И теперь из всей одежды на нем оставалась лишь короткая набедренная повязка, из-под которой высовывалась рукоять клинка. Все остальное он велел слуге постирать.
Но даже в таком виде Уоррик представлял немалую угрозу для нападавших. Те не слишком горели желанием броситься на широкоплечего гиганта, возвышавшегося над низкорослыми разбойниками. Кроме того, судя по лицу, можно было безошибочно сказать, что перед ними человек жестокий и опасный, готовый без содрогания прикончить любого. А в серых глазах стыло такое ледяное презрение, что один из незнакомцев испуганно перекрестился, прежде чем выхватить меч.
Кольцо врагов медленно сужалось. Предводитель что-то прокричал, вероятно, требуя от Уоррика сдаться без боя. Но не на того напал!
Уоррик стиснул рукоять кинжала, издал боевой клич, от которого кровь стыла в жилах, и метнулся вперед так быстро, что стоявший поблизости негодяй, не успев ничего понять, схватился за рассеченную щеку. Правда, Уоррик метил в горло, но промахнулся, зато отчаянный визг раненого вселил страх в сердца нападавших.
Вскоре стало ясно, что незнакомцы либо плохо владеют оружием, либо не намерены убивать Уоррика. В этом и заключалась их ошибка.
Он ранил еще одного, но тут остальные опомнились и принялись защищаться. Им было приказано быть поосторожнее с пленником, но и погибать понапрасну тоже не хотелось.
В этот момент в бой вступил Джеффри, услышавший звон стали. Мальчишке было всего пятнадцать. Такого оруженосца Уоррик ни за что не повел бы за собой на поле брани, ибо считал, что парнишка еще недостаточно вырос и окреп. Конечно, он умел обращаться с мечом, но его руки были еще слишком слабы, и поэтому удары выходили не очень увесистыми. Правда, недостаток силы Джеффри с лихвой возмещали боевой задор и мужество. Он ринулся на врагов, но не успел еще размахнуться, как в живот ему вонзился меч.
Уоррик заметил неверяще-изумленное выражение лица юноши, мгновенно сменившееся гримасой ужаса и отчаяния. Джеффри медленно согнулся и упал на землю.
Мальчик воспитывался в его доме с семи лет. Только в прошлом году Уоррик взял его под свое крыло и сделал оруженосцем, хотя у него уже имелось несколько и в лишнем не было нужды. Он привязался к парнишке, который был готов на все, чтобы угодить господину, и сейчас, видя, что еще несколько секунд – и Джеффри отправится на небо, Уоррик с яростным криком метнул кинжал в убийцу. Тот рухнул, сжимая обеими руками горло, из которого бил багряный фонтан, и не успели окружающие опомниться, как Уоррик выхватил меч из руки стоявшего неподалеку противника. Но было поздно. Лезвие другого меча плашмя обрушилось ему на голову, и Уоррик сполз на пол.
Двое мужчин, весьма благоразумно наблюдавших за схваткой со стороны, долго отдувались, прежде чем сунуть мечи в ножны и приблизиться к поверженному пленнику. Один осторожно пнул Уоррика в бок носком сапога, желая удостовериться, что он действительно потерял сознание. Русые пряди потемнели и слиплись от крови. Зато он жив, а следовательно, приказ хозяина выполнен!
– Но нам было велено найти раба, а этот человек – воин, – встревоженно заметил один нападавший другому. – Так сражаются только рыцари. Неужели ты не способен отличить знатного человека от простолюдина?
– Нет, он был покрыт дорожной пылью, когда вошел сюда. Я увидел, что на нем нет лат, а глаза и волосы точь-в-точь такие, как требовал лорд Жильбер. Хорошо еще, хоть такого отыскали!
– Сунь ему в рот кляп и молись, чтобы лорд Жильбер не вздумал его расспрашивать!
– Да какая разница! Половина рыцарей лорда Годвина – неотесанные деревенские олухи! А мы приведем лорду Жильберу парня с глазами и волосами в точности того цвета, как нужно! Кстати, зачем это ему понадобилось?
– Наше дело выполнять приказ, а не совать нос куда не просят! Ну и тяжелая у тебя ручища! Так врезал бедняге, что теперь придется его нести!
– Все лучше, чем снова пытаться его усмирить, – фыркнул собеседник. – Вот уж не думал, что так трудно придется! Как по-твоему, мальчишка его сын?
– Возможно, а коли так, то наши беды еще не кончились. Пожалуй, надо его связать по рукам и ногам, иначе не миновать очередной схватки.
Глава 6
Ровена заснула, неловко скорчившись на краю огромной кровати. Перед тем как забыться, она долго смотрела на то место, где еще недавно лежал Годвин. Жильбер, как и обещал, куда-то унес тело и оставил ее одну, на прощание еще раз предупредив, чтобы никого не впускала, кроме него.
Девушка с радостью бы запретила появляться и ему. Будь у Ровены оружие, она не задумываясь попыталась бы убить своего тюремщика, прежде чем тот принудит ее к новым неслыханным мерзостям. Но она была безоружна и не могла сбежать, не подвергая опасности жизнь матери. Трудно сказать, что хуже: брак с Лайонзом или то, что задумал Жильбер. Нет, что может быть ужаснее для восемнадцатилетней девушки, чем лечь в постель с гнусным старым распутником?!
Ей даже не было жалко Лайонза, хотя, вероятно, и она отчасти виновна в его кончине. Поганец скорее всего прикончил не одну невинную женщину, имевшую несчастье стать его женой, и все лишь потому, что либо они ему надоедали, либо старался заполучить приданое очередной жертвы, чтобы потуже набить сундуки. К сожалению, Ровена прекрасно знала, что таких бессовестных негодяев не так уж мало. Но были и другие, порядочные благородные люди, подобные ее отцу. Именно поэтому даже среди всеобщего разгула беззакония и жестокости мир не рухнул окончательно.
Задолго до рассвета Жильбер постучал в дверь. Судя по тому, как ломило все тело, а мысли путались, Ровена проспала только несколько часов. Но при первых же словах сводного брата сон как рукой сняло.
– Все готово. Моим людям повезло отыскать нужного человека. Мне было необходимо, чтобы глаза и волосы у него оказались точь-в-точь как у твоего мужа, поскольку именно это в первую очередь замечают в младенце посторонние.
Ровену бросило сначала в жар, потом в холод. Внутри у нее свело от страха. Он действительно сделал это: нашел наемника, которому можно кинуть ее, как кость собаке. Впрочем, точно так же поступил бы ее муж, видя, что сына ему не дождаться. Как они схожи, Лайонз и Жильбер. Та же подлость характера, та же расчетливость, та же алчность. Ровена не удивится, если Жильбер уговорил того самого Джона, о котором упоминал покойный муж, занять место Лайонза на брачном ложе. Иисусе милостивый, неужели этот кошмар никогда не кончится?!
– Поспеши, – велел Жильбер, стаскивая Ровену с постели. – Хотя до утра далеко, тебе понадобится немало времени. Нужно соединиться с этим мужчиной не один раз, чтобы увериться, дало ли его семя росток.
– Почему ты все это мне высказываешь? – прошипела Ровена, безуспешно пытаясь вырвать руку. – Можешь давать свои мерзкие наставления тому жеребцу, которого приготовил для меня!
К ее удивлению, Жильбер не рассердился.
– Сама все увидишь, – только и сказал он.
И она увидела. Почти сразу же, поскольку, как оказалось, незнакомца положили в маленькой комнате прямо напротив ее спальни. Здесь помещалась только кровать, по сторонам от которой возвышались высокие канделябры. Ровена не знала, что именно в этой каморке ее муж предавался самому разнузданному разврату с рабынями. Над изголовьем кровати даже висели тонкие цепи, хотя такому сильному мужчине, как пленник, ничего не стоило их разорвать. Поэтому Жильбер, опасаясь, что неизвестный освободится и начнет сопротивляться, велел принести тяжелые кандалы и приковать его к кровати, так что тот не мог пошевелиться.
Ровена тотчас же заметила, что мужчина привязан крепко-накрепко и к тому же почти обнажен. Привязан? Нет, закован! Руки подняты над головой, а под кроватью натянуты цепи. Значит… значит, и он невольник! И к тому же лежит без чувств… или просто спит?
– Почему ты не заплатил ему, вместо того чтобы притащить сюда силой? – с трудом вымолвила она. Жильбер, все еще не выпуская пальцев сестры, глухо пояснил:
– В таком случае он взял бы тебя. Я же отдаю его тебе, чтобы не чувствовала… не считала…
Он запнулся, и Ровена спокойно добавила:
– Что меня насилуют?
Как ни странно, Жильбер вспыхнул.
– Считай, что я предоставил тебе свободу действий. Так или иначе, сегодняшней ночью ты должна расстаться с девственностью. Это приказ.
Ровена неожиданно сообразила, что он уверен, будто оказал ей величайшую милость. Но она так не считала. Притащить силой невинного человека, связать и подсунуть ее, Ровену, словно жертву на заклание! Однако Жильбер, как всегда, преследовал лишь собственную выгоду. Если Лайонз, уйдя в мир иной, не оставит наследника, все достанется его брату, включая армию наемников, в которой так нуждался Жильбер. В этом случае он сможет пользоваться войском всего несколько недель, пока правда о смерти Лайонза не выплывет наружу. Но этого времени недостаточно, чтобы отобрать все, захваченное Фокхерстом. Будь проклято это воинственное чудовище, одержимое жаждой мести! Он еще хуже Жильбера! Только из-за него Ровене придется пройти через этот ад!
Но тут Жильбер немного всполошился, вспомнив, насколько неопытна сестра.
– Ты… э-э-э… знаешь, что делать? Если нет, я попрошу кого-нибудь помочь. И сам бы вызвался, но вряд ли сумею вынести…
Он осекся, и девушка изумленно уставилась на него:
– Если находишь все это таким отвратительным, почему мучаешь меня?
– Так нужно, – процедил он сквозь зубы. – Другого способа сохранить Керкборо нет.
По-видимому, ему все-таки не по нраву затеянное! В душе Ровены затеплился огонек надежды.
– Тебе все равно придется скрывать смерть старика, – напомнила она. – Мог бы солгать и насчет ребенка, а тем временем воспользоваться наемниками Лайонза.
– А что будет, когда пройдет девять месяцев и младенец не появится на свет? Нет, лен слишком богат, а город огромен! Не желаю терять его из-за твоих капризов. Сделаешь, как тебе велено, Ровена. Я поместил пленника рядышком с твоей опочивальней, чтобы никто не увидел, как ты пробираешься сюда каждую ночь. Днем можешь отсыпаться, а домашним я скажу, что Годвин заболел и ты за ним ухаживаешь. Никто ничего не заподозрит. Слугам будет приказано держаться подальше, всем, кроме твоей собственной камеристки, которая, надеюсь, станет во всем тебе подчиняться… если хочешь, конечно, сохранить ее при себе.
Опять угрозы? Теперь и жизнь Милдред висит на волоске? Небо, как она его ненавидит!
– И сколько это будет продолжаться, Жильбер?
– Пока не забеременеешь. И если все это тебе настолько неприятно, придется насаживать себя на его копье несколько раз за ночь. Да-да, этот увалень достаточно здоров и силен, чтобы услаждать тебя часами напролет! Так и только так ты сможешь поскорее от него избавиться!
Значит, кошмару не суждено закончиться этой ночью… он будет длиться бесконечно! И отныне вместе с Ровеной этот ужас придется разделить и бедняге, вся вина которого заключается в том, что он имел несчастье родиться с серыми глазами и русыми волосами с золотистым отливом.
– Ты намереваешься постоянно держать его связанным?
– Не забивай свою головку разной чепухой. Тебе нет до него дела, – беззаботно ответствовал Жильбер. – Подумаешь, какой-то крепостной, от которого можно избавиться, как от ненужной ветоши, когда надобность в нем отпадет.
– Крепостной? – с сомнением протянула Ровена. Судя по росту и стати, этот человек не походил на простолюдина – ступни его упирались в изножье кровати, а плечи были широченными.
– Слишком он высок и мускулист для крестьянина. Что ты наделал, Жильбер?! Неужели похитил свободного человека? Горожанина?!
– Нет… вероятно, бастарда какого-нибудь лорда, – заверил Жильбер. – Если бы Керкборо посетил знатный господин, наверняка явился бы в крепость, чтобы провести ночь, не платя ни гроша за комнату и ужин. Даже самый ничтожный безземельный рыцарь предпочел бы компанию себе подобных и не замедлил бы предстать перед владельцем поместья. Возможно, он и свободный человек, но невысокого полета птица. Паломник или бродяга, и всего лишь.
– Но ты все-таки собираешься покончить с ним?
Вопрос явно застал сводного брата врасплох.