Работа спорилась, через два часа вход в каверну был заложен на три четверти. Денис надёргал мха и лишайника со склона долины, с помощью того же клея дотошно закрепил части этих растений на свежевыложенной стене.
– А теперь, Анхен, я перелезу внутрь, дальше вам придётся поработать самостоятельно. Будьте внимательны: правую половину оставшегося проёма закладывайте без клея, я для этого сложил в эту отдельную кучку наиболее ровные камни…. Как зачем? Мне же из этого убежища ещё и выбраться предстоит, я же не экстрасенс какой, чтобы на расстоянии организовывать катастрофы летательных аппаратов…. Да, вот ещё. Здесь и здесь плитки гипса также кладите без клея, это будут мои смотровые окошки. Потом всю стену обклейте мхом и лишайниками. Только не абы как, а с максимальным натуралистическим эффектом…. Потом приберитесь тут тщательно. Только, прошу, очень тщательно, без халтуры. Всё понятно?
– Всё, – заверила его Анхен тусклым и бесцветным голосом и вдруг неожиданно перешла на «ты»: – Оскар, а ты хорошо всё продумал? Ты точно останешься в живых? Это же очень опасно!
– Опасно, конечно, – он легкомысленно передёрнул плечами. – Жизнь, вообще, очень опасная штука…. Ладно, бросаем заниматься ерундой! Действуем строго по плану: сейчас ты меня замуровываешь, садишься в лодку и отчаливаешь на Змеиный остров. Верёвочную лестницу и шнур с якорем-кошкой придётся заранее убрать, так что спускаться в лодку будешь по обрыву. Если не получится спуститься – прыгай в воду, пять метров не такая уж страшная высота…. Ага, вот ещё. Возьми этот свисток. Если появятся белые медведи, то подуй в него, мишки и убегут…. Ну, вот и всё, я полез. Ровно через девятнадцать суток жду тебя на берегу. Если кто-нибудь из немцев за это время пожалует на Змеиный, то объяснишь им, мол, я ушёл на охоту…
В кладку был уложен последний камень, ещё минут тридцать пять девушка потратила на маскировку и уборку местности. Вот в смотровом отверстии показался печальный карий глаз, в уголке которого блестела крохотная слезинка.
– Удачи тебе, Оскар! – чуть слышно прошептала Анхен. – До встречи, ауффидерзейн…
Время ползло дряхлой, очень усталой черепахой. Ночь. День. Тишина. Снова – ночь…. Только на третьи сутки после своего добровольного заточения в подземной каверне Денис уловил еле слышный шум снаружи и осторожно вытащил из кладки нужный камень, открывая смотровое окошко.
По ущелья двигалось порядка тридцати немецких солдат, одетых в тёмно зелёную полевую форму, с короткими автоматами наперевес. Следом за солдатами, отстав от них метров на семьдесят, неторопливо вышагали три офицера в чёрной эсэсовской форме.
– Вот оно и начинается, театральное представление, – шепнул себе под нос Денис…
На следующее утро Синее ущелье заполнилось военными саперами, бодро засновали туда сюда грузовики, перевозя к будущей стартовой площадке различные грузы: пузатые бочки с горючим, различные железные конструкции, ящики с крепежом, большие катушки с разноцветными проводами разных сечений…
Денис уже слегка подустал от долгого сидения в замкнутом пространстве, да и мёрз сильно по ночам, но смотреть на всё это было очень интересно: не каждый день становишься свидетелем таких эпохальных событий.
Его укрытие располагалось очень удобно – почти напротив предполагаемой стартовой площадки. Хотя, это было и достаточно опасным: в первый же день автоматчики самым тщательным образом обследовали все подземные каверны, двое из них прошли совсем рядом, для поддержки равновесия опираясь руками на искусственную стену. Денис замер, вжавшись в шершавый камень, и на две минуты задержал дыхание. Ничего, пронесло на этот раз…
На четвёртые сутки после начала строительства военные сапёры закончили возведение узкоколейки: от моря – к месту предполагаемого старта. Где же она – летающая «тарелка»?
Вдали показался небольшой механизм (неужели – тепловоз?), тащивший за собой по рельсам платформу со светлым плоским диском, диаметр которого превышал десять метров. Проехав чуть дальше укрытия Дениса, состав остановился, сапёры засуетились вокруг, готовясь с помощью различных лебёдок и тяг опустить летательный аппарат на заранее смонтированную низенькую металлическую площадку. Теперь чудо-технику, до которой было не более пятидесяти метров, можно было осмотреть подробно.
Тускло-серебристая «тарелка» представляла собой широкое кольцо, которое, очевидно, должно было вращаться вокруг неподвижной куполообразной кабины. Ему хорошо было видно, что кольцо состояло из дискообразных лопастей, расположенных по спирали.
До самого заката вокруг аппарата суетились люди: рядовые сапёры и хмурые автоматчики, бравые офицеры СС и несколько штатских личностей, одетых как буржуа средней руки. Вокруг стоял такой шум, что Денис успел вволю пожужжать кинокамерой и от души пощёлкать фотоаппаратом.
Часам к одиннадцати вечера заметно стемнело: Полярный День не успел ещё окончательно вступить в свои права, да и высокие скалы, нависающие над ущельем, очень хорошо способствовали светомаскировке. Все многочисленные военные и штатские личности, снующие весь день напролёт вокруг летающего диска, удалились в сторону моря, оставив около секретного аппарата четверых часовых, выставленных по квадрату.
«Пора действовать», – решил Денис. – «Не иначе, у них на рассвете намечен старт, можно и опоздать…».
Он вставил в отверстие своего смотрового окошка дуло «газового миномёта» (изобретение капитана НКВД Леоновой Татьяны, его собственной жены), расположил механизм под нужным углом, выставил на шкале силу необходимого пневматического толчка.
Этот вид оружия практически бесшумно стрелял тонкими стеклянными капсулами, заполненными разными хитрыми газами, а по всем бумагам проходил как газовый анализатор для определения наличия метана в подземных выработках. У людей оберштурмбанфюрера Лукаша Пушенига данный прибор никаких подозрений не вызвал и был беспрепятственно пропущен на славную землю Шпицбергена.
На этот раз Денис выбрал капсулы с усыпляющим газом достаточно слабой концентрации, вдохнув его, человек засыпал всего лишь на пятнадцать минут. Больший срок был уже опасен: не дай Бог, кто-нибудь из бдительных офицеров решит проверить порядок несения караульной службы…
Чуть слышно клацнул пневматический затвор, капсула встала на донце поршня, Денис мягко потянул за спусковой курок. Бесцветный цилиндрик взметнулся вверх, бесшумно пролетел по крутой параболе и коснулся поверхности куполообразной кабины летающей «тарелки».
Раздался тоненький звон, будто кто-то сильно щёлкнул ногтем пальца по фужеру богемского стекла, от кабины аппарата во все стороны побежали белёсые волны, ближайший часовой тут же обернулся на непонятный звук и вскинул дуло автомата вверх…
Глава третья
Тарелка над Шпицбергеном и дочка Берии
Если бы испуганный солдатик начал стрелять, то всё полетело бы в тартарары: незамедлительно поднялась бы тревога, набежало бы немыслимое количество старательных автоматчиков, палящих на каждый шорох в низеньких кустах. Тогда пришлось бы открывать по летательному аппарату прицельный огонь из карабина, пользуясь всё тем же узким смотровым окошком. Разобрать правый верхний угол стены и воспользоваться гранатами уже, просто-напросто, не дали бы…
Слава Богу, сонный газ не подвёл и, действительно, оказался мгновенного действия: двое часовых, видимые Денису, тут же плавно присели на корточки и смешно соскользнули на землю, используя свои грозные автоматы в качестве мягких подушек. Судя по характерным звукам, и их коллег, несших вахту по другую сторону «тарелки», постигла та же участь.
Денис за две минуты разобрал правый верхний угол кладки, аккуратно складывая вынутые камни внутри каверны, ловко выбрался наружу и, что было сил, припустил к серебристому диску, тускло отсвечивающему в лиловых сумерках…
План был простой до очевидности: закрепить на невидимых глазом поверхностях «тарелки» термовзрывчатку. Эта такая хитрая штука, внешне напоминающая обычный пластилин, изобретённая несколько лет тому назад ушлыми американцами. Щедрый капитан Галкин оставил Денису целых два вида этого полезного продукта. «Пластилин» первого вида производил мощный взрыв, когда температура окружающего воздуха менялась на пять градуса по Цельсию менее чем за минуту. Второй же вид взрывался только тогда, когда температура за три минуты менялась больше, чем на десять-одиннадцать градусов.
Казалось, что ничего хитрого здесь и нет: прикрепляй взрывчатку к внутренним поверхностям широких дискообразных лопастей, из которых состояло наружное кольцо летательного аппарата. Даже Денису, который по физике всегда получал только трояки с минусами, было понятно, что при взлёте диска из-под этих лопастей пойдёт очень горячий воздух, образуемый при сгорании топлива.
Но этот вариант не являлся безупречным и козырным: во-первых, взрыв летательного аппарата на земле гораздо менее эффектен, чем, врыв аналогичного объекта высоко в небе, а во-вторых, ещё хотелось и немного пожить… По сведениям из Москвы, озвученных Анхен, на борту «тарелки» должно было находиться несколько мощных бомб, предназначенных для сброса на северные необитаемые острова архипелага. Следовательно, при взрыве этого симпатичного тускло-серебристого диска – рванёт и весь боекомплект, имеющийся на борту…. А расстояние между «тарелкой» и каверной, где он прятался, не превышало пятидесяти метров. Опасное это дело, а искусственно возведённая стена из гипса, явно, не являлась надёжной защитой…
Денис в потёмках старательно и планомерно ощупывал руками странный немецкий агрегат: он хотел найти трубы, по которым должен был перемещаться воздух, захватываемый из атмосферы. Не могло быть такого, чтобы у этой сложной конструкции не было предусмотрено надёжной системы охлаждения.
«Так, этот тонкий патрубок – вход для засасывания холодного воздуха из окружающей атмосферы. А это что? Тоже патрубок, только гораздо большего диаметра, более толстый, армированный с двух сторон частым проволочным покрытием…. Если строить логическую цепочку, то вырисовывается следующая картинка: при штатной работе двигателя аппарата функционирует обычная система охлаждения, при форсированных режимах – усиленная. Всё это достаточно логично…. Только вот, что для этого аппарата является штатным режимом, а что – форсажем? Допустим, что «тарелка» взлетает при режиме форсажа, зависает на секунду-другую над землёй и отправляется по намеченному маршруту…. Ага, тут уже начинает работать штатная система охлаждения, то есть, из её «выходных» труб начинает выбрасываться горячий воздух…».
Он присел на корточки, наугад провёл правой рукой по дну наружного колеса. Так и есть, вот они – ответные патрубки, откуда и должен был выводиться горячий отработанный воздух.
«Одна труба – малого диаметра и тонкая в сечении, другая – большего диаметра, тщательно армированная. Ну, а теория-то – правильная? Или как? Кто бы знал ответ на данный каверзный вопрос…», – Денис задумчиво почесал правое ухо.
Времени на дальнейшие раздумья и логические построения уже не было. Он щедро размазал взрывчатку обоих видов по внутренностям тонкого патрубка. Прошёл немного вдоль борта «тарелки», нащупал рукой ещё два аналогичных патрубка, снова «пропластилинил» только тонкий, прошёл дальше…
Один из спящих автоматчиков, лежащий у северо-восточного угла стартовой площадки, нетерпеливо заворочался и несколько раз громко и нетактично испортил воздух. Надо было торопиться…
Перед тем, как метнуться к укрытию, Денис, не глядя, сорвал с ближайшего гранитного валуна пучок лишайника и запихал его под ближайшую лопасть наружного кольца аппарата. Зачем? Да так, чисто русский вариант…
Он за шесть-семь секунд – несколькими широченными прыжками – преодолел расстояние, отделяющее его от тайной ниши, напряг мускулы, чтобы красиво и эффектно нырнуть «щучкой» в разобранный верхний проём, но в последний момент остановился: – «Понты, конечно, вещь полезная и достойная во всех отношениях, но и взрослеть, всё же, пора…».
Денис спокойно перелез через гипсовую кладку, сбросил куртку и футболку, принялся быстро, но, максимально соблюдая при этом внимательность и аккуратность, закладывать проём в стене. Необходимо было, чтобы вся приклеенная к камням маскировочная «ботаника» не повредилась и выглядела естественно – даже при дневном свете…
Сколько эта завершающая фаза операции заняла времени? Две минуты, три, пять? Он не знал, да и знать не хотел. Главное было – просто успеть…. Или – не успеть? Похоже, всё-таки умудрился не опозориться: последний камень, чуть слышно клацнув, чётко встал на нужное место, а снаружи всё было тихо…
Тихо, это в том смысле, что не стреляли. А так-то было очень даже и шумно: громкий «чих» разносился на всю Синюю долину. Ничего не поделаешь, побочный эффект воздействия сонного газа на человеческий организм, Таня предупреждала…
«Вот он и наступил – хренов Момент Истины!», – тревожной чередой потекли в голове обрывочные мысли. – «Сейчас сбежится целая куча народу, устроят настоящее светопреставление…. В том плане, что зажгут все осветительные приборы, имеющиеся в наличие, прочешут всю округу в радиусе двух-трёх километров, и только потом допросят громко чихавших в течение пяти минут автоматчиков – на предмет выявления причины их «чиха». Азбука охранных служб: причина поднятой тревоги неважна, важно, что есть веский повод для проведения дополнительных мероприятий, многократно отработанных на ученьях и тренингах…».
Всё произошло, как он и предполагал: где-то на берегу тоненько и надсадно завыла сирена, раздался громкий перестук спешащих куда-то каучуковых каблуков, подбитых стальными подковками, кто-то нервный сдуру даже запустил куда-то вверх пару коротких очередей. А вот это было совсем кстати! Вверху-то – скалы, а на скалах разгуливали бдительные патрули, оберегающие летательный аппарат от внешнего врага…. Тут такая заварушка с перестрелкой могла начаться – мама не горюй!
Однако нужного продолжения не последовало. Размеренно и уверенно забубнил громкоговоритель, отдававший скупые краткие приказы, буквально через три минуты паника была ликвидирована, процесс вошёл в правильное рабочее русло. Аппарат был тщательно освещён со всех сторон, несколько заспанных техников принялись изучать сохранность проводов и клемм, два офицера в чёрной эсэсовской форме принялись жёстко допрашивать неожиданно зачихавших часовых.
Денису, безбоязненно закурившему – по случаю такого шумного циркового представления – крепчайшую сигарету «Каро», было далеко не всё слышно. Но главное он понял: часовые утверждали, что бдили неустанно, а чихать начали потому, что ветер неожиданно принёс с моря сильный запах гниющих водорослей….
Всё складывалось совсем неплохо. Через час основная масса служивого народа опять проследовала к морскому транспорту, только около летательного диска осталось около пятнадцати автоматчиков – в сопровождении пяти офицеров в чёрной форме. Да и светло стало вокруг – словно днём: более ста долгоиграющих армейских факелов ярко освещали всю Синюю долину. Было очень похоже, что после недавней тревоги немцы решили про конспирацию забыть напрочь.