– Так. По одному делу. И когда он приходил в последний раз?
– Да давно уж!
Глеб вздохнул.
– Ясно. Дай мне пяток баранок посвежее.
Милана сняла с веревочки пять баранок и протянула Глебу. Он сунул баранки в карман охотничьей куртки и протянул девке медную денежку.
– Премного благодарна! – улыбнулась Милана. – Приходи еще, когда захочешь полакомиться!
– Приду, – пообещал Глеб.
Девка вдруг прищурила голубые глаза и проговорила, понизив голос:
– А я ведь не только про баранки да пряники говорю.
Глеб окинул девку любопытным взглядом и сказал:
– Я тоже.
Несколько секунд они молчали, затем Глеб кивнул в знак прощанья, повернулся и хотел идти, но девка его окликнула:
– Погоди-ка!
Он остановился и снова взглянул на Милану.
– Про Дивляна-то я тебе недосказала. Видела я его недавно.
– Недавно? – навострил уши Глеб. – Когда?
– Когда? Да вчера.
Брови Глеба приподнялись.
– Ты уверена?
– Конечно. Хотя... – Милана пожала острыми плечиками. – Может, это и не Дивлян был.
Глеб наморщил лоб:
– Погоди-погоди, давай все по порядку. Для начала скажи, где ты его видела?
– Да вон там! – Милана указала красной рукавичкой на дощатый забор. – У самого заборчика. Прошмыгнул, как тать, и был таков. Весь какой-то скрюченный, руки в карманах, шею замотал тряпкой, а на глаза шапку нахлобучил.
– Значит, лицо его было скрыто? Почему же ты тогда уверена, что это был он?
Милана снова пожала плечами.
– Да я и не уверена. Вот ты сейчас усомнился, и я тоже сомневаться стала.
Глеб задумался, потер пальцами лоб. Снова взглянул на Милану.
– Значит, говоришь, до вчерашнего дня Дивлян здесь часто появлялся.
– Да, почитай, через день. Денег на сестер не жалел. Только вот за последние две или три седмицы ни разу на торжок не свернул.
– Ясно, – кивнул Глеб.
«Должно быть, девка просто обозналась», – подумал он. А вслух сказал:
– Благодарствую за баранки, красавица! Еще увидимся!
– Увидимся? – быстро проговорила Милана. – Когда же?
– Когда? – Глеб озадаченно нахмурился. – Если честно, я не...
– Сегодня вечером на Сходной площади гулянка, – сказала Милана. – Дядька Опрос разожжет большой костер, будут дудки и пляски. Придешь?
Глеб кивнул:
– Хорошо.
– Обещаешь?
Глеб улыбнулся и покачал головой:
– Прости, но нет.
Милана вздохнула:
– Жаль. Ну, хорошо хоть, что не обманул. А то я бы ждала. Скажи хоть, как тебя зовут, прохожий человек?
– Глеб.
– Глеб, – тихо повторила девка. И кивнула: – Я это запомню. А я Милана.
– Приятно познакомиться, Милана. Не скучай!
Глеб махнул на прощанье рукой, повернулся и, уплетая свежую, теплую еще баранку, двинулся вдоль торговых рядов к выходу с торжка.
Девка-торговка подошла к Милане, толкнула ее плечом и весело проговорила:
– Какой красавчик, а! Высок, статен, а волос густой, будто у девки, – загляденье! Только смотри, как бы не разбил тебе сердце.
Милана засмеялась.
– Да ну тебя, Силка! Брешешь, сама не знаешь что!
Силка, посмеиваясь, отошла на свое место, а Милана посмотрела вслед молодому прохожему задумчивым взглядом и тихо проговорила:
– Значит, Глеб... Что ж, Глеб, коли еще раз увижу – не упущу.
11
Час спустя Глеб снова был на постоялом дворе Дулея Кривого. Забрехавшим под частоколом собакам бросил кусочки зачерствевшей баранки. Псы слопали угощенье и завиляли хвостами, подобострастно глядя на Глеба.
На этот раз Глеб не зашел в дом, а обошел его по кругу и вышел на внутренний дворик, уставленный деревянными ящиками с мусором.
Из-под сапога у него выскочила крыса и, перебежав через освещенную луной площадку, скрылась в сарае.
Ковыряться в мусоре ему не хотелось, но делать нечего. Натянув рукавицы, Глеб склонился над ящиком и принялся за дело.
Остатков съестного здесь не было – в голодное время у Дулея Кривого не пропадала ни одна кость, ни один сухарь.
В основном коробы были забиты старыми, заношенными до тления вещами, драными оборками, оберточными тряпками и сгнившими дощечками от ящиков, в которых купцы привозили товар.
Минут двадцать Глеб рылся в мусоре без всякого результата, пока не наткнулся на несколько сломанных берестяных туесков. Туески потемнели и прогнили от влаги, и все же Глеб распознал их. Такие же туески он видел в сундуке у ходока Дивляна. Только те были целые, а эти пришли в полную негодность.
Подобрав самый целый на вид туесок, Глеб скинул рукавицу, сунул в него палец и поскреб ногтем по стенкам. Затем поднес палец к глазам. Ноготь и палец испачканы какой-то красноватой дрянью. Приглядевшись внимательнее, он с удивлением опознал в ней бурую пыль.
Вот так дела! Значит, кто-то по-прежнему ходит за бурой пылью в Гиблое место? А если нет, то откуда она берется?
Блажные дома, где любой горожанин или приезжий мог купить себе дозу бурой пыли и погрузиться в нирвану на всю ночь, закрылись еще четыре месяца назад. Невероятно было представить, чтобы кто-то из ходоков или добытчиков втайне промышлял в Гиблом месте. Нынче туда и самый отъявленный отморозок не сунется.
Откуда же тогда у Дивляна была бурая пыль? И почему именно у него?
Глеб вздохнул.
Что ж, по крайней мере, теперь понятно, откуда у Дивляна взялся горшок с серебром. На бурой пыли, если знаешь, где ее достать, можно в короткие сроки сколотить себе огромное состояние. Но Дивлян?.. Глеб качнул головой: нет, на него это не похоже.
Глеб задумался.
Приказчик Перипята говорил, что Дивлян работал на пристани всего два дня в неделю. Значит, у него было время, чтобы ходить в Гиблое место.
Вероятно, Дивлян нашел новые пути и тропы. Он ведь единственный, кто вернулся из Гиблого месяца живым за последние полгода. Возможно, в том жутком походе он потерял левую руку, но взамен нашел чудну́ю вещь, помогающую ему отпугивать темных тварей?
Глеб взглянул на берестяной туесок и нахмурился. Что ж, теперь у него, по крайней мере, есть хоть какая-то зацепка. Главное – грамотно ее использовать. И не терять времени даром.
Глеб швырнул берестяной туесок в мусорный короб, повернулся и зашагал прочь с постоялого двора.
* * *
Тайного разносчика бурой пыли Глеб вычленил в редкой толпе прохожих быстро. Тот был худ и суетлив. Он то и дело шнырял по сторонам глазами, как затравленный зверек.
Подкараулив паренька в темном закоулке, Глеб схватил его за шиворот и прижал к дереву. Кричать разносчик не стал, лишь уставился на Глеба испуганными глазами, силясь разглядеть в сумерках его лицо. Поскольку сам Глеб продолжал молчать, разносчик разжал узкие губы и сипло пробормотал:
– Тебе чего, человек?
– Да вот, – спокойно отозвался Глеб, – бурой пылью разжиться хочу. Продашь?
Разносчик нервно улыбнулся:
– Окстись, незнакомец! Какая еще бурая пыль?
– А то сам не знаешь. – Глеб усмехнулся и доверительно сообщил: – Да ты не бойся, я не какой-нибудь там. Заплачу, сколько скажешь.
Парень зыркнул глазенками по сторонам и быстро проговорил:
– Нешто ты не знаешь, что княжьим указом запрещено продавать бурую пыль на улице? Ее можно купить только в блажных домах.
– Так ведь дома те закрылись!
– Это верно, – кивнул разносчик. Он снова глянул по сторонам и закусил губу. Парня явно терзали сомнения. С одной стороны, ему не хотелось неприятностей. С другой – было бы глупо упустить такой шанс заполучить нового клиента. В конце концов алчность одолела разум. – Я тебя совсем не знаю, – пробормотал разносчик. – Кто ты и откуда тут взялся?
Глеб сбросил с головы капюшон и приблизил свое лицо к лицу разносчика.
– Не узнаешь? – тихо спросил он.
Лицо паренька вытянулось от изумления:
– Первоход?
Глеб кивнул:
– Он самый.
– Значит, ты вернулся?
– Как видишь. А что обо мне говорят в городе?
– Говорят, ты сгубил княжьи брони, и князь хотел тебя за то четвертовать. Но потом передумал и выгнал из Хлынь-града. Первоход, ежели тебя поймают, то четвертуют!
Глеб усмехнулся:
– Ничего. С Драным катом я как-нибудь договорюсь.
– С Драным катом? – Парень качнул головой: – Ты слишком давно не был в городе, ходок. Драного ката уж нет. Вместо него теперь Ядвига.
– Ядвига?
Разносчик кивнул:
– Угу. Сказывают, лучшей мучительницы, чем эта девка, не сыскать. Сдирает с человека шкуру живьем, а потом посыпает голое мясо солью. А чтобы полонец не помер от мук, Ядвига вливает ему в рот особое гофское зелье.
Глеб хмыкнул.
– Думаю, мне не доведется познакомиться с этой тварью лично, – сухо обронил он. – А теперь скажи: под кем ты ходишь? Кто дает тебе товар для сбыта?
Парень дернулся, пытаясь высвободиться, но Глеб держал крепко. Тогда он состроил жалобную мину и забубнил:
– Первоход, я не могу тебе этого сказать. Если я скажу...
Дуло ольстры уткнулось разносчику в тощий живот.
– Не скажешь, кто дает тебе бурую пыль, продырявлю тебе живот, – сообщил Глеб. – Считаю до пяти. Раз... Два... Три... Четыре...
– Хорошо! – выдохнул разносчик, с ужасом покосившись на обрез. – Его зовут Рашпай Гусак! И он не здешний.
– Откуда же он?
– Из северных земель.
Глеб убрал ольстру и сунул ее в кобуру, притороченную к широкому поясу.
– Я вижу, пока меня не было, в Хлыни появилось много новых людей, – мрачно проговорил он.
Разносчик кивнул:
– Это верно.
– Проведешь меня к Гусаку?
Глаза парня снова забегали.
– А тебе зачем? – бормотнул он побелевшими губами.
– Хочу с ним поговорить.
Разносчик хотел возразить, но Глеб посмотрел ему в глаза, и тот осекся. Затем снова уставился на приклад ольстры, торчащий из кобуры, облизнул тонкие губы и сказал:
– Гусак не погладит меня за это по головке. Но я тебя отведу.
Рашпай Гусак оказался приземистым, толстым и широкоплечим мужиком. Лицо у него было широкое и мясистое и все изрытое шрамами. Одет он был дорого и безвкусно. Голова Гусака была повязана платком, словно у пирата, а во рту блестела железная коронка.
Скользнув по лицу Глеба быстрым, цепким взглядом, пират повернул голову к разносчику и сердито спросил:
– Какого лешего ты притащил сюда чужака, Лапоть?
Разносчик захлопал глазами:
– Гусак, прости. Этот парень пригрозил, что убьет меня, если я не приведу его к тебе. Да ты не бойся, он нас не выдаст. За ним самим охотятся охоронцы.
Гусак перевел взгляд на Глеба и грубо осведомился:
– Это правда?
– Правда, – кивнул Глеб.
– Гм... – Гусак задумчиво очесал мясистый нос толстым пальцем, затем негромко окликнул: – Жихарь!
Глеб не успел шевельнуться, как холодное острие кинжала коснулось его горла. Человек, держащий кинжал, был низок ростом и худ, но глаза его, светло-голубые, почти бесцветные, пылали холодным лютым огоньком. Такой зарежет и не поморщится.
Пират пристально взглянул на Глеба и сказал:
– Теперь рассказывай. Кто ты такой и чего тебе от меня надо?
Глеб покосился на кинжал и тихо ответил:
– Меня зовут Первоход.
– Первоход? – Разбойничьи глаза Гусака блеснули. – Так ты тот самый Первоход? Я о тебе слышал.
– И что же ты слышал? – хрипло поинтересовался Глеб, поглядывая на кинжал.
– Слышал, что ты пришел в Хлынь шесть лет тому назад – неведомо откуда. У тебя был огнестрельный посох, и потому люди приняли тебя за колдуна. Старый князь заключил тебя в темницу, но потом княжна Наталья занемогла, и он отпустил тебя. Ты пошел в Гиблое место за пробуди-травой, чтобы излечить княжну. Ты стал первым, кто не побоялся темных тварей.
Пират перевел дух, по-прежнему внимательно разглядывая Глеба. Затем продолжил:
– Сказывают также, что ты разгромил воинство нелюдей из мертвого города. А потом спас Хлынское княжество от нашествия голядской тьмы.
Глеб прищурился.
– Ты много обо мне знаешь, Рашпай Гусак. Теперь ты прикажешь своему человеку убрать кинжал от моего горла?
Гусак покачал головой.
– Нет. Теперь, когда я знаю, кто ты, я буду в десять раз осторожнее. Ероха! Довол! – окликнул он.
Из соседней комнаты вышли еще два молодца и обнажили мечи. Судя по точным, скупым движениям, управляться с мечами они умели. Глеб мысленно пожалел, что пришел к разбойникам открыто. Нужно было подкараулить Гусака на улице, взять его в жесткий оборот и выбить из него всю нужную информацию.
– Князь ненавидит тебя, Первоход, – снова заговорил Гусак. – Если я отдам тебя княжьим охоронцам, я получу в награду кучу серебра.
– И ты отдашь меня им? – угрюмо поинтересовался Глеб.
Гусак пожал плечами:
– Почему нет? Я деловой человек. А какой деловой человек откажется от кучи серебра? – Гусак облизнул губы и добавил: – Хотя... Мы можем решить все по-другому.
– И как же? – спросил Глеб.
– Ты был лучшим ходоком. Наверняка принес из Гиблого места кучу чудодейственных амулетов. Отдай их мне, и я отпущу тебя.
Глеб легонько качнул головой:
– У меня нет амулетов. Я от них избавился, когда решил стать огородником.
Пират усмехнулся.
– От ольстры ты, однако, не избавился. Значит, и амулеты где-то спрятал. Отдай их мне, Первоход. Отдай, и я помогу тебе выбраться из княжества целым и невредимым. А если не отдашь...
Договорить Гусак не успел. Глеб резким ударом кулака выбил кинжал из пальцев коротышки Жихаря и, сделав шаг назад, освободил себе пространство для боя.
К тому моменту, когда разбойники сообразили, что к чему, в руке у Глеба уже сверкнул меч-всеруб. Разбойник, что стоял слева, бросился на Глеба, но тот увернулся и вонзил меч ему в живот. Второго разбойника Глеб ударил голоменью меча по лицу, сбив его с ног, а очухавшемуся коротышке сильным ударом разрубил правое предплечье.
Разобравшись с разбойниками, Глеб вновь взглянул на оторопевшего пирата.
– Отойди к стене и подними руки! – рявкнул он.
Гусак попятился, поднимая толстые руки.
Глеб переложил меч в левую руку, а правой достал из кобуры ольстру и направил ее в грудь Гусаку.
– Вот теперь мы поговорим, – сказал он.
Гусак покосился на ольстру, облизнул пересохшие губы кончиком языка и нервно проговорил:
– Ты не выстрелишь.
– С чего ты взял?
– На шум сбегутся охоронцы и скрутят тебя.
Глеб покачал головой:
– Нет. Я успею уйти. А тебя они найдут на полу с перебитыми ногами. Карманы твои набиты бурой пылью, Гусак, так что дыбы тебе не избежать.
Пират обдумал его слова, прищурил злые глаза и отрывисто спросил:
– Чего ты хочешь?
– Я пришел к тебе, чтобы задать два вопроса и получить на них вразумительные ответы.
– Правда? – Гусак снова облизнул губы. – И что это за вопросы?
– Ты здесь не старший, – сказал Глеб, сверля толстяка угрюмым, холодным взглядом. – Скажи мне, под кем ты ходишь и как мне найти твоего хозяина.
Несколько секунд Гусак молчал, угрюмо глядя на Глеба, потом разомкнул губы и тихо проговорил:
– Если я скажу тебе, он перережет мне глотку.
– А если не скажешь, то это сделаю я, – холодно пообещал Глеб. – Ты слышал обо мне достаточно, Рашпай, и знаешь, что я убил немало народу. Рука моя не дрогнет.
– Ты не убиваешь людей, – возразил пират. – Ты убиваешь нечисть.
Глеб усмехнулся:
– Верно. Но для меня ты и есть нечисть. Поэтому заканчивай болтовню и отвечай на мои вопросы. На кого ты работаешь?
Еще несколько секунд понадобилось Гусаку, чтобы преодолеть внутренний барьер и заговорить. Для начала он хладнокровно и деловито уточнил:
– Ты его убьешь?
– Возможно, – ответил Глеб. – Но тебе ведь это только на руку. Займешь его место и приберешь к рукам весь город.
Гусак усмехнулся, прищурил лютые глазки и кивнул.
– Хорошо. Моего старшего зовут Белозор Баска. Раньше он был ходоком.
Глеб помнил Белозора. Это был очень умелый и опытный ходок. Сильный, хитрый, безжалостный и дерзкий. Впрочем, Глеб никогда не воспринимал его всерьез. Возможно, причиной тому была слащавая внешность Белозора. Кожа у него была нежная, словно у девушки, а сам он был просто ангельски красив. Кто бы мог подумать, что этот смазливый парень возглавит шайку головорезов?
– Значит, Белозор ваш главарь. – Глеб прищурил недобрые глаза: – Интересное кино. И где мне его найти?
– У него в Хлыни свое кружало. Между Торжком и Скуфьей горой. Над дверью – два бычьих черепа, а между ними доска с намалеванным лешаком.
Глеб опустил ольстру.