– Ясно. Но у меня-то другие сведения, Юлия Андреевна. В три вы приехали на стройку – встретиться с Асланом Кумраевым.
– Не была я ни на какой стройке, – фыркнула я раздраженно.
В среду – точно! Я сидела на скамейке напротив «Фросткома». Раньше, конечно, заезжала. Кумраев строил новый магазин и сам курировал строительство – словно в этом была особая необходимость! Меня он пару раз тоже заставил приехать на стройку, хотел удивить масштабами. Я должна была упомянуть в статье о скором открытии грандиозного мебельного салона «Таунхауз». Измазалась в грязи, как поросенок, едва не погибла под бетонной плитой, летающей по воздуху, ободрала туфли о кирпичи! Как же благодарила я Кумраева за то, что ему не сидится в офисе или по крайней мере в салоне шикарного джипа. И я была права – чем закончились его визиты на стройку? Известно, чем!
– В половине третьего вы заехали в офис Аслана Кумраева и спросили у секретарши, где найти босса.
– Ну да. И что?
– Секретаршу удивил ваш вид. Вы выглядели так, словно не хотели быть узнанной – парик, черные очки.
Я действительно не хотела быть узнанной Никитой!
– Вот если бы вы надели этот парик, Анатолий Кириллович, то вашей секретарше стоило бы серьезно задуматься. А девушки довольно часто экспериментируют с внешностью.
– Да ради бога! Экспериментируйте! Но, выяснив, где сейчас Кумраев, вы отправились прямо на стройку. И там почему-то столкнули его в котлован.
– Какой бред! Никуда я его не сталкивала! И вообще с ним не встречалась в этот день!
– Но ведь вас видели, Юлия Андреевна! Когда вы стремительно бежали прочь от котлована.
– Глупости.
– Вот описание: стройная девушка, одетая в легкий плащ сиреневого цвета, с темными волосами, подстриженными в прическу под названием «каре», в больших черных очках а-ля Жаклин Кеннеди. Ну, я понял, что это за очки, представил себе… Вам ничего не напоминает такая картинка?
Конечно напоминает! Прямо из журнала «Vouge» – я оделась именно так, как следовало, и выглядела потрясающе. Но ни на какую стройку не ездила, а мирно сидела в засаде у офиса «Фросткома».
– Постойте! На стройку к Кумраеву мог приехать кто угодно! Подруга, знакомая, менеджер, журналистка из другого издания, повар, слесарь… Да если б ему захотелось – он и на стройке устроил бы кастинг! Вот, мол, смотрите, я занят настолько, что приходится работать прямо в полевых условиях.
– Кастинг?
– Отбор моделей для съемки рекламного клипа. Клип как раз планировали запустить в производство. Аслан любил обставлять свои действия с максимальной помпой, заставлял весь мир крутиться вокруг его персоны.
– Но секретарша сказала, что именно вы были одеты в сиреневый тренчкот, парик и черные очки а-ля Жаклин Кеннеди.
– Конечно! Раз мы с ней встречались, почему бы ей не запомнить, как я была одета?
– Но это и есть описание девушки, встречавшейся с Кумраевым за минуту до его смерти, а затем стремительно бежавшей с территории строительства!
– Ой, да бросьте, Анатолий Кириллович! Возможно, у той девицы и очки другие, и волосы натуральные, и плащ иного оттенка. Лиловый какой-нибудь, а не сиреневый! Ваш свидетель – кто он там – крановщик или прораб – так хорошо различает цвета?
– Крановщик или прораб? Хмм… Нет же! Вас видел дизайнер Кумраева, Глеб. Знаете такого? Кумраев вызвал его на стройку, обсудить какие-то вопросы. Глеб подъехал в три ноль пять, и девушка в сиреневом плаще промчалась буквально в пяти метрах от него.
– Ну, вот! – обрадовалась я. – Видите!
– Что?
– Ну, это… Мы с Глебом хорошо знакомы. Он бы так прямо и сказал – мимо меня дикой антилопой проскакала Юля Бронникова, и она всегда бегает как ненормальная, сметая все на своем пути!
– Он не уверен. Ведь вы умело замаскировались, Юля! Вряд ли Глеб видел вас раньше в этом образе. Но плащ запал ему в душу. Такая стильная вещица, сказал он. Тренчкот от… как же… от Блюберри, вот. Из какой-то там коллекции… Блюберри, надо полагать, это известная марка?
– Да, – убито прошептала я.
– На плечах – погоны, на рукавах – паты. А что такое паты? Дизайнер даже сказал, что подкладка у этого плаща клетчатая. Знаменитая клетка Блюберри, заметил он. Уж не знаю, какое-то особое сочетание полосок. Эти тренчи продавались в одном-единственном месте – в бутике Блюберри, расположенном в магазине «Шифоньер»… Вот сколько интересной информации я получил от Глеба. А вы где купили свой?
– Там и купила, – мрачно выдавила я. – В «Шифоньере».
– И подкладка у него в фирменную клеточку?
– Мммм… Да. Но не обвините же вы меня в убийстве Кумраева только потому, что в среду я надела на себя этот проклятый тренчкот?!
– Еще парик и очки! Для чего вы попытались изменить внешность?
– Просто захотелось!
– Ну, ладно, разберемся. Скажите, вы сохранили билет?
– Какой билет?
– Из кинотеатра. – Нелюбин посмотрел на меня с жалостью. – Из кинотеатра билетик. На сеанс в два сорок пять.
– А это… Да нет же! Я ведь не знала, что Кумраеву приспичит нырнуть в котлован, а какая-то дамочка скопирует мой образ.
– Эта дамочка должна была очень точно все рассчитать, раз решила вас подставить.
– Меня – подставить?!
– Ну, если не вы уронили Кумраева в яму, а некая мифическая дама, то она явно попыталась свалить вину именно на вас. Ведь одета она была совершенно идентично… Ладно, Юлия Андреевна, я еще вам позвоню…
О, проклятие total look!
Две женщины вознамерились последовать рекомендации модного журнала! Но одна из них караулила возлюбленного напротив офиса, а другая в это время расправлялась на стройке с Асланом Кумраевым.
Я была первой из этих двух дам.
Но кто же тогда вторая?!!
Глава 7
Кругом виновата! Ой-ё!
Теперь я знаю, как чувствует себя:
1) конкистадор, радостно скальпируемый индейцем;
2) бабочка с оторванными крылышками;
3) яичница.
Имела нелицеприятный разговор с мамой. Можно подумать, здание «Технобанка» превратилось в руины, а его сотрудники пали жертвой сибирской язвы из-за того, что коварная Юлия Бронникова не явилась на собеседование!
Едва разжимая губы, тихим, но звенящим от злости голосом мамуля выплевывала мне в лицо одно за другим обидные слова. Комната наполнилась едкой пеленой отвращения, оно конденсировалось на стенах и сползало вниз ядовито-зелеными каплями. Становилось трудно дышать. Воздух, пропитанный презрением, колыхался, словно студень… На десятой минуте моральной экзекуции я четко осознала факт: жизнь не удалась. Всё зря.
Но Марго права. Я ужасно ее подвела! И теперь пытаюсь сдаться на милость победителя, жалобно попискиваю, опускаю взгляд. Но Марго не берет пленных – она растирает их в порошок.
– В каком свете ты меня выставила! – продолжает бушевать маман. – Я попросила знакомых об одолжении, они согласились взять тебя на работу, а ты!
– Мам, понимаешь…
– Я разрекламировала тебя, представила как блестящего журналиста, ответственного работника!
– О, спасибо, это…
– А ты даже не соизволила явиться на интервью! Ты думаешь, мне легко было просить об услуге? Я пропихнула доченьку в банк, о таком месте и зарплате другие мечтают годами! Директор по персоналу показал мне тонны резюме! И всем отказали. Потому что я попросила взять мою дочь!
– Да зачем меня куда-то пропихивать?! – возмутилась я в конце концов. – Сама о себе позабочусь!
Лицо маман исказилось. Смесь гнева и отвращения сверкала в ее чудесных зеленых глазах. Я запаниковала – вдруг почудилось, что сейчас Марго схватит со стола мою голубую тунисскую вазу и расколошматит ее о череп строптивой дочурки.
А мой череп мне дорог. Я им на жизнь зарабатываю!
– Мамочка, ну прости! Мне в последний момент позвонили, и я… В три я была совершенно в другом месте!
– Юля, ты же не глупая! Встреча в «Технобанке» в сто раз важнее любых других обязательств. Неужели трудно сообразить?
– Я даже оделась, как ты сказала. Ну, не в джинсы! Юбка, каблуки… Еще немного, и я добралась бы до банка. Но мне позвонили…
– Кто? Президент Америки с просьбой взять у него двухчасовое интервью? Или московский олигарх с предложением заказать рекламную статью в «Удачных покупках»? Или адвокат внезапно скончавшегося немецкого миллиардера с уверениями, что ты вписана в завещание?..
Ах, если бы!
– Кто настолько для тебя важен, раз ты решила наплевать на мою просьбу, заботу, чувства?
– Мама, я невероятно ценю твою за…
– Кто же это был? Куда ты поехала вместо «Технобанка»?
– Ну, я… Понимаешь, это…
– Впрочем, не важно! Важно другое – ты пренебрегла мной, ты поставила меня в ужасное положение. Ты даже не удосужилась позвонить! Хотя бы позвонить!
– Мама, я звонила тебе на оба телефона! Ты была вне зоны!
– Ах, ну конечно! Обычно так и говорят! Если б ты захотела – дозвонилась бы! Но ты наверняка струсила, побоялась моей реакции и поэтому предпочла спустить все на тормозах. Мол, я звонила, но телефон не отвечал.
О, как она проницательна!
Трудно разговаривать с человеком, который читает тебя как открытую книгу.
– Не знаю, как нам дальше общаться и иметь друг с другом дело, – подвела черту мама.
– Ну, подожди!
– Ты меня чрезвычайно расстроила, Юля. И снова разочаровала!
Боюсь, расстройство и разочарование в данном случае являются эвфемизмами для описания чувств бешенства и ярости, испытываемых Марго.
– До свидания! Я ухожу!
– Мамочка, ну постой…
Марго ушла, хлопнув дверью.
Я, моя самооценка и настроение провалились на дно глубокого колодца. Внешний мир маячил далеко вверху в виде маленького голубого кружочка, а здесь царили мрак, холод и сырость. Скользкие ледяные стены не оставляли ни единого шанса выбраться наружу, да я и не пыталась. Напротив, решила копнуть поглубже, зарываясь в пахучий, гладкий ил отчаяния. Я дойду до самого дна, я буду с целеустремленностью отшельника-фанатика копаться в собственных ранах – у меня их столько!
Конечно же, нельзя было говорить маме о вчерашнем разговоре со следователем Нелюбиным. Представляю ее реакцию! «Ну вот, твоих мозгов хватило ровно на то, чтобы опять вляпаться в историю!» – сказала бы она.
Надеюсь, Нелюбин вскоре разберется с сиреневыми тренчкотами и откажется от чудесной идеи повесить на меня смерть Кумраева. Иначе я окончательно запутаюсь во лжи.
Маме я не могу сказать про следователя, потому что ее разочарование мной и так беспредельно. Никите я не могу сказать про следователя, потому что придется признаться ему в моих попытках шпионажа – а это, безусловно, будет означать крах наших отношений. Ирине я не могу сказать о следователе, потому что она мне больше не подруга. Но как же мне хотелось бы обсудить с ней этот вопрос и пожаловаться на судьбу! Как мне ее не хватает!
А Ирина даже не звонит. Ясно, она ведь не нуждается в общении с подругой: моя жизнь до предела заполнена неприятностями и недоразумениями, а ее – удовольствиями и шиком.
Я – неудачница.
Самая настоящая неудачница!
Как одинок человек! Пусть тебя окружают добрые и заботливые люди, пусть ты являешься гением общения – ты все равно одинок. В радостной возбужденной толпе, на шумной вечеринке – очень одинок; наедине с собственными проблемами – тем более; в четыре часа утра, когда уходит ночь и сереет небо, – особенно и невероятно!
И вот опять среда. На стройке меня уже не ждет Кумраев в надежде, что я столкну его в котлован. Но с сосредоточенным упорством китайской гимнастки я вновь напяливаю сиреневый тренчкот, очки, парик и отправляюсь в путь.
Пусть мне будет больно, но я получу неопровержимые доказательства верности или неверности Никиты. Метод домашнего мониторинга не дал результата – даже самый придирчивый судья не усомнился бы в искренности чувств, испытываемых Никитой Арабовым к Юле Бронниковой.
Но чем нежнее со мной обращается милый, тем глубже я проваливаюсь в пропасть непонимания: до каких же границ дойдет его лицемерие? Или это вовсе не лицемерие, а беспринципная мужская всеядность? Серая мышка Юля, роскошная дива Елена – ему все подходит, все нравится, лишь бы сохранялся status quo!..
Нет, сегодня я точно узнаю, как связаны между собой понятия «тренажерный зал» и «поход налево» – являются ли для Никиты они синонимами…
Я вышла из прохладного сумрачного подъезда, и в лицо ударила лавина солнечного света. Сентябрьское солнце неистовствует, небо – ослепительно, а я – невероятно элегантна в своем наряде. Как он непривычен для меня и какие проблемы навлек на мою бедную голову! Я испытываю щемящую досаду – ведь именно сейчас я могу составить конкуренцию блондинке Елене, но Никита этого не видит.
Зато заметил кое-кто другой!
Из машины, въехавшей во двор практически одновременно с моим триумфальным появлением из подъезда, выбрался человек, встреча с которым стояла бы на первом месте в списке самых нежелательных событий этого дня. Следователь Нелюбин!
Вот принесла нелегкая!
– Здравствуйте, Юля! – улыбнулся он. Подошел ко мне вплотную и остановился рядом, бесцеремонно рассматривая – руки в карманах плаща, в уголке рта зажата зубочистка. – Это я удачно подъехал! И здорово, что вы решили надеть все это.
– Дрысь, – угрюмо поздоровалась я.
Анатолий Кириллович нагло отвернул полу моего тренчкота.
– Ну, вот – знаменитая клетка Блюберри. Теперь я знаю, как она выглядит.
– Очень за вас рада, – хмуро выдавила я. – Позвольте пройти. Тороплюсь.
Мне было необходимо срочно занять наблюдательный пост у фирмы «Фростком» – ведь любимый мог вот-вот отправиться в спортклуб. Но Анатолий Кириллович сделал удивленное лицо – словно договаривался о встрече со мной за две недели, а я, коварная, вдруг решила сбежать от него.
– Да что вы, Юлия Андреевна! Куда вы собрались?
– У меня дела.
– А я рассчитывал на вас. Давайте сейчас проедем в одно местечко неподалеку, в отделение милиции, там нас ждет Глеб Чашвили, дизайнер. Продемонстрируем ему вашу экипировку. Парик, очки… А знаете, без парика, в естественном, так сказать, виде вы гораздо милее.
– Не надо меня никому демонстрировать! – возмутилась я. – Какие глупости! Я бежать должна, мне некогда!
– Юлия Андреевна, – с металлом в голосе произнес Нелюбин, – не уверен, что отказ от сотрудничества – это наилучшая тактика поведения в вашей ситуации.
– А какая у меня ситуация? – испугалась я.
– Не очень благоприятная.
– Почему?!
На лице следователя отразилось искреннее недоумение. Очевидно, если он и предполагал, что мои мозги не запрограммированы природой для нобелевских открытий, то все же не ожидал столкнуться с такой откровенной тупостью.
– Как – почему?! Юля! Боюсь, наша следующая встреча состоится уже в следственном изоляторе.
О боже!
Неужели все так запущено?!
Разве за прошедшее время Нелюбин не пришел самостоятельно к выводу о моей непричастности к гибели Кумраева? Я понадеялась на его проницательность и здравый смысл – ведь достаточно пять минут пообщаться со мной, чтобы понять: убийцу бизнесмена надо искать в другом месте. Не здесь! Я и убийство так же несовместимы, как коктейль «Маргарита» и апокалипсис! Это несочетаемые понятия!
А Нелюбин общался со мной гораздо дольше пяти минут, я даже пропустила собеседование в чертовом «Технобанке»! И что же? Все еще подозревает меня? Неужели он настолько глуп?
– Короче, хватит препираться. Или сейчас вы едете со мной, или…
– Да никуда я с вами не поеду! – огрызнулась я, сжимаясь от страха перед этим многозначительным «или…». Оно таило в себе обещание жутких мучений, отсвечивало пламенем костра, разведенного инквизитором для жарки еретиков…
Но с какой стати я должна слушаться этого наглого типа? Он манипулирует невинной девушкой, пользуясь ее недостаточной информированностью! (Это я о себе, не надо судорожно оглядываться в поисках «невинной девушки».)