Я пересек пустынную улицу в обратном направлении, с банкой пива в руке, и только тут заметил, что возле двери нашей гостиницы стоит «газик». Я уже было собирался войти в вестибюль, как из «газика» выскочили несколько людей в серых костюмах и быстро подбежали ко мне, перегораживая вход в гостиницу.
– Вы Бенджамин Таль? – спросил один из них по-русски.
– Он самый, – согласился я.
– Прибыли из Израиля?
– Так точно.
– Тогда просим вас проехать с нами, – и они стали, чуть ли не силой подталкивать меня к машине.
– Э, что это такое! – заорал я. – Позовите нашего консула!
Но меня уже втянули в машину, которая, взвизгнув шинами, рванула с места.
– Консул вам не понадобится, – сказал по-русски все тот же китаец.
– Куда вы, черт побери, меня везете?! – возмутился я.
Китаец помолчал немного, видно, находя подходящие слова, а затем сказал:
– Мы едем в квартал Вытягивателей Жил.
«Вытягивателей жил?!»
Я напрягся. Сон с меня как рукой сняло, и я принялся лихорадочно соображать, что же мне делать. Конвоиры не выглядели особенно крепкими, и будь на моем месте Джекки Чен, он без труда раскидал бы их. А как быть с шофером? Или прыгнуть из машины на полном ходу?
Ночью улицы Пекина оказались почти полностью очищены от велосипедов (те, кому рано утром надо на работу, не гуляют по ночным клубам), и «газик» несся по улицам китайской столицы со страшной скоростью.
– Куда мы едем? – еще раз спросил я, на этот раз более агрессивным тоном.
– Я же вам сказал, – ответил говоривший по-русски китаец неожиданно вежливо.
– Покажите ваши удостоверения! – ничего лучшего мне в голову не пришло.
– А вы понимаете по-китайски? – резонно ответил мой спутник.
Идиотская ситуация. Если это сотрудники китайских спецслужб, то вступать с ними в рукопашную никак не годится – можно потом оказаться в китайской тюрьме, которая значительно менее комфортабельна, чем израильская. Просто буду молчать, как рыба, и все время требовать израильского консула.
Круто развернувшись, машина въехала в маленький дворик – точнее, промежуток между двумя стенами. Меня попросили выйти из машины, и я выскочил с таким видом, как будто только что сошел с картины «Арест пропагандиста».
– Пройдите внутрь, – китаец сделал приглашающий жест рукой, и я, пройдя через несколько двориков, оказался в большом запущенном зале, вдоль стен которого стояли покрытые лаком резные деревянные шкафы, а в центре находилось огражденное деревянными перилами возвышение. На возвышении стоял изящный столик, а на столике лежала островерхняя шляпа с вуалью, чем-то похожая на марлевые маски пчеловодов.
Что это? На китайское КГБ явно не похоже. Уж не попал ли я в руки какой-то секты? Что эти китаезы болтали там про «вытягивателей жил»?
В зале еще находилось несколько пожилых людей – кто в обычных, хотя и поношенных костюмах, а кто в каких-то мантиях.
– Что вам, черт побери, от меня надо? – закричал я, хотя никто и не думал на меня бросаться. – Вы кто – Вытягиватели Жил?
Один из китайцев, сидевших возле стены, сморщился и резко заговорил по-китайски, после чего встал, подошел ко мне и сказал уже на русском языке:
– Не волнуйтесь, мы больше не называемся Вытягивателями Жил. Сейчас наш квартал называется Переулком Священного Писания. А вы находитесь в синагоге…
– В синагоге? Может быть еще скажете, что вы еврей? – спросил я у старого китайца.
– Совершенно верно, один из немногих кайфыньских евреев, еще оставшихся в Пекине. Вы знаете, зачем вас сюда пригласили?
– Пригласили? Меня похитили ночью от моей гостиницы! Я думал, что меня везут сюда, чтобы вытянуть все жилы и сделать китайские народные инструменты.
– Наш район назывался кварталом Вытягивателей Жил потому, что мы удаляем ахиллово сухожилие из туш скота, который идет в пищу – вы ведь должны знать, что употребление в пищу этой жилы запрещено Торой…
Пораженный, я кивнул. А китаец-еврей продолжал:
– По субботам мы еще собираемся в синагоге, но нас осталось очень мало. Сегодня вечером ко мне пришли несколько даосов и попросили перевести один документ с иврита. Конечно, я читаю Тору во время субботней службы, но почти ничего не понимаю из прочитанного. Тогда я посоветовал найти туриста из Израиля…
– Но почему меня?
– А на каком языке мы бы еще могли общаться?
– Логично… Но я не профессиональный переводчик! И перевести, как вы сами догадываетесь, могу только с иврита на русский.
– Ну, а на китайский мы уже сами переведем, – ко мне, широко улыбаясь, подошел один из тех китайцев, которые меня привезли. Вся эта история казалась крайне подозрительной, хотя с другой стороны, в логике даосам отказать было нельзя – получив какой-то документ (как я понимаю, мистического содержания), они обратились к местным евреям, а когда убедились, что помощи от них ждать не приходится – стали искать израильского туриста.
– Вы только нам переведите, как сумеете… И объясните по возможности каждое слово, – китаец достал откуда-то большой красный конверт, и вынул оттуда пожелтевший листок пергамента.
– Не знаю, смогу ли я это прочесть… – вид листка меня смутил.
– Разве вы не владеете ивритом?
– Иврит я знаю достаточно, но ведь у нас есть несколько шрифтов, совершенно друг на друга не похожих. Я умею читать печатный и письменный шрифт, но религиозная литература пользуется обычно так называемым шрифтом Раши… На нем я, боюсь, ни строчки не прочту.
– Ну, хоть попробуйте.
Мне ничего не оставалось, как взять лист пергамента в руки. Опасался я напрасно – он был написан красивыми печатными буквами. Как мне показалось, этот лист аккуратно вырезали из книги. То ли целого ее экземпляра у даосов не было, то ли его не хотели мне показать.
– Сейчас, сейчас, – после целого дня приключений буквы прыгали у меня перед глазами, и я никак не мог сосредоточиться. Тогда я начал читать вслух – и тут же обнаружил, что добрая половина слов мне незнакомы.
– Тут много слов на арамейском языке, – наконец сообщил я столпившимся вокруг меня даосам и евреям (кто из них кто – черт уже разберет). – Вам бы лучше слетать в Израиль и зайти в какую-нибудь иешиву… Шучу, шучу!
Китайцы вежливо засмеялись.
– В этом отрывке речь идет о каком-то демоне, который заставляет людей смотреть в зеркало. Его зовут Маръа… или Маръэ? Так на иврите называется зеркало.
– А там не написано, зачем он это делает? – спросил меня старый даос в потерявшей цвет мантии (естественно, с помощью переводчика).
Я еще раз пробежал глазами рассыпающийся на буквы текст:
– Может быть, автор книги, из которой вы выдрали лист, это понимал. Но я уж, извините, разобраться не могу. Мы в Израиле вот уже две тысячи лет не говорим на арамейском языке.
Откуда они все-таки взяли этот лист?
Даосы переглянулись, почирикали между собой, и наконец, тот, кого я принимал за агента ККГБ (китайского КГБ) сказал:
– Полного текста у нас нет. Это часть древней рукописи, которая называется «Книга Отражений». Ее написал один китайский еврей более трехсот лет назад.
– Почему же не на китайском? – подначил я.
Китайцы – народ вежливый, но я почувствовал, что мои шутки им надоели. Поэтому еще раз вперил глаза в странный текст – Нет, – разочарованно сказал я, в конце концов. – Добавить почти что ничего не могу. Вот только мне кажется, что таких демонов, как этот Маръэ, должно быть много.
– А вы не знаете, какие еврейские обычаи связаны с зеркалами? – поинтересовался старый даос.
Мне пришлось пожать плечами:
– Евреи два тысячелетия раскиданы по всему земному шару, и у каждой общины накопились свои обычаи. Там, где жил я – в Европе – в доме умершего человека занавешивают все зеркала. Мне объяснили – это для того, чтобы в них не смотрелась душа умершего…
Перевод моей речи китайцев удовлетворил.
– А сейчас вы не могли бы вернуть меня в гостиницу? – между прочим, я уже валился с ног. – Если хотите – скопируйте мне этот лист на ксероксе, а когда я вернусь в Израиль, то найду кого-нибудь, кто разбирается в мистике, и сделаю вам подробный перевод.
– Спасибо, не надо, – вежливо ответил «агент ККГБ». – Нам этот перевод нужен был срочно, и мы уже услышали от вас все, что хотели.
Китайский еврей вызвался проводить меня к машине, а все остальные уважительно двинулись за нами.
– Скажите, а что у вас за шляпа лежит с сеткой? Здесь много пчел?
– Нет, – усмехнулся узкоглазый еврей. – Когда у нас читают Тору, то чтец закрывает лицо прозрачной тканью, для того, чтобы своим дыханием не осквернять святой текст.
Мы тепло попрощались (в синагоге хотели, чтобы я остался на субботу, но я объяснил, что завтра утром уезжаю в провинцию), и машина на той же бешеной скорости понесла меня в гостиницу.
По дороге я вспоминал знакомые мне обычаи… В синагоге я бываю нечасто – но кое-что вспомнил. К сожалению, уже после того, как оказался в номере и опустил голову на тоненькую подушку.
В синагогах никогда не бывает зеркал!
Однажды я пришел в синагогу на обрезание новорожденного сына моего друга. У меня распустился узел галстука, и я тщетно искал зеркало, чтобы его поправить. Тесть моего приятеля – религиозный йеменский еврей – объяснил, что в синагоге зеркал не бывает, а если кому нужно поправить на голове тфилин, то для этого зеркало крепится снаружи…
И в самом деле, снаружи на косяке двери я обнаружил малюсенькое зеркальце, пригодное разве для того, чтобы разглядеть на голове коробочку филактерий. Галстук я попросту сдернул с шеи и сунул в карман.
Утром в дверь страшно заколотили, а потом в комнату ворвалась Яо:
– Где вы были ночью? Я несколько раз выходила вас искать, а с утра хотела идти в милицию!
При словах «выходила искать» мне сразу вспомнилось кошмарное видение, в которое погрузил меня даос на окраине Пекина. Кипящий адреналин наполнил мой организм, так что остатки сна слетели без всякого кофе.
– Яо, никогда больше не надо меня искать. А я был в местной синагоге – ходил смотреть, как живут китайские евреи.
– Ночью? – Яо посмотрела на меня с недоверием.
Мы быстро собрали вещи (я, кстати сказать, почти ничего и не распаковывал), и опять куда-то отправились по запруженным народам улицам Пекина.
– Куда мы едем? – спросил я у моей переводчицы.
– Тут есть небольшой аэропорт, откуда вылетают самолеты внутренних рейсов.
– А я думал, мы поедем до места назначения на этой же машине…
Яо взглянула на меня с удивлением:
– А вам не приходило в голову, что Китай по размерам несколько больше Израиля? Нам бы пришлось провести в дороге много дней.
Примерно через час мы увидели летное поле, на котором стояли несколько ненадежного вида самолетов (по мне, они ненамного отличались размерами от ласточек, чьими гнездами так любят лакомиться китайцы).
Я буквально засыпал на ходу, и мне было бы сложно дойти до самолета – но любезные китайцы пропустили нашу машину прямо на летное поле. Мы залезли в аэроплан…
– А виски будут раздавать во время полета? – спросил я у Яо, чтобы немного подразнить ее.
Она оглядела несколько обитых тощей синей обивкой кресел:
– Думаю, что стюардесса здесь не пройдет.
Оценить чувство юмора моей переводчицы я уже не смог, ибо повалился на кресло, и хотя мне было ужасно неудобно, все же заснул…
А проснулся я только через несколько часов (полет все еще продолжался). Немного придя в себя, я стал думать – рассказать ли мне Яо о разговоре, произошедшем ночью в том странном гибриде пагоды и синагоги, куда меня возили? Поразмыслив трезво, я решил, что больше посоветоваться мне не с кем. К тому же будет нехорошо, если Яо решит, что я от нее что-то скрываю. Еще стукнет куда следует, что я израильский шпион – тогда меня может ожидать судьба китайского Полларда…
– Слышите, Яо, – тронул я ее за плечо (она бросила на меня хитрый раскосый взгляд), – ночью в еврейском храме, куда я ездил, меня встретили даосы.
Она сразу насторожилась, приподнялась в кресле:
– Что-то чересчур много их уже с начала нашего путешествия!
– Они меня просили перевести с древнееврейского на русский один странный текст – про демона, который заставляет людей смотреться в зеркала…
Моя переводчица засмеялась:
– Типичные средневековые предрассудки. Эти монахи хотели бы, чтобы девушки никогда не прихорашивались? В таком случае скажи им, что этот демон уже завладел всем Китаем – у нас вы не найдете такой женщины, которая не пользовалась бы косметикой, разве что в самых глухих деревнях. А как пользоваться косметикой без зеркала?
В доказательство своих слов Яо вытащила из сумочки косметичку и раскрыла ее на секундочку перед моим носом. В зеркале мелькнула моя заспанная физиономия с красными глазами… и та же сияющая полоска в глубине отражения, которую я видел в Израиле. Что это – оптический обман или белая горячка?
– У моих соотечественников просто необъяснимая страсть к историям о зеркалах, – смеясь, продолжала Яо. – Я читала, что в том месте, куда мы едем, есть так называемое «Каменное зеркало» – черная скала, один из склонов которой стесан неизвестными силами и отшлифован до блеска. Получилось некое подобие зеркала. Считается, что если в него посмотреться, можно увидеть, кем ты был в прошлой жизни.
– Обязательно туда посмотримся, – заверил я Яо. – И я не сомневаюсь, что в прошлой жизни вы были не менее хорошенькой, чем в этой.
– Разве евреи верят в переселение душ? – удивилась китаянка. – Я думала, что это особенность только нашей религии.
– Верят, но не все, – усмехнулся я. – А кроме буддистов и даосов, в переселение душ верят еще и индуисты.
Заметив интерес в хорошеньких глазах Яо, я преисполнился энтузиазма продолжить свой рассказ:
– Вообще в китайской и еврейской мистике много общего. По крайней мере, так уверял меня раввин, лекцию которого я слышал перед самым отлетом. Но самое интересное другое – когда я летел в самолете, один израильтянин уверял меня, что дом, где проходила лекция, давным-давно заброшен.
Яо нахмурилась, но глаза ее пускали чертиков:
– Да вы просто смеетесь над бедной девушкой! Такие сказки я слышала с детства. И, разумеется, ваш раввин, в конце концов, оказался лисом?
– Ну почему именно лисом?! – удивился я.
– Потому, что таков сюжет большинства китайских преданий. И еще потому, что наши предки верили – оборотни любят устраивать обманы в заброшенных зданиях.
Откинувшись в кресле, Яо полуприкрыла глаза и стала читать наизусть:
«Доживший до тысячи лет фазан уходит в море и становится устрицей; доживший до сотни лет воробей уходит в море и становится мидией; дожившая до тысячи лет черепаха-юань научается говорить, как человек; дожившая до тысячи лет лиса становится прямо и превращается в красавицу; дожившая до тысячи лет змея, разорвавшись, разрастается по частям; по дожившей до ста лет крысе можно гадать».
– Откуда это?
– Из Гань Бао, «Записки о поисках духов». Классика китайской литературы. Подумать только, в какую чепуху верили наши предки!
– Исходя из услышанного, я могу сделать вывод, что в прошлой жизни вы были тысячелетней лисой, – не удержался я от того, чтобы не ввернуть еще один комплимент.
Разумеется, с мистики мы свернули на обычные бытовые темы, и до самой посадки болтали о том, о сем. Я узнал, что Яо закончила иняз Пекинского университета, у нее пожилые родители и еще младший брат, которому необходимо дать образование.
Наша маленькая пташка летела чуть ли не полдня, а потом пилот из поднебесья резко спикировал к крохотному аэродрому меж рисовых полей.
– Выгружаемся, – сказала Яо.
– Мы уже прибыли?
– Почти что, – моя спутница выглядела немного озабоченной. – До ближайшего к долине селения нужно добираться автобусом.
Мы вытащили вещи из самолета, и пошли к выходу из аэродрома. Собственно, его и аэродромом можно было назвать только в очень большом приближении – квадрат плотно утоптанной земли, рядом с которым стоял длинный зеленый барак, исписанный иероглифами.