Спасти меня от сонливости мог только холодный душ. Под него я и встала. Прямо в белом халате. Тут же заломило в бывшей больной коленке, реагирующей на любое изменение погоды. Бодрости от холодной воды мне хватило как раз на вытаскивание из-под кровати матраца и второй, ненужной мне, подушки. Постельное белье я бросила стопкой на матрац, который расположился между моей узкой кроватью и стеной.
Сергей разбудил меня… не знаю во сколько. Он что-то бурчал про непонимание и о желании поговорить. Я, не открывая глаз, послала его куда подальше, но недостаточно громко, потому что он тут же спросил меня, почему я не имею любовника в цирке.
Этот вопрос меня на секунду разбудил. Но не настолько, чтобы отвечать.
Сергей вертелся, стараясь раздеться и не повредить свою «кровать» на полу. Сквозь сон я услышала самый дурацкий вопрос за последние полгода.
– А может, тебе того, холодно?
Я подумала, что сделала большую ошибку, связавшись с неумным богатым выпивохой. Но тут пришло спасение. В окно постучал Виталий. На его робкое: «Серега, давай поговорим за жизнь, а то скучно» – Сергей подпрыгнул на месте, накинул снятую куртку и вылетел из бытовки.
В ту же секунду я заснула. Как в омут провалилась.
Сергей не собирался приставать к лохушке-уборщице. Он попробовал предложить секс чисто из сострадания, по привычке. Когда Настя никак не отреагировала, он не расстроился. А тут и Виталик постучал в окно.
К удивлению Сергея, пить водку Виталик отказался.
– Кончилась расслабуха, при репетиции руки начали трястись. Давай по пиву. А ты чего? От жены прячешься?
Сергей промямлил, что он не то чтобы прячется, но хочет отдохнуть от семейных проблем, пожить другой жизнью. Виталик сочувственно слушал.
– Я бы тоже другой жизнью с удовольствием пожил. Знаешь, директором бы побыл.
– Директором чего? – сонно переспросил Сергей.
– А какая разница? – Виталик мечтательно заулыбался. – Фабрики, конторы, телевидения. Поруководил бы. Каждый месяц котлету денег получал бы. Сказка.
– Не уверен. – Сергей кинул в огонь пачку собранного за день мусора и взял у Виталика бутылку пива. – Как правило, владелец больше всех работает на своем предприятии.
– Понимаю, – решил поддержать нового знакомого Виталик. – У меня батя владеет половиной шапито. Сам видишь, как вкалывает. – Виталик достал из принесенного пакета сверток. – Бутерброд с колбасой будешь? Слышал, в Городке убили замдиректора обувной фабрики. Во, наверное, денег сняли! – Виталик отпил пива и заговорил тише: – Я тоже однажды в переделку попал.
Мама у меня всегда эффектной женщиной была, царствие ей небесное. Мы из кинотеатра поздно вышли, я замешкался, и она одна, без меня осталась. На улице к ней двое парней пристали. Моложе ее лет на десять, пьяные в дупелину. Мама сначала культурно с ними разговаривала, потом послала. Один пьяный ее за руку схватил. А мама гимнастка, силушки до фига, она с ходу ему в глаз звезданула.
Тут второй полез в драку. Я тоже всунулся. Мне четырнадцать, а тем бугаям по двадцать пять. Один мне между ног врезал, я скрючился. Ни дышать, ни смотреть, ни двигаться не могу. Тут моя мама как заорет: «Вы что же, хотите меня без внуков оставить!» Ребята ничего понять не могут. Молодая девушка что-то орет о внуках. А мать разошлась не на шутку. Одному руку сломала, другого просто хуком в левую челюсть вырубила. На нее в суд подали за превышение самообороны, но мама с Юрием Никулиным дружила, он ее отмазал.
Допив бутылку пива, Сергей закурил.
– У меня хуже было. Я ведь сидел в молодости.
– Бывает. – Виталик достал из пакета еще две бутылки. – У нас вон Володька, клоун вечно пьяный, четыре года мотал. А ты?
– Два. Мама, да и я считаем, что произошел тот самый редкий случай, когда отсидка на пользу пошла. Я на наркотиках тогда сидел, на героине.
Сергей вспомнил восьмое мая пятнадцать лет назад. Особых празднеств по случаю Дня Победы не было, ветеранов почти не осталось. Но народу много не надо, лишний выходной тоже на дороге не валяется. К вечеру на центральную улицу микрорайона вышли семейные пары с детьми, компании ребят, отдельно прогуливались группы хохочущих девушек.
Сергей опять стащил деньги у матери. Он очень любил мать, но контролировать себя уже не мог, тащил из дома все, что можно вынести.
Тут же он встретился с Ромкой, который своим родителям наврал, что ему нужны деньги на два билета в кино. На общую сумму купили пять чеков. В первый раз вмазались в подъезде. Шататься после первого прихода по улице было лень, но встретились знакомые, бывшие одноклассники. Постояли, поболтали. Из пяти человек только один Юрка из соседнего дома был трезвым и «невмазанным». Именно он не понравился трем мужикам на ближайшей лавочке.
Когда они заорали, что Юрка им обзор на улицу закрывает, тот отошел в сторону, но при этом толкнул двухлитровую бутылку пива, стоящую на земле. Мужики начали возмущаться. Юрка поднял бутылку, две компании полаялись, но как-то вяло, без огонька.
Юрка, завязавший с наркотиками полгода назад и не переносящий алкоголя, решил, что с него хватит. Пожал ребятам руки и отправился домой. Компания побрела дальше по улице. И тут один из пьяных мужиков оторвал задницу от скамейки, догнал Юрика и пырнул его ножом в спину.
Это было так неожиданно, что сначала никто не понял, что же произошло. Юрка упал. Второй мужик на скамейке оказался самым сообразительным, прихватил початую водку и потрусил к своему подъезду.
Компания ребят несколько секунд стояла в ступоре. На глазах двадцати человек, в начале праздников, прирезали человека ни за что ни про что. Естественный гнев охватил ребят.
Раненый Юрка был в сознании, но слабел на глазах. Ребята вызвали «Скорую» и милицию. Один из участковых, на их счастье, курил на балконе и видел происшедшее. Видел, кто спровоцировал драку.
«Скорая» подъехала быстро. Мужика парни поймали, но в милицию не повели. Затащили за гаражи и там побили. Почему Серега тогда увлекся мордобоем, ему самому было не понятно.
Остановились ребята в своем мщении вовремя, как раз подоспел наряд милиции. У пьяного дурака оказалась сломанной челюсть. А вот у Сергея при обыске нашли три оставшихся чека героина. Хотели припаять ему по полной. И провокацию на драку, и торговлю наркотиками, то есть лет на семь. Но Сергею повезло – милиционер, куривший на балконе, от своих слов не отказался.
Мама, жалующаяся, что он отнес всю квартиру, в том числе продал даже утюг, плюнула на прежние распри и заняла денег на адвоката. Дали минимальный срок. В зоне Сергей держался середняком, на рожон не лез.
Когда вышел, мать не могла поверить, что он больше не колется. То, что Сергей начал закладывать за воротник, ее не очень беспокоило, половина России пьет. А Сергей действительно больше к наркотикам не вернулся. Конечно, два раза укололся, но истерики со стороны мамы и бывшей жены были такие, что он решил остаться алкоголиком.
Виталик слушал историю с вниманием.
– Ну чего, Серега, ты молодец. И мама твоя тоже. Давай с водкой завяжем?
Сергей посмотрел на Виталика трезвым взглядом.
– Ты чего, офигел? Последней радости лишиться?
– И здесь ты прав. – Виталик встал. – Спать пора, туши костер.
Вставка № 1
Генштабовский взрыв
В левом крыле здания заканчивался ремонт, с первого по третий этаж, и начинался в правом крыле.
Сашка был в отчаянии. Два месяца его комнатушка простояла от генеральского кабинета на двадцать метров. Генерал бесился, что приходится вызывать адъютанта телефонным звонком, но Сашка весело носился по коридорам, разнося бумаги, чай и устные распоряжения. Теперь, когда в отремонтированные кабинеты вносили мебель и расстилали красные ковры, ужас тесного общения с генералом возвращался.
Сашка на дух его не переносил – настолько, что ненависть приобрела цвет. Обычно она была пульсирующего светло-фиолетового цвета. В моменты, когда генерал называл его с́ыночком, с ударением на «ы», ненависть алела, а уж когда он жадно дотрагивался до руки или запихивал жирную ладонь под форменную рубашку, ощупывая Сашино тело, она перерастала в ярость и раскалялась до пронзительного белого цвета.
Сашка не мог жаловаться. Во-первых, потому, что, помимо офицерского жалованья получал ежемесячно в конверте семьсот евро, а во-вторых, прежний адъютант, после ссоры с генералом, погиб в автомобильной аварии, разбив всмятку себя и машину, возвращаясь с рыбалки.
Сашка зашел в еще пустой кабинет. Внимательно осмотрелся, пытаясь обнаружить недостатки. Ничего не задевало взгляда. Новая мебель орехового цвета, идеально положенный ковер, компьютер и принтер приятного, темно-серого оттенка, пузатая настольная лампа, негромкие часы. Спокойно и дорого.
Сашку отодвинул старшина, вносящий тяжелый ящик с горшками цветов, за ним в кабинет втиснулся сам генерал.
– Александр, принеси отстоянной воды, два дня цветы никто не поливал.
Генерал смотрел на Сашку, и тот чувствовал его еле сдерживаемую страсть.
– Ну что ты стоишь? Беги за водой. Потом кофе попьем, побеседуем.
Сашка прекрасно изучил это «побеседуем», кожаный диван тоже внесли в кабинет.
Опрометью выскочив в коридор, адъютант побежал к кладовке, в которой два месяца томились цветы со всего этажа.
– Ненавижу, ненавижу. Чтоб тебя разорвало, жук похотливый. Ненавижу.
Он бормотал про себя, автоматически забирая пластиковые бутылки с водой и опрыскиватель.
Генерал с удовольствием оглядел обновленный кабинет. Он поставил на большой стол портфель, вынул дорогой коньяк. Сейчас они с адъютантом побалуются кофе с коньячком, а затем он побалуется адъютантом. Миленький мальчишка. Такие нежные красавчики в армии – редкость.
Генерал сел за стол. За окном темнело, собирался дождь. Он включил настольную лампу.
Сашка быстро шел по коридору, сильно сжав бутылки с водой. Он подумал, что лучше смерть, чем опять неимоверное унижение нежеланного содомического соития, и запах старого хряка от волосатого генерала.
Подходя к кабинету, Сашка остановился от громкого звука «А-а-ах» и резкого короткого свиста, закончившегося неприятным шелестом.
Войдя в кабинет, адъютант сначала уронил бутылки, затем его вырвало, а когда он еще раз обернулся и взглянул на то, что осталось от генерала, то потерял сознание…
Придя в себя, он, не соблюдая бравого армейского шага, потный и растрепанный, ввалился в приемную заместителя министра и сел на диван, прижимая руку к желудку.
Майор, сразу понявший, что Сашка не в себе, вышел из-за стола.
– Ты чего? Что? Неприятности?
Сашка нервно вытер рот.
– Генерал убит. В кабинете.
Майор быстро нажал на кнопку «тревога», зашел в кабинет заместителя министра, затем побежал с другими офицерами в генеральский кабинет.
Сашка так и сидел на диване. Через минуту до него дошло, что генерала больше нет. И никогда не будет. И он, Сашка, не увольняется со скандалом из армии, а остается в Москве, в Генеральном штабе, и никто его больше не будет ставить в неудобную позу. Осознание свободы навалилось с такой силой, что Сашка заплакал от счастья. Он рыдал, хлюпая носом, и вытирался рукавом.
Из кабинета вышел заместитель министра, с интересом смотрел на молоденького адъютанта.
Сашка всхлипнул, испуганно посмотрел на генерала. Неужели опять?.. Нет, этот генерал смотрел только с сочувствием.
Майор подождал перед кабинетом спешащую охрану, чтобы не одному входить в помещение, где произошло ЧП.
Войдя, он понял, что ремонт здесь придется делать заново.
Один из охранников скрючился у стены, выбрасывая из себя недопереваренный завтрак, другой удивленно оглядывался. Майор решил внимательнее к нему присмотреться. Если он спокойно воспринял такое…
Майор прошел немного вправо, для лучшего обзора. Охранник встал за его спиной.
– Я в Чечне был. МЧС нашу часть пару раз на спасательные работы выдергивало. Многого навидался. Но такого дерьма… Никогда.
Вся стена за тем, что раньше было телом человека, покрыта однородным кровавым, размазанным фаршем из плоти. В офисном кресле сидела половина генерала. Форменные брюки с широкими лампасами, толстые ноги в военных ботинках. Все залито кровью. Выше пояса мясной фарш, а еще выше – скелет. Кровавый скелет странно поблескивал. У черепа удивленно отвисла челюсть.
Майор повернул голову к охраннику:
– Никого в кабинет не пускай. Никого. Я за спецами.
– Понял.
Охранник выволок второго напарника в коридор, прислонил к стене и встал в приоткрытых дверях.
Майор побежал по коридору, набирая телефон спецчасти.
Через сутки специалисты выдали результат. Взорвалась настольная лампа. Лампа сработала как необычная бомба. Материал, послуживший основой тулова лампы, – сплав стекла и керамики.
В аналитической справке экспертного отдела, после ряда формул, осторожных предположений и допусков стояла фраза, из-за которой решено начать особое расследование.
Был шанс, один на миллион, что лампа волею судьбы получилась настолько потенциально взрывопоражающей. Но то, что она попала в кабинет Генштаба, во много раз увеличивало вероятность неслучайности.
Больше настольных ламп в кабинеты не выдавали.
Вместе с военными расследованием занялось ФСБ.
День второй
Глава 1
Ладочников приехал
И сегодня вареная рыба на завтрак и у Матильды, и у пеликанов прошла, как всегда, на ура!
Надев маску на лицо, я быстро вычистила клетку медведицы. Маски я покупаю обыкновенные аптечные, против гриппа, сбрызгиваю одеколоном или духами и стараюсь не дышать.
С пеликанами дело обстояло сложнее. Их помет приходится отдирать не только в четырех клетках, но и в бассейне. Длинные белые перья нужно аккуратно собирать, их артисты с удовольствием используют в цирковых костюмах.
Вернувшись в бытовку после душа, завернутая в полотенце, я озаботилась проблемой, не волновавшей меня довольно долго. Пришлось думать, что сегодня надеть.
Вариантов было два – или халат синий, с запахом Матильды, от которого на меня выли окрестные собаки, или халат белый, на который местное население тоже своеобразно реагировало. Два раза на улице меня останавливали дамы в возрасте, умоляли измерить давление, а один раз в магазине мне пытались всучить взятку как представительнице санитарной службы города.
Но Костю Ладочникова, любимого мужчину моей любимой подруги, шокировать внешним видом не хотелось, и я вытащила из чемодана французское платье, купленное в Париже.
Платье сидело как влитое, только было мятое. Открыв окно, я вылезла в него наполовину.
На улице жарило солнце. Сергей умывался под струей холодной воды, бьющей из колонки, Виталик стоял рядом, учил его жить.
– Серега, ты не дрейфь! Заработаем денег, найдем себе новых баб: только жениться не будем.
Я с удовольствием перебила акробата.
– Виталик, дай утюг!
Отвлекшись от своего нравоучительного монолога, Виталя с огромным, просто неприличным удивлением спросил: «А зачем он тебе?»
Действительно, это был первый случай за несколько месяцев, когда я решила что-то погладить.
Кстати, мой полуголый вид Виталика не смутил нисколько, девушки нашего кордебалета частенько ходят вообще в трусиках, у которых треугольник спереди не больше пяти квадратных сантиметров, а шнурки-тесемки прозрачные. По сравнению с ними я была почти что в вечернем платье, на мне были ажурные шортики и бюстгальтер.
Утюг я получила через пять минут, а еще через пятнадцать вышла из бытовки.