– Все дело в том, что папа в тот вечер домой так и не пришел, – сказала Грейс, сжимая ножку бокала и делая усилие, чтобы выжать из себя самую обычную, сотни раз повторенную фразу. – Если бы он приехал, я бы слышала.
– Может, ты просто не обратила внимания, – предположил Кирк.
– Нет. – Грейс решительно покачала головой. – Мы его ждали, потому что он каждый вечер проверял, как каждый выполнил свое задание. Так ведь, Мэдлин?
– Так, – кивнула Мэдлин.
Грейс постаралась незаметно перевести дыхание. Она всегда следила за отчимом внимательнее, чем другие.
– В ту ночь, третьего августа, он домой не вернулся, – тихо, едва ли не шепотом, сказала она.
– А что еще ты помнишь? – спросил Кирк.
Что еще? Память сохранила больше, чем хотелось бы. Она помнила, какой липкой оказалась кровь, как трудно было стереть ее с рук. С каким скрежетом прорубалась через песок и глину лопата. Помнила запах дождя и мокрых листьев. Помнила, как сидела, дрожа, в ванне с горячей водой, как стучали зубы и как мать мыла ее, словно ребенка. И еще она помнила розоватый цвет воды в ванне.
Сколько раз она пыталась стереть эти воспоминания.
– Ничего особенного. Та ночь ничем не отличалась от других.
– Если не считать того, что Джед так и не пришел получить деньги за работу, – напомнила Мэдлин. – Разве это не странно?
Конечно, странно. Почему он не пришел? Что видел в ту ночь? Грейс не знала ответа. Иногда она убеждала себя, что Джед ничего не видел, что, починив трактор, он сразу же отправился домой, как и заявил позже полиции. Но порой ей начинало казаться, что ему известно намного больше, чем он говорит.
– Может быть, он увидел, что папа еще не вернулся, и решил не беспокоить нас.
– Или был занят чем-то другим. Например, прятал тело и заметал следы, – вставил Кирк.
Грейс покачала головой:
– Джед не из таких. У него не было мотива. С какой стати ему желать зла самому популярному духовному лидеру?
– Джед не считал его духовным лидером, – возразил Кирк. – И в церковь перестал ходить еще за несколько месяцев до исчезновения преподобного. Неужели не помнишь? Однажды он встал прямо во время проповеди, вышел и уже не вернулся.
– Джед не единственный, кто перестал ходить в церковь.
– Но единственный, кто сделал это так демонстративно, посреди проповеди, которую читал твой отец.
– Может, ему не нравилось, как папа это делает. – Грейс и самой это не нравилось – то, что слетало с губ преподобного, зачастую плохо соотносилось с тем, что было у него в сердце.
– Я иногда заходила в мастерскую Джеда вместе с папой, – сказала Мэдлин.
– И что? – Грейс уже знала ответ, а потому позволила себе глоток вина.
– Я чувствовала какое-то напряжение… недоброжелательность. Помню, однажды папа пригласил его вернуться в церковь, но Джед ответил, что он уже услышал все и даже больше, что может сказать такой человек. – Мэдлин задумчиво провела пальцем по ободку бокала. – Вам не кажется, что здесь просматривается некоторая враждебность, а?
– Но полиция так и не смогла найти доказательств того, что Джед сделал что-то противоправное. – Грейс наконец повернулась лицом к гостям.
– Да они особенно и не искали. Допрашивали только для того, чтобы он указал на маму, – сказала Мэдлин.
– И теперь ты его считаешь виновным в убийстве? – Она слишком поздно спохватилась, что сделала ударение не на том слове, но никто, похоже, ничего не заметил.
– Папа не мог просто взять и, как говорится, уехать на закат. Он не оставил бы меня в неведении. Не бросил бы маму, тебя, Клэя, Молли, ферму, паству. Тем более после того, что сделала моя настоящая мать, – тихонько добавила Мэдлин. – Она выбрала легкий путь, и папа ненавидел ее за это.
Грейс прикусила язык. Мэдлин не могла не замечать трещинок в браке своего отца с женщиной из Бунвилля, не могла не ощущать растущего напряжения между ним и приемными детьми. Но она, похоже, предпочла не обращать внимания на определенные инциденты и сохранить в памяти то прошлое, каким желала его видеть. Если бы не ее твердая позиция, не ее безусловная поддержка Айрин, следствие могло бы растянуться на годы. Не исключено, дело дошло бы до суда даже и без наличия собственно тела.
– Но ведь за Джедом никогда не замечалось склонности к насилию, разве не так, Мэдди?
– Джед что-то знает, – упрямо покачала головой Мэдлин, – но отказывается говорить правду о событиях той ночи.
Неужели Мэдлин действительно стремится установить истину? Грейс много раз порывалась посоветовать ей забыть отца. Что случилось, то случилось, и изменить ничего нельзя, а правда, до которой она с таким упрямством пыталась докопаться, могла принести только еще больше боли и страдания. Отнять у нее мать, брата, сестер… Разве мало ей того, что она уже потеряла?
– Тебя ведь там даже не было, – напомнила Грейс.
Ту злополучную ночь Мэдлин провела у подруги, совершенно не подозревая, какие жуткие события разворачиваются дома. Впрочем, она вообще о многом не подозревала – преподобный делал все, чтобы держать дочь в неведении.
– Знаете, однажды я зашел к Джеду в мастерскую за своим джипом, и он отпустил довольно странную реплику, – сказал Кирк. – Тогда я не придал этому значения, но после разговора с Мэттом…
Грейс уперлась взглядом в свое отражение в оконном стекле.
– И что же он сказал?
– Я спросил его о той ночи. Он поначалу отмалчивался или отделывался общими фразами, что, мол, ничего не знает. Но я не отставал, и тогда Джед выразился в том смысле, что, по его мнению, Ли Баркер получил по заслугам.
Сидевшая рядом с Кирком Мэдлин вздрогнула, словно от удара электрическим током.
– Получил по заслугам? – повторила она и посмотрела на сводную сестру. – Ты слышала? Господи, мой отец был проповедником. Добрым, отзывчивым человеком. Как он мог заслужить такое?
Грейс закрыла глаза, отчасти завидуя наивности Мэдлин, умевшей не замечать очевидного.
– Не придавай этому слишком большого значения. Джед просто недолюбливал отца. Вот и все.
– Нет, тут кроется что-то другое. И я это докажу.
В ту ночь дождь лил как из ведра. Впервые с тех пор, как она переехала в дом Ивонны, Грейс чувствовала себя неуютно, сидя на кожаном диване в гостиной, глядя на потоки воды, низвергающиеся каскадом по оконным стеклам. Разговор с Мэдлин и Кирком растревожил ее, но не больше, чем затянувшийся ливень. Она ясно представляла, как там, за фермой, в рощице, ручейки размывают землю и уносят верхний слой почвы в оросительные канавы. Ямку выкопали тогда неглубокую – не хватило времени…
Но ведь за восемнадцать лет могилу Баркера так и не нашли.
Грейс налила себе еще вина. А если Мэдлин удастся убедить полицию в том, что Джед убил ее отца? Чем Джед сможет доказать свою невиновность? Что, если, защищая себя, он расскажет все, что ему известно? И как она будет смотреть в лицо Мэдлин, если та узнает правду?
Грейс отпила шардоне. Неделю назад, встретив у фермы Клэя, она сказала, что вернулась в город, чтобы решить, как быть дальше, носить правду в себе или признаться в совершенном. Но то была ложь. Они оба понимали, что у нее связаны руки. Иначе бы давно во всем призналась.
Так почему же она здесь? Наверное, чтобы найти какое-то оправдание своему затянувшемуся молчанию. Придумать, как жить с тем, что тогда случилось. Примириться с прошлым. Вот и все.
Пытаясь стряхнуть ощущение чего-то гнетущего, чего-то, что, подобно паутине, уже висело по углам, Грейс отставила бокал и потянулась за лежавшим неподалеку сотовым.
– Алло?
Ровный, глубокий голос брата подействовал успокаивающе.
– Не люблю такие вот вечера, – вместо приветствия, сказала она. – Тебя не тянет выйти с ружьем на крыльцо да посмотреть, не крадется ли кто?
Ответ пришел не сразу, и пауза получилась многозначительная.
– Никто не крадется, Грейс. И ничего не случится, пока я здесь.
Она потерла руку – на голом предплечье выступила гусиная кожа.
– Но ведь дождь…
– Это только дождь.
– Нет, не только. Не забудь про жару и запах, что идет оттуда… Все как будто возвращается… как будто это было только вчера…
– Не вчера, а очень, очень давно. Все уже разъехались. Никого не осталось.
– Чепуха. – Хотя в комнате было душно, она натянула повыше плед. – Ты же остался. Охраняешь эту чертову ферму. И я тоже здесь. Вернулась туда, где все и началось. Даже Мэдлин никуда не уехала и продолжает искать своего отца. Искать ответы. Теперь она уверена, что это Джед.
– Есть и другие, кто считает так же.
– Так вот, она намерена это доказать.
На этот раз он ответил сразу, не колеблясь:
– Не докажет.
– Но может попытаться. Бывает так, что и этого оказывается достаточно. В моей практике нечто подобное уже случалось. Человек, не пожелавший забыть о некоем давнем деле, добился в конце концов того…
– Пока нет тела, любые подозрения и обвинения бессмысленны и безосновательны, – прервал ее Клэй. – За восемнадцать лет ничего не изменилось. Полиция не станет вновь открывать дело, не получив новых свидетельств. Ты же давно занимаешься уголовным правом и должна бы знать.
Грейс потерла лоб. Да, она занималась уголовным правом давно и видела немало исключений.
– Вот почему я держалась отсюда подальше. Не хотела трястись от страха каждую ночь, когда начинался такой вот ливень. Не хотела слышать стенаний Мэдлин. Не хотела изо дня в день лгать ей.
Тяжелая, словно заряженная напряжением пауза яснее всяких слов говорила, что то же самое мог бы произнести и Клэй, но он, помолчав, сказал другое:
– Все в порядке, Грейс. Дело закрыто. Больше ничего не случится – я не допущу.
В дверь постучали, и Грейс удивленно взглянула на часы над камином. Почти полночь.
– Кто-то пришел.
– Так поздно?
– Может, Мэдлин что-то забыла. – Она поднялась, подошла к двери и посмотрела в глазок. – Все, пока.
– Кто там?
– Джо Винчелли.
– Винчелли? Что ему у тебя надо?
– Понятия не имею. Если не перезвоню через пять минут, приезжай сюда, ладно?
– Дай мне поговорить с ним.
Грейс вовсе не хотела втягивать брата во все это. У каждого своя война. К тому же Клэй и без того сделал для нее очень много.
– Позволь мне хотя бы узнать, в чем дело, – сказала она и дала отбой.
Грейс открыла дверь. Порыв влажного ветра растрепал волосы, мягкий стук дождя на мгновение стал громче.
– Чем могу помочь?
Джо усмехнулся. Взгляд его скользнул вниз, потом вверх.
– Увидел свет в окнах, вот и решил зайти.
– Зачем? – без улыбки спросила Грейс. – Заблудился?
Он снова усмехнулся. Потер подбородок, словно расщепленный надвое ямочкой. Густая темная щетина, близко посаженные глаза и кривые зубы придавали постаревшему лицу неприятное, какое-то звериное выражение.
– Да ладно, перестань. Давай лучше выпьем. В память о былом. Я видел тебя в пиццерии, да только подойти не успел.
– Не успел? Может, потому, что был слишком занят, а? Хвастал перед дружками, как поимел меня, когда нам было по шестнадцать.
Джо смущенно почесал шею.
– Ну… я же так… я же ничего… Грейс взялась за ручку двери.
– Ступай домой. Мне ничего от тебя не надо.
– Зачем же так грубо. – Джо прислонился к колонне, достал сигарету, закурил. – Почему бы и не поразвлечься немного? – Он выпустил струйку дыма.
– Вместе?
Джо лукаво подмигнул.
– Нам ведь не впервой.
– Есть одна проблема.
– Что за проблема?
– Я бы не подпустила тебя к себе, даже если бы ты был последним мужчиной на земле.
Улыбка поблекла. Он оттолкнулся плечом от колонны и выпятил подбородок.
– А ты изменилась, да?
– Наверно.
Джо хитровато ухмыльнулся:
– Держу пари, не так уж сильно.
– Думаю, сильнее, чем ты можешь представить. – Она смерила его оценивающим взглядом и покачала головой, давая понять, что увиденное не произвело впечатления. – Зато ты так и не повзрослел.
Джо затянулся. Взгляд его сделался жестче.
– Думаешь, слишком хороша для меня, да? Ты ведь теперь большая шишка. Помощник окружного прокурора в самом Джексоне. Так, Зубрилка Грейси?
Дым от сигареты уже щипал ноздри.
– Называй меня Грейс, – ответила она. – И, Джо, я всегда была слишком хороша для тебя. Только сама этого не знала.
– Поцелуй мою задницу. – Джо отшвырнул окурок и шагнул с крыльца, но остановился на последней ступеньке и снова повернулся к ней. – Ты тогда получила все, чего просила. – Он ткнул в нее пальцем. – Дешевая шлюха.
– Не подходи ко мне больше, – предупредила Грейс и закрыла дверь.
– Сучка! – крикнул Джо и запустил в дом камнем. Она задвинула задвижку и, обхватив себя руками, прислонилась к стене. Убирайся…
– А что, если я возьму лопату да покопаюсь на той ферме, где ты жила, а? Посмотрим, что там есть! – орал за дверью Джо. – Дядя Ли, он ведь не растаял в воздухе, так, Грейс? В городе все знают, что с ним сталось, хотя ни ты, ни твоя семейка и не хочет ничего признавать.
Она промолчала. В Стилуотере многие считали Джо настоящим героем, ведь когда-то, еще в детстве, он с риском для жизни спас тонувшего в реке Кеннеди Арчера. Грейс же никаких положительных качеств в нем не находила.
– Так кто из вас его уделал? – не унимался Джо. – И каково оно, убить человека, а?
Грейс закрыла лицо ладонями.
– Даже если и не сама, от тюрьмы тебе не отвертеться. Да ты ведь законы не хуже меня знаешь.
Господи, а ведь узнать правду так легко – нужно лишь знать, где искать.
– Ты еще пожалеешь, что обошлась со мной так!
Парой секунд позже во дворе затрещал мотор грузовичка. Выглянув в окно, Грейс увидела, как он сдал назад, развернулся на лужайке и исчез в темноте.
Ты еще пожалеешь… Последние слова Джо эхом звучали в ее ушах.
Нет, он ничего не сделает, сказала себе Грейс. Клэй ему не позволит.
Но Джо не единственная их проблема. Не меньше ее пугал запертый ящик Джеда. Точнее, то, что было в нем.
Зазвонил телефон.
– Ты в порядке? – спросил Клэй, как только она ответила.
Грейс не знала, что сказать. Первым порывом было собрать вещи, вернуться в Джексон, спрятаться под маской служителя закона и порядка и зарыться в работу, как она делала каждый день. Но что-то подсказывало – бежать слишком поздно.
– Я… я никогда ему не нравилась.
– Зачем он приходил?
– Наверно, чтобы напомнить об этом.
– Ты ведь не наделаешь глупостей, а, Грейс? – спросил Клэй.
В школе она определенно наделала немало глупостей, когда спуталась с Джо и его дружками. Но с тех пор прошло немало лет, и школа давно осталась позади. Она стала сильнее. Последние тринадцать лет закалили ее.
– Если Джо Винчелли провалится в ад, я плакать не стану.
– Умница.
На следующее утро Грейс первым делом позвонила матери. Затянув с первым контактом, она не хотела обидеть Айрин во второй раз. В конце концов, одной из целей возвращения в Стилуотер было восстановление добрых отношений с матерью, а не их разрушение.
– Не хочешь прийти на завтрак? – спросила Грейс, подтягивая повыше подушки.
Едва Айрин начала что-то говорить, как на заднем фоне послышался мужской голос.
– У тебя кто-то есть?
– Конечно нет, – поспешно ответила мать. – Сейчас ведь всего лишь восемь.
Грейс нахмурилась. Может быть, телевизор? Или?…
– Если тебя больше устраивает какой-то другой день…
– Не хочу откладывать. Ты ведь здесь ненадолго – того и гляди, назад засобираешься. Просто… просто дай мне немного времени, чтобы собраться. Час или чуть больше.
Собраться и избавиться от того, с кем она, возможно, провела ночь.
– Хорошо.
– Тогда пока. До встречи.
Как только мать повесила трубку, Грейс сразу же набрала номер Мэдлин.
– Думаю, мужчина, с которым мама встречается, может быть сейчас у нее, – сказала она, едва услышав голос сводной сестры.
– Она сказала, что у нее кто-то есть?
– Нет, но я определенно слышала чей-то голос.
– Странно, что она так себя ведет.
– Не понимаю, зачем делать из этого такой секрет. Или она боится расстроить нас? Но нам всем уже за тридцать – кроме Молли, которой двадцать девять, – так что все ее поймут.
– А если она опасается, что мы не одобрим ее выбора?
– Интересно, кто же это может быть? – Побрыкавшись, Грейс отбросила к ногам простыню.