Как известно, Иран и Ирак воевали друг с другом с 1981 по 1989 год. Оружие, понятно, было необходимо обеим сторонам. Оба государства подсуетились и быстро наладили «теневые» контакты с США: уже с января 1981 года вооружение со складов НАТО плавно перекочевывало из Брюсселя через Роттердам, Вену, Израиль и оседало на складах воюющих сторон.
С 1984 года Херманн являлся одним из звеньев цепи поставок оружия в Иран и при этом контролировал поставки боеприпасов в Ирак. Продажами вооружения для Бейрута он занимался под непосредственным руководством шефа ЦРУ Кассея. Контроль же над поставками в Иран находился в ведении сотрудника Совета национальной безопасности США подполковника Оливера Норта. Вскоре после «вступления в должность» тот удвоил цену, и его покупателям пришлось смириться с новыми условиями договора. Именно прибыль от поставок Норта предназначалась для финансирования «контрас» Самосы.
Когда потребность в услугах Херманна отпала, ЦРУ отделалось он него простым и изящным образом. Агенту было приказано отправиться в Лондон и внедриться в группу Action Directe, которая занималась подделкой 100-долларовых купюр, а затем «курьера» взяла английская полиция. Ни ЦРУ, ни ФБР пальцем о палец не ударили, чтобы вытащить своего человека из-за решетки. Херманн попытался самостоятельно облегчить свою участь и вызвался свидетельствовать против Оливера Норта, чей «бизнес» в Южной Америке как раз всплыл на поверхность. Но Белый дом постарался, чтобы их «курьер» не давал показаний в суде. Ведь если бы американцы узнали о прямой связи между «чудесным» освобождением заложников и поставками оружия Ирану, и Рейган, и Буш попрощались бы не только со своими «тепленькими местечками», но и были бы вынуждены вообще забыть о политической карьере. По этой причине ирано-южноамериканскую аферу представили в суде только как частный бизнес нечистоплотных (но зато очень патриотичных!) представителей спецслужб.
Скандал получился весьма шумный. Джон Пойндекстер был отстранен от должности, а Оливера Нортона уволили из аппарата Совета национальной безопасности. Но при этом никто из двух высокопоставленных махинаторов или членов их администрации не пострадал. Конечно, комиссия во главе с бывшим сенатором Джоном Тауэром копалась в этой грязной истории, как и специальный независимый прокурор Лоуренс Э. Уолш, но особо продвинуться в расследовании ни та ни другая сторона не смогла. Хотя подполковник Норт и заявил, что все его действия были санкционированы высокопоставленными официальными лицами, ситуацию выровнял Пойндекстер. Он присягнул, будто лично и по собственной инициативе дал распоряжение о переводе денежных средств никарагуанским «контрас». А президент подтвердил, что он не был информирован о переводе «левых» денег, полученных от торговли с Ираном, армии Самосы. Таким образом, Норт и Пойндекстер взяли главный удар на себя, будучи обвинены в сговоре с целью обмана властей США. Стараниями спецслужб доказать связь Рейгана и Буша с ирано-никарагуанскими операциями не удалось. Президента всего-то, можно сказать, пожурили за «утрату контроля» над не в меру самостоятельными и предприимчивыми подчиненными: мол, знать они ничего вместе с премьером не знали, своим соратникам доверяли, но, кажется, с доверием переборщили… При этом свидетельства Норта, который утверждал обратное, в расчет не брались. Доказать же подследственный ничего не мог, поскольку успел уничтожить все документы еще до того, как попал под арест.
Тем не менее, Норту было грех жаловаться на жизнь. Ведь в 1992 году Буш, успевший занять президентское кресло, «великодушно» простил шестерых участников торговых операций с Ираном и «контрас». Норт тоже оказался в числе «счастливчиков».
А теперь поговорим об одном из основных действующих лиц скандала с поставками оружия – адмирале Джоне Пойндекстере. Этот человек во времена «ирангейта» являлся помощником президента Рональда Рейгана по национальной безопасности. В 1990 году, когда еще бушевали страсти, адмирала признали виновным в заговоре с целью сокрытия от Конгресса правды о противозаконных операциях. Но администрация Белого дома «убедила» американскую Фемиду сменить гнев на милость, и все обвинения с помощника президента были сняты – на основаниях процедурного характера.
А вот бывший американский советник по национальной безопасности Роберт Макфарлейн после того, как о его причастности к «ирангейту» заговорили СМИ, 10 февраля 1987 года совершил попытку самоубийства. Его удалось спасти, однако ему пришлось пройти длительный курс лечения.
26 февраля того же года были оглашены результаты работы комиссии Тауэра, специально созданной для расследования действий администрации Белого дома во время совершения ирано-никарагуанской аферы. Больше всего в специальном докладе комиссии досталось главе аппарата президента Дональду Ригану, которому на следующий же день пришлось уйти со своего поста, уступив место бывшему сенатору Говарду Бейкеру. Скандал тем временем не утихал, и в начале марта 1987 года Рональд Рейган все же вынужден был официально выступить с заявлением, что он принимает на себя всю ответственность за «ирангейт».
Современные политологи считают, что реакция главы Белого дома на эту крупнейшую допущенную им ошибку – «ирангейт» – может служить важным уроком для политиков.
По сути, первые шесть лет президентства Рейгана прошли под знаком тихой неразберихи. За четыре года у него сменились четверо советников по национальной безопасности и ни один из них не сумел добиться согласованности в политике (или не получил на то «добро» самого президента). При этом государственный секретарь и министр обороны проводили противоречащие друг другу политические линии, старательно ставя «конкурентам» палки в колеса. Сотрудничать оба министерства не хотели ни под каким предлогом. Вероятно, и самая крупная катастрофа администрации Рейгана, «ирангейт», произошла из-за разногласий в Вашингтоне. Провалы операций за границей в те годы были не новостью для американских спецслужб, но их подробности в СМИ особо не муссировались. Если бы не «мышиная возня» чиновников, то и на этот раз все прошло бы гладко. А так… Столь крупная афера привела к особо мощному общественному резонансу как в самих Соединенных Штатах, так и во всем мире. С ноября по декабрь 1986 года, с «просачиванием» информации о поставках оружия Ирану и финансировании «контрас», рейтинг Рональда Рейгана упал так, как никогда не падал ни у одного из американских президентов – с 67 до 46 %. Но прошло совсем немного времени, и показатели доверия американцев главе государства вернулись на прежний уровень! Что же произошло?
Прежде всего, президент Соединенных Штатов сумел сохранить хорошую мину при плохой игре: в критический момент он не стал отсиживаться в тиши своего кабинета, а развил активную деятельность, направленную на реабилитацию себя самого и своей администрации. Он дал два больших интервью, принял на себя всю ответственность за скандал, спешно создал комиссию по расследованию «ирангейта». Составлялась она, кстати, из людей, имевших безупречную репутацию. Тех, чья честность и непредвзятость ни у кого в стране не вызывали сомнений. Рейган заставил свою администрацию сотрудничать с комиссией, молча проглотил публикации результатов расследования – кстати, резко критических. Когда же вслед за этим была высказана рекомендация восстановить роль Совета национальной безопасности как эффективного координатора внешней политики, глава Белого дома охотно последовал данным указаниям. Теперь обязанность регулирования разногласий между госдепартаментом и Минобороны лежала на советнике по национальной безопасности. Таким образом Рейган не только восстановил штат сотрудников указанного ведомства и прояснил его роль в жизни государства, но и сумел возобновить сотрудничество между ранее противоборствовавшими министерствами. Механизм внешней политики снова заработал как часы и больше не давал катастрофических сбоев. Неудивительно, что последние годы президентства Рейгана прошли под знаком политического триумфа, и Белый дом он покинул, будучи невероятно популярным среди сограждан. Пожалуй, никому из политиков не удавалось ответить на возникший кризис так, чтобы это привело к усилению его лично и страны в целом.
Тем временем, комиссия, созданная Конгрессом для расследования «художеств» шпионского ведомства Америки, так ни до чего существенного и не докопалась. Во всяком случае один из инициаторов аферы, первый заместитель директора ЦРУ по разведке Роберт Гейтс, вышел сухим из воды. И все же, видимо, чтобы лишний раз не дразнить общественность, Рейган так и не сделал его главой разведуправления (этот пост Гейтс занял только в 1991 году, уже при Буше-старшем).
«Ирангейт», естественно, потушили. Ценой карьеры, здоровья, репутации людей, ставших козлами отпущения. То есть обыкновенных исполнителей, которых высокопоставленные лица во имя собственного спокойствия и безопасности принесли в качестве жертвы на алтарь правосудия. Некоторые «стрелочники» отделались лишь подмоченной репутацией и до конца жизни утратили интерес к общественным делам, другим повезло меньше, и их упекли за решетку. Ведь особенность такого типа тайных операций спецслужб как раз и заключается в том, что их участников легко подвести под уголовные статьи. Вот и квалифицировали секретные поставки оружия Тегерану в обмен на освобождение заложников в Ливане как «торговлю людьми» и «контрабанду оружия». А поддержку никарагуанских «контрас» – как «финансирование международного терроризма». Особо несговорчивых «стрелочников» «ирангейта» утихомиривали при помощи статьи за «контрабанду наркотиков»: учитывая объемы поставок кокаина из Колумбии в США через Центральную Америку сделать это оказалось несложно. Еще часть исполнителей почему-то постигли разного рода несчастные случаи. В том, что за большинством из них виднелись «уши» ЦРУ, никто даже не сомневался.
А тем временем «ирангейт» уже стал частью истории. Ему на смену шли новые скандалы из области «особенностей национальной политики»…
Судьба перебежчика
Аркадий Шевченко с детьми и внуком
8 апреля 1978 года стало началом самого громкого за всю историю СССР скандала. Аркадий Шевченко – заместитель Генерального секретаря ООН, чрезвычайный и полномочный посол СССР в ООН, доверенное лицо министра иностранных дел СССР Андрея Громыко – попросил политического убежища в США. В книге «Разрыв с Москвой», изданной в 1985 году в эмиграции, Шевченко оправдывал свой побег из СССР протестом против тоталитарной системы и называл себя ее жертвой. Но, как известно, у всякого человека есть два мотива поведения: один – истинный, и второй, который красиво звучит…
Это событие произвело впечатление разорвавшийся бомбы: 8 апреля 1978 года Аркадий Николаевич Шевченко, чрезвычайный и полномочный посол СССР в ООН, заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам, дипломат высочайшего уровня, который достиг, казалось, всех мыслимых и немыслимых высот, попросил политического убежища. Это казалось необъяснимым: для чего 48-летнему кандидату на должность заместителя министра по вопросам разоружения (ее «пробил» у Брежнева благоволивший к Шевченко министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко) ломать всю свою жизнь? Во имя чего он пожертвовал высокой международной должностью, огромным окладом, наконец, перспективой почетной и обеспеченной старости?
По МИДу сначала шепотом, а после открыто поползло страшное слово: «измена». Побег Шевченко затронул судьбы многих людей. Шевченко имел репутацию доверенного советника министра – в том числе и по связям с КГБ. Он имел доступ к особо важным документам этого ведомства. Но главной причиной опасений А. А. Громыко было другое… Шевченко, в силу своего служебного положения и личных связей, владел важной политической информацией, к которой имел доступ как в представительстве СССР в ООН, так и в Москве. Последствия случившегося представлялись более серьезными, чем от предательства полковника ГРУ Пеньковского, работавшего на ЦРУ и английскую разведку.
Разбирательство в КГБ велось на самом высоком уровне. Чекисты прекрасно понимали, что Шевченко – не наивный турист, пожелавший остаться в «капиталистическом раю». Это означало, что ситуация намного серьезнее и Шевченко завербован ЦРУ. Во время расследования побега Шевченко выяснилось, что его поведение не раз вызывало подозрение у разведчиков. Например, резидент КГБ в Нью-Йорке Юрий Иванович Дроздов позднее упоминал в своих мемуарах, что еще в 1975–1976 годах они «чувствовали, что в составе советской колонии в Нью-Йорке есть предатель…. Круг осведомленных сузился до нескольких человек. Среди них был и Шевченко». Еще один разведчик, Леонов, который находился в США одновременно с Ю. Дроздовым, однажды был просто поражен, когда Шевченко на одном из дипломатических приемов встретил его словами: «Привет, товарищ генерал!»… Сегодня такая вольность не кажется чем-то выдающимся, но в то время она резко выбивалась из общего фона и не могла не настораживать.
За Шевченко было установлено негласное наблюдение, и все поступавшие данные о нем направлялись в Центр. Но в управлении внешней контрразведки, которое в то время возглавлял О. Д. Калугин, они часто ложились под сукно, ведь Шевченко был протеже самого Громыко, а раз министр считал его «вне подозрений», это мнение стоило учитывать. После измены Шевченко все доклады были переданы председателю КГБ Андропову. Но он решил не выносить сор из избы и сказал Дроздову: «В деле с Шевченко ты был прав, я прочитал все материалы. Это наша вина. Наказывать тебя за него никто не будет, но и Громыко… тоже снимать не будем».
Но это не означало, что КГБ решило не искать виновных. По неписаным законам того времени за предательство Шевченко должна была ответить его семья.
В день, когда Аркадий Шевченко попросил политического убежища, его сын Геннадий, атташе отдела международных организаций МИД СССР, находился за границей как эксперт советской делегации в Комитете по разоружению. 9 апреля его внезапно оформили дипкурьером, приказали срочно доставить в Москву секретный пакет и отправили на родину в сопровождении третьего секретаря представительства В. Б. Резуна. Как только Геннадий сошел с трапа, ему сообщили, что его отец остался в США. Это означало конец дипломатической карьеры Шевченко-младшего. Жену Аркадия, Леонгину (Лину) Шевченко, вернули в Москву в тот же день. Она не стала ждать неминуемого разбирательства и 8 мая 1978 года покончила с собой. Ее тело обнаружил сын.
Прошло всего несколько дней после похорон Лины Шевченко, когда в ее квартиру на Фрунзенской пришли следователи КГБ. Они с изумлением рассматривали драгоценности с бриллиантами, рубинами, изумрудами и сапфирами, иконы рублевской школы с золотыми и серебряными окладами и старинный алтарь. На их фоне роскошные шубы, горжетки из чернобурки и песца и отрезы тканей казались мелочью…
Тем временем разведчики получили первое подтверждение измены Шевченко и его сотрудничества с ЦРУ. 21 мая 1978 года в Нью-Йорке были арестованы двое советских граждан – сотрудники секретариата ООН Рудольф Черняев и Вальдик Энгер – во время изъятия из тайника документов, касающихся сверхсекретных проектов ВМС США в области подводного вооружения. Разведчик Вальдик Энгер работал под прикрытием у Шевченко, которому было известно, к какому ведомству Энгер принадлежит. Правда, по американской версии, обнародованной не так давно, Шевченко не имел отношения к «разоблачению советских шпионов». Эта операция была заслугой капитан-лейтенанта ВМС США Артура Линдберга, который с лета 1977 года был агентом-двойником и проходил в ФБР под псевдонимом Шелуха. Суд приговорил каждого из разведчиков к 50 годам тюрьмы. В КГБ не сомневались, что за провалом разведчиков стоит Шевченко, и искали ответ на вопрос: кто же завербовал советского дипломата?