– Я очень устал, – сказал Авраам, – от пути в пустыне. Дай мне немного воды и хлеба.
Вынесла Фетума воды и хлеба и дала ему.
Встал Авраам и вознес молитву к Господу, – и дом Измаилов наполнился всякого добра в изобилии.
Когда возвратился Измаил, жена его рассказала ему о происшедшем. И понял тогда Измаил, что отныне милость отца его почила на нем.
(П. д. Ел., 30)
IV. Жертвоприношение Иссака
Когда Исаак был отнят от груди, Авраам устроил большой пир. Сатана же говорил перед Господом:
– Владыка! Вот каков этот праведник Твой: пирует с гостями, а принес ли в жертву Тебе хотя одного вола, хотя одну горлицу, одного птенчика?
– Авраам, – ответил Господь, – находит высшую радость в сыне, но вот увидишь, я велю ему принести сына в жертву, и он тотчас исполнит Мою волю.
В последний раз перед вечной разлукой с сыном Авраам отпраздновал рождение его семейным пиром, а Сарре сказал так:
– Я познал Истинного Бога, когда мне было три года, сын же наш подрос и до сих пор не получил еще наставления в истинной вере. Я знаю одно место, где детям дается хорошее воспитание, и желаю отвести туда нашего сына.
– Отправляйся с миром, – ответила Сарра.
Снаряжая сына в дорогу, Сарра надела на него лучшую одежду его, а голову повязала дорогой шалью с застежкой из драгоценных камней, и провизии дала вдоволь для него и для Авраама. На прощание обнимая Исаака и не в силах удержать душившие ее слезы, Сарра говорила Аврааму:
– Умоляю тебя, господин мой, не спускай глаз с сына нашего в пути, береги его, давай ему поесть и попить вовремя, не утомляй его ходьбой по жаре, – ты знаешь, нет у меня ни сына, ни дочери кроме него, единственный он у меня.
Долго и горько плакала Сарра, провожая сына с мужем. Плакали и все бывшие при этом люди, слуги и служанки Авраама и Сарры.
Немало слуг было у Авраама, но он сам оседлал себе осла: так сильна была и в этот час величайшего испытания любовь его к Богу.
Предстал сатана Аврааму в образе старца и спрашивает:
– Куда это идешь ты, Авраам?
– На богомолье, – отвечает Авраам.
– А для чего ты огонь, нож и дрова взял с собою?
– Чтоб можно было, на случай, если задержимся в пути день-другой, горячую пищу приготовлять себе.
– Старик, – сказал сатана, – не сам ли слышал я, как Бог сказал тебе: «Возьми сына своего»? И у тебя, старика, хватает жестокости повести сына на заклание?
– Такова воля Божия, – отвечал Авраам.
Предстал сатана Исааку в образе юноши и спрашивает:
– Куда идешь ты, отрок?
– Поучиться слову Божию, – отвечал Исаак.
– Когда именно, – продолжает сатана, – при жизни или же после смерти?.. О, несчастное дитя несчастной матери! Сколько дней провела в посте и скорби мать твоя, вымаливая себе сына, а этот безумный старик отнял тебя у нее и ведет на заклание!
– Если бы это и было так, как ты говоришь, то и тогда я не пойду против великого моего Творца и воли отца моего.
Видя невозможность совратить их, пошел сатана и обратился в многоводную реку, заградив им дальнейший путь. Вступил Авраам в реку, а когда вода стала достигать ему до шеи, поднял он взор свой к небесам, взывая:
– Владыка мира! Ты избрал меня и открылся мне, говоря: «Един Я, и ты единственный, чрез кого мир познает имя Мое». Повелел мне закласть сына, и я немедля пошел исполнить Твое веление. А теперь, Боже, спаси меня! Ибо воды дошли до души моей. Если утонем, я или сын мой, кто же исполнит слово Твое и кем провозглашено будет Единство Твое?
– Клянусь, – сказал Господь, – что через тебя мир узнает о Едином.
Прикрикнул Господь на сатану, и в тот же миг высохла река.
Что придумал сатана? «Слышал я из-за Горней Завесы, – говорит он Аврааму, – такие слова: «Не Исаак, но овен предназначен для жертвы всесожжения».
На это Авраам ответил:
– Такова судьба лжеца: когда он и правду скажет, ему никто не верит.
Три дня продолжался путь, дабы люди не стали говорить об Аврааме: ему не дали опомниться; обезумел человек и заколол сына.
Дальнейший путь шел по долине. Но так как место жертвоприношения Исаака должно было стать обителью Духа Святого, совершилось чудо: по мановению перста Божьего окружающие долину горы сомкнулись и образовали одну горную возвышенность, достойную служить подножием для Духа Вечного.
– Видишь ли ты, сын мой? – спросил Авраам.
– Вижу, отец, дивных очертаний гора поднялась, и облаком повита вершина ее.
– А вы, – обратился Авраам к сопровождавшим его отрокам, – видите вы что-нибудь?
– Нет, – сказали отроки, – ничего особенного не видим; все те же пустыри кругом.
– Останьтесь же тут, при осле, – сказал им Авраам.
Взял Авраам дрова для всесожжения и возложил на Исаака – подобно тому, как возлагают крест на плечи человека, ведомого на распятие, взял в руки огонь и нож, и пошли дальше.
Тут великий страх напал на Исаака. «Отец, – сказал он, – я вижу огонь и дрова; где же агнец для всесожжения?»
– Тебя, сын мой, избрал Господь на жертву Себе, – ответил Авраам.
И сказал Исаак:
– Если так угодно Богу, да исполнится воля Его. Об одном только скорбит моя душа: что станется с матерью моей?
И оба они, этот отец, готовый казнить собственного сына, и этот отрок, безропотно идущий на заклание, принялись за работу: делали помост из камня, складывали костер, высекали огонь. Авраам подобен был отцу, ведущему сына к венцу, Исаак – жениху, приготовляющему себе венчальный балдахин.
– Скорее, отец! – торопил Исаак Авраама. – Спеши исполнить волю Господа и, смотри, хорошенько сожги меня, а пепел мой собери и отнеси к матери,
– она сохранит его как память обо мне, казненном тобою. Ах, отец, отец! Что вы станете делать на старости, осиротелые и одинокие?
– Сын мой, – отвечал Авраам, – нам жить осталось недолго, и Тот, Кто доныне был утешением нашим, нас и впредь не оставит.
– Отец, – говорил Исаак, – ты знаешь, душа строптива; трудно ей расстаться с телом. Боюсь, как бы, увидев нож, занесенный надо мною, я как-нибудь не пошевельнулся бы, и жертва сделается несовершенной и неприемлемой. Так смотри, отец, хорошенько по рукам и ногам свяжи меня.
– И матери, – продолжал он, – не говори, если застанешь ее стоящей возле колодца или на кровле, – она, упаси Бог, упадет и разобьется насмерть.
Лежал Исаак на жертвеннике, устремив взор в глубину небес. И не в силах был Авраам оторвать глаз от сына; и плакали эти старые глаза слезами беспредельного горя и отчаяния. Вот он взял в руку нож… Не дрогнет его рука, пока четвертая часть крови не выйдет из тела сына. Но сатана оттолкнул руку Авраама, и нож, падая, со звоном ударился о камни жертвенника. Нагнулся Авраам за ножом, но в это мгновение потрясающий вопль вырвался из груди его, глаза, полные невыразимой скорби, поднялись к небесам, и голос его зазвучал:
«Подъемлю к горам очи мои —
Откуда придет помощь моя?»
В это мгновение небеса расступились над Исааком, и видел он: в ослепительном блеске катится Колесница Небесная; тесными рядами сонмы ангелов сомкнулись, и звучат их голоса: «Глядите, единственный единственного на заклание привел!»
В это мгновение раздался небесный голос: «Не поднимай руки твоей на отрока».
– Кто ты, говорящий ко мне? – спросил Авраам.
– Я – ангел Господен, – был ответ.
– Нет, – сказал Авраам, – я не могу послушаться слов твоих. Господь Сам повелел мне принести в жертву сына моего, и от Него я желаю услышать об отмене Его веления.
Разорвались облака, распахнулась лазурь.
– Клянусь! – раздался голос Господен.
– Ты поклялся, Господи, – вновь заговорил Авраам, – но и я поклялся, что не сойду с этого жертвенника прежде, нежели не выскажу всего, чего желаю я.
– Говори, – сказал Господь.
И говорил Авраам:
– Не обещал ли Ты, Господи, говоря: «Сосчитай звезды, – так же неисчислимо будет потомство твое»?
– Да, обещал, – ответил Господь.
– От кого же пойдет потомство мое?
– От Исаака.
– Не говорил ли Ты далее: «И сделаю потомство твое, как песок земной?»
– Да, Я говорил это.
– От кого?
– От Исаака.
– И вот, Господи, я мог бы сказать Тебе: «Вчера Ты обещал мне потомство от Исаака, а ныне велишь повести его на заклание», но я преодолел ропот сердца моего и не стал заклинать Тебя, так поступи и Ты, Господи: когда согрешат потомки Исаака и навлекут на себя несчастие, вспомни тогда жертвоприношение Исаака, и да зачтется это перед Тобою, как если бы от него один ворох пепла остался на жертвеннике; вспомни об этом и прости потомкам его и избавь их от бедствия.
Отвечал Господь:
– Я выслушал слова твои; теперь слушай, что Я скажу: предопределено потомкам Исаака грешить предо Мною; и раз в году, в день Новолетия, совершаться будет суд Мой над ними. А дабы Я смягчал вину их, вспомнив о жертве Исаака, пусть они трубят в рог этот…
– О каком роге говоришь Ты, Господи?
– Оборотись назад.
И взглянул Авраам, и видит: овен запутался в чаще рогами своими.
Весь день после этого перед Авраамом мелькал овен: зацепит рогами за ветви дерева и едва успеет высвободиться, как тут же запутается в кустарнике.
– Авраам! – сказал Господь. – Так и потомкам твоим суждено: запутавшись в грехах, они будут скитаться из страны в страну, из царства в царство.
– Господи! – вырвался крик из груди Авраама. – Когда же наступит конец их скитальчеству?
И был ответ:
(Танх.; Санг., 9., Сеф. Гапаш.; Еруш., Таан)
V. Целебный камень
По преданию от р. Симеона бен Иохай, Авраам носил на шее некий драгоценный камень, при взгляде на который люди излечивались от всякой немощи. После кончины Авраама Всевышний вправил этот чудесный камень в солнечный диск.
Абайя по поводу этого предания вспоминал древнюю поговорку: «Встанет солнце – встанет и больной»[13]).
И недаром, как говорил рав Ханан бар Аба со слов Рава, люди, узнав о смерти Авраама, восклицали:
– Горе миру, лишившемуся своего руководителя! Горе кораблю, потерявшему кормчего своего!»
(Б.-Б., 17 и 91)
VI. Иаков и Исав
Два побега вышли рядом из земли, один – мирта, другой – терновника. Вначале они мало чем отличались один от другого, а когда выросли и расцвели, один покрылся душистой листвой, а другой колючками.
Так росли рядом Иаков с Исавом, в ранней юности ничем не отличаясь друг от друга. Но они подросли и разошлись в разные стороны: Иаков посвятил себя служению Истинному Богу, а Исав – идолам.
(Бер.-Р., 63)
VII. Слепота Исаака
Раби Елизар бен Азария говорил:
– Видя Исаака, лежащим на жертвеннике, плакали ангелы, и слезы ангельские падали на глаза Исаака, оставляя следы на зеницах его. От этого к старости и потускнели глаза Исаака.
(Мид. Абк.)
VIII. Благословение Исаака
Домашние скрывали от Исаака идолопоклонство Исава, а сам он, вследствие слепоты, не мог видеть этого. Был канун пасхальной ночи[14]). И сказал Исаак Исаву:
– Знаешь, сын мой, эту ночь весь мир встречает хвалебным гимном. В эту ночь родники росы открываются. Приготовь мне мое любимое кушанье, и пока я жив, я благословлю тебя.
И не расслышал он голоса Духа Святого: «Не вкушай пищи у человека завистливого и не прельщайся лакомыми яствами его».
Отправился Исав на ловлю и замешкался там. Ибо послал Господь сатану задержать его там подольше. А сделал это сатана так: поймает Исав оленя, свяжет ему ноги и оставит лежать, погонится за другим оленем, и также свяжет его, и побежит дальше; а сатана идет по следам его, развязывает оленей и пускает на волю. Возвращаясь и не находя своей дичи, Исав сызнова принимался за ловлю. А в это время Ревекка говорила Иакову:
– В эту ночь, сын мой, источники рос открываются. В эту ночь небесные духи поют славу, и это время самое благоприятное, чтоб получить благословение от отца.
Вошел Иаков к отцу, и показалось слепому Исааку, что воздух вокруг него наполнился благоуханием рая.
– Вот, – сказал Исаак, – благоухание от сына моего, как запах от поля, благословенного Господом.
А когда, по уходе Иакова, вошел Исав, «вострепетал Исаак великим трепетом», потому что в это мгновение ему привиделись отверзнутые бездны ада и Исав, подкладывающий дрова в печи адские.
(Пир. д. Ел.; Танх.)
IX. Иаков
«Иаков вышел из Вирсавии и пошел в Харан. – И остановился ночевать, потому что зашло солнце».
К одному царю приходил изредка его преданный друг. И царь говорил слугам: «Потушите светильники, потушите лампады; наедине я желаю беседовать с моим другом».
И Господь повелел заблаговременно погасить[15]) солнечный диск, дабы втайне и задушевно говорить с Иаковым.
«И взял Иаков из камней того места» – и сделал ограду для защиты от зверей.
Заспорили камни между собою, которому из них послужить изголовьем. Этот говорит: «Я хочу, чтоб на мне покоилась голова праведника»; другой говорит: «На мне!» Чудесным образом все камни слились в одну сплошную плиту.
«Увидел Иаков во сне: лестница стоит на земле, а верх ее касается неба, и ангелы восходят и сходят по ней».
Это были духи-покровители четырех царств «пленения и изгнания» Израиля.
«И вот Господь стоит над ним».
При появлении Всевышнего упорхнули духи, навевавшие на Иакова мрачные видения грядущих веков. И стоял Господь и, как добрая няня, опахивал лицо спящего.
Рав Исаак говорил:
– Всю землю Ханаанскую Господь свернул, как сворачивают свиток папируса, и, положив ее под изголовье Иакова, сказал:
– Землю, на которой ты лежишь, я отдам тебе и потомкам твоим.
(Бер.-Р., 69; Хул., 91)
X. Гробница Рахили
Гробница эта находится по дороге в Вифлеем. Провидел Иаков, что по этому пути будут проходить, отправляясь в изгнание, потомки его, и похоронил он там Рахиль, дабы она молила Господа о милосердии к изгнанникам. Об этом и гласит стих пророка: «Вот, голос слышен в Раме, вопль и горькое рыдание, – Рахиль плачет о детях своих».
(Танх.)
XI. Иосиф в Египте
«И увидел господин его, что Господь с ним, и что всему, что он делает, Господь в руках его дает успех».
Как виночерпий, Иосиф обладал чудесным свойством. Бывало, он нальет вина Потифару.
– Это какое вино? – спросит Потифар.
– Пряное, – отвечает Иосиф.
– А я хочу полынного.
И сладкое вино мгновенно превращается в полынное.
Потребует Потифар согретого вина – вино тотчас же становится теплым.
То же самое с водою и проч.
Потифар и поставил его главным правителем в доме и все, что имел, отдал на руки его.
(Танх.; Бер.-Р., 87)
Иосифу в то время было семнадцать лет, он был в полном расцвете красоты. Дня не проходило, чтобы Зелика, жена Потифара, не говорила ему о своей страсти. По три раза на день она меняла свои одежды, стараясь обольстить его.
– О, как прекрасен ты! – говорила Зелика. – Как дивно прекрасны глаза твои! Как упоительно сладок голос твой! Возьми арфу мою и спой мне песню под звуки струн ее… А кудри, кудри твои! Возьми себе этот золотой гребень, Иосиф, возьми и расчеши им кудри свои!.. О, как прекрасен ты, возлюбленный мой!..
– Иосиф! – говорила она, переходя от мольбы к угрозам. – Горе тебе, если ты не ответишь на любовь мою: кандалами железными отягощу тебя, жизни твоей не пожалею!..
– Что с тобою, Зелика? – спрашивали египтянки, подруги ее. – Чего еще не достает тебе, жене вельможи знатного, любимца фараонова?
– Чего мне не достает? – отвечала Зелика. – Сейчас вы узнаете это.
В то время, когда эти египтянки занялись предложенными им плодами, очищая их острыми ножиками, в комнату, по зову Зелики, вошел Иосиф. Впились они глазами в лицо его и порезали себе до крови пальцы. Застывшие в очаровании, глядели они на лицо его, не видя и не чувствуя, как капала кровь из порезанных пальцев на плоды, на стол, на туники их…
– Вот, – сказала Зелика, – при одном взгляде на него вы так очарованы, поражены красотою его. Что же должна испытывать я, постоянно видя его, под одной кровлей находясь с ним?..
С каждым днем росла и крепла страсть ее. Но не уступал Иосиф ни мольбам, ни угрозам ее.
Наступил день разлития Нила. С великою радостью, с музыкой и плясками, сопровождаемый несметными толпами, пошел фараон с волхвами и вельможами своими к берегам священной реки их. Пошел туда и Потифар со всеми своими людьми, и остались в доме его только Зелика и Иосиф.
Тончайшими благовониями умащенная, облаченная в роскошнейшие одежды свои, вся осыпанная драгоценными каменьями – притаилась Зелика в одном из покоев, мимо которых должен был пройти сейчас Иосиф. Опьяняющим ароматом корицы и ладана, мирры и алоэ был насыщен воздух кругом… Послышались шаги. Вдали показался Иосиф… Вот он остановился… По тишине, стоявшей кругом, по необычному обилию и изысканности ароматов от курильниц он понял, кто стережет приближение его… Быстрым движением повернулся он назад… Но Зелика одним прыжком очутилась возле него, судорожно ухватилась за одежды его… Молнией сверкнуло лезвие кинжала в руке ее… «Ты пойдешь ко мне!» – подобно шипению раздался грозный шепот над ухом его… Одно мгновение – один порыв – фигура Иосифа исчезла вдали, а в руке у Зелики остался разорванный плащ его…