Абсолютно неважно, что представляют собой люди в инсонах, что делают и чего не делают. С опытом Лазарь научился быть готовым к любому сюрпризу. Важно одно – насколько эти люди опасны.
Будто прочитав его мысли, Дара пояснила:
– Там какая-то эпидемия. Или что-то вроде.
– В каком смысле? – вскинул брови Лазарь. – Все ходят в масках, чихают друг на друга и идут пятнами – такая эпидемия?
– Нет, – затряс головой Сенсор, – не такая. Помнишь, мы недавно фильм смотрели? Ну, ужасы?
– Не помню.
– Чёрт, как же его… Отвратительный такой…
– Самый Лучший Фильм?
– О, вспомнил! «Ночь живых мертвецов»!
Лазарь начал понимать, что вызвало у Марса такой бурный восторг. Вот, значит, какая там эпидемия. Вот почему Сенсор решил, что с девчонкой дело худо. Впрочем, она не виновата. По крайней мере, не теперь, когда внутри бесчинствует тот, кого называют Ведущим Игры.
– Ты шутишь, – губы Лазаря тронула улыбка.
Азарт охватил его целиком. Ударил в голову, как глоток водки на голодный желудок, вспенил кровь, как ложка соды в стакане с водой. Ему хотелось, чтобы Сенс сказал «да». И не хотелось одновременно.
– Не шутит, – ответила за Сенса Дара. – Там что-то вроде апокалипсиса в миниатюре. Город брошен… точнее, его отдали. Как Москву Наполеону. И сейчас в нём хозяйничают люди, заражённые каким-то бешенством. Полуголые, мерзкие твари, похожие на неандертальцев.
– А что с девчонкой?
– Мы не сразу её нашли, – сказала Дарения. – Там такой бардак. Но потом Сенсор взял след. Похоже, она забаррикадировалась в квартире. Мы не успели рассмотреть всё толком, ты же ворвался, как ненормальный, – она вздохнула и добавила: – Представляю, как ей страшно.
– Очень трогательно, – умилился Лазарь. – Не напрягай воображения, скоро узнаешь из первых уст.
Дарения вытаращила глаза:
– Туда нельзя идти одному!
– А кого прикажешь взять? Малого?
– Возьми Матвея!
Лазарь изобразил внезапное озарение:
– А это мысль! Пока из него будут выгрызать филе, у меня появится пара лишних минут.
Сенсор мечтательно заулыбался.
– Слушайте, народ, давайте не пороть горячку, – попыталась разрядить обстановку Дара. – Дождёмся ночи и посмотрим, ложатся ли эти твари спать. Они не ходят поодиночке, а сбиваются в стада. Мы видели одно такое, человек под сто. Перебежали дорогу и стали громить какой-то магазин. Может, на ночлежку тоже табуном пойдут? Было бы меньше шансов встретиться с такой компанией.
Игривое настроение Лазаря испарилось.
– У нас нет времени, – серьёзно сказал он. – Потому что у неё нет времени. Потому что Ведущий Игры не оставит ей времени.
– Решил нахрапом брать, – скрипнул зубами Сенсор.
Если Матвей действительно провалился, это дело приобретало особое значение. Слишком уж часто они «сливают» в последнее время. Ещё немного, и Ведущий решит, что получил карт-бланш. Если враг огромен, и победить его нельзя – хотя бы напоминай ему о своём присутствии.
В кухню вбежал довольный собой Марсен. В одной руке он держал лист с распечаткой.
– Неужели! – оживился Лазарь. – Что-то долго. Порнушки много, а ты один?
– Да не, – Марс таинственно улыбнулся, – бумагу искал…
– В следующий раз используй салфетки. Давай сюда.
Лазарь выхватил лист и пробежал глазами текст. Дочитав, медленно отложил распечатку на стол и пристально посмотрел на Дарению. Под его строгим взглядом та невольно съёжилась.
– Ну? – не выдержал Сенсор.
– Гну, – с протяжным скрипом Лазарь отодвинулся назад на стуле и подобрал с пола пакет с рыжим локоном. – Таблетки твои нейролептиками оказались – ими шизофрению лечат. «Рисперидон» – вот, что ты услышал.
Дара охнула и прикрыла рот ладонью. Лазарь толкнул ей лист по столу.
– Всё ещё уверена, что девчонка пробежалась в аптеку за аспирином? Так держать, Сенс.
Дара сосредоточенно уставилась в распечатку, беззвучно шевеля губами.
– Не знала, что шизики сами себе за лекарствами ходят, – медленно проговорила она, закончив читать.
– А если она не себе? – с энтузиазмом предположил Марс. – Если кому-то другому?
Гадать глупо, бессмысленно и слишком расточительно.
Лазарь взглянул на часы. Электронный циферблат показывал, что время для разговоров кончилось. Пора действовать.
– Есть только один способ узнать подробности, – он оглядел друзей. – Провести рекогносцировку. И немедленно.
Он уже приготовился к шквалу протестов, но ошибся.
Дарения встала с места:
– Я буду присматривать. Ну, и аптечку прихвачу.
– Тогда я… – Сенсор на миг задумался, – буду, как всегда, на подхвате.
Марс, кусая губы, переминался с ноги на ногу:
– Слышь, Лазарь. Я тут спросить хотел…
– Ответ отрицательный, – отрезал Лазарь.
Лицо мальчишки дрогнуло.
– Ты даже не дослушал!
– И не надо. Я и так знаю чего ты, мелкий подхалим, хочешь. Ты хочешь пойти со мной.
– Ни фига, не это! – вспыхнул Марс и тут же сдался: – Ладно – это. Возьмёшь?
– Ладно, беру.
Пацан просиял.
– Поверил, что ли? Шучу, конечно.
Осознав, что все его подлизывание не дали результата, мальчишка волчком развернулся на месте и тяжело затопал в прихожую, ядовито бросив напоследок:
– Да пошёл ты, урод!
Действительно, подумал Лазарь, мне пора. От этой мысли кожа на спине пошла мурашками.
– Жду вас в комнате Сенса, – сказал он, задерживаясь у выхода. – Через десять минут.
Всё правильно. Пять минут, чтобы подняться в комнату, приготовиться, настроиться. Остальные пять занимает путь. Иногда больше, иногда меньше, но всегда столько, сколько нужно. Как Симплонский туннель пронзает Альпы, так путь пронзает вознёсшийся до небес барьер, что отгораживает мир общественный от мира интимного, невидимого, но реального. Чужого для всех, но родного для девочки, бросившейся бежать из аптечного киоска.
Глава 2. День закрытых дверей
1
Солнце светило ярко, по-летнему. Это потому, что здесь лето. Для инсонов погодные завихрения обычное дело. Любимое время года хозяина длится гораздо дольше, чем все остальные – иной раз и вовсе не заканчивается. Какая-никакая, а первая информация о девчонке есть – её любимая пора лето.
Жара стояла неимоверная. На лбу у Лазаря выступила испарина. Перепрыгнув из декабрьских морозов в июльский зной, организм не успевал акклиматизироваться. Судя по длине теней, на дворе стоял полдень – значит, прежде чем последний луч солнца соскользнёт за край ближайшей многоэтажки, пройдёт часов десять. Эдак и свариться можно.
Лазарь скинул с себя поплиновую ветровку со свитером и бросил на тротуар – здесь они ему больше не понадобятся. Расстегнул сорочку на три пуговицы, подкатал рукава до локтя. Стало получше.
Лёгкий ветерок тянул в затылок; невидимая сила подхватывала рваные обрывки газет, мятые бумажные стаканчики, ленты туалетной бумаги и волокла по тротуарам. Подталкиваемый воздушной тягой, мусор кувыркался то влево, то вправо. Все его части двигались синхронно, словно кружась в танце. Вместо музыки танцу аккомпанировал какофонический шорох. Этот шорох заполнял всё вокруг потому, что всё вокруг было пусто. Ни гула дорог, ни людского гомона, ни гремящей из окон музыки – ничего. Тишина брошенного в предутренний час дома.
Заворожённый непривычной обстановкой, Лазарь не сразу вспомнил, что здесь не так уж и пусто. В себя привёл голос Дары, зашипевший в левое ухо:
«Кончай загорать и найди себе какой-нибудь дрын»!
Сделать это оказалось нетрудно. Если бы не обступавшие с трёх сторон панельные высотки, да детская площадка посередине двора, это место ничем не отличалось бы от городской свалки. Казалось, кто-то бросил по ручной гранате в каждый мусорный жбан.
В поисках подходящего оружия Лазарь двигался перебежками от одной машины к другой. Почти все были варварски разгромлены, перевёрнуты и выпотрошены. Тут и там на земле валялись части разорённых салонов: рулевые колёса, выдранные «с мясом» сидения. Ковёр битого стекла сухо хрустел под ногами. Кое-где в сияющей бриллиантовой россыпи попадались вкрапления рубинов – осколков, обагрённых чьей-то кровью.
Опрокинутый на бок огромный чёрный «Ландкрузер» походил на выбросившуюся на берег касатку. Пробегая мимо него, Лазарь споткнулся взглядом о тёмное пятно на земле со стороны днища. Сначала он принял его за лужу масла, натёкшего из пробитого картера, и подошёл ближе.
Большая клякса запёкшейся крови с вытянутыми во все стороны мазками брызг напоминала нарисованный детским мелом рисунок солнца. Вокруг «солнца» вращались на орбитах планеты – ошмётки одежды, принадлежавшей организатору этого маленького «большого взрыва». В центре солнца лежал топор. Лазарь не сразу заметил его потому, что металл не блестел на солнце. Когда он поднял его, то понял, что лезвие сплошь облеплено кусочками засохшей плоти.
«Не самый аппетитный топорик», – прокомментировала Дара.
– Хозяин красит оружие, а не оружие хозяина, – пробормотал Лазарь, взвешивая топор в руке.
Хороший, тяжёлый, с удобной прорезиненной рукояткой. Его бывший владелец не сдался без боя.
«Он и покрасил – вон какой красивый».
Где-то наверху гаркнула ворона. Лазарь инстинктивно пригнулся, сжимая крепче рукоять топора. Большие скопления птиц кружили высоко в небе чёрными тильдами. Вот уж кому сейчас праздник живота.
– Какой дом?
«Напротив тебя, через двор. Подъезды с другой стороны».
«Если бы только подъезды», – подумал Лазарь и, оглядевшись, быстро перебежал площадку.
2
Он обошёл дом с торца и высунул голову за угол, держа топор наготове.
Никого. Крыльцо первого подъезда, выкрашенное белым и голубым, бетонный козырёк, заваленный останками сброшенного из окна фортепьяно, палисадник, подъездная дорога вдоль здания. Через дорогу жмутся друг к другу прихваченные ржавчиной одноместные гаражики. Никого. Если, конечно, не считать стайки лёгкого мусора, вальсирующего между тротуарами.
«Первый подъезд», – просуфлировала Дара.
Это хорошо. Конец текущей цели есть начало следующей.
Стараясь не высовываться из-за кустов палисадника, Лазарь пробрался к крыльцу. И замер.
– Дверь закрыта, – процедил он сквозь зубы. – Замок кодовый.
Железная дверь со старым механическим замком. Два рядка круглых пронумерованных кнопок, по три в каждом, между рядками кольцо. Система стандартная – чтобы открыть замок, нужно одновременно нажать три определённые кнопки и потянуть кольцо вниз. Такие замки быстро набрали в стране популярность, когда какие-то ребята взяли моду беспрепятственно заходить в подъезды и забывать там сумки с взрывчаткой.
Дзынь! – конец текущей цели кареткой пишущей машинки отодвинулся в начало предыдущей.
«Странно», – озадаченно проговорила Дара, – «в прошлый раз была открыта».
– Значит, мне уже начинает везти.
«Пробуй угадать»
Очень дельный совет, Капитан Очевидность! Тут всего лишь хрен знает сколько комбинаций. Но другого выхода нет. Как и другого входа.
Лазарь вспомнил – на таких замках всегда имелась заводская комбинация. Может, попробовать её? Кажется, первый столбец кнопок.
Один, три, пять – кольцо вниз. Не идёт.
«Давай наоборот» – сказала Дара.
Лазарь запустил пальцы в соседний столбец, потянул кольцо…
Вместо щелчка отпирающегося механизма сзади послышался треск. Лазарь похолодел.
В такой ситуации полагается медленно обернуться и…
– Не фартит, – самопроизвольно вырвалось у него.
Всё, как по сценарию – у одного из гаражей за ним внимательно наблюдал, по-собачьи склонив голову на бок, человек. Лазарь остолбенел от изумления. Если это и был человек, то – яванский. Крупный мужчина, почти голый (только вокруг шеи и бёдер болтаются какие-то рубища, оставшиеся от былой одежды), глаза глубоко посажены под сводами тяжёлых надбровных валиков, массивная челюсть синеет дремучей щетиной. Из приоткрытого рта выглядывают наружу чесночные зубчики клыков.
Ссутулившись, человек пытливо разглядывал Лазаря, не выказывая никакой агрессии. Пивное брюхо ровно вздымалось при вдохе и опадало при выдохе. Почерневшие от грязи и крови руки безвольными плетями качались вдоль туловища.
«Заражённый! Подбирай код быстрее»! – в ужасе вскрикнула Дара.
Лазарь вздрогнул, на секунду забыв, что только он может слышать девушку. Заставил себя повернулся к чудовищу спиной и снова взяться за замок. Пришлось бросить топор, чтобы освободить обе руки, и унять дрожь в пальцах, прежде чем они снова могли попадать по кнопкам. Он лихорадочно перебирал комбинации кода, стараясь издавать при этом как можно меньше шума.
Один, два, три, кольцо.
Один, два, четыре, кольцо.
Один, два, пять, кольцо.
Один, два, шесть, кольцо.
«Похоже, он не понимает, кто перед ним», – попыталась подбодрить Дара.
Или не может поверить своему счастью, мелькнуло в голове у Лазаря.
Один, три, четыре, кольцо, один, три, пять, кольцо, один, три, шесть…
До гаражей было метров двадцать, но в тишине обезлюдевшего квартала Лазарь различил мягкий удар о металлическую стену. Будто кто-то столкнулся с ней локтем.
«Не оглядывайся», – горячо зашептала Дара. – «Ещё трое»!
Это стая. Грёбаная чёртова стая! Надо же было нарваться…
– Предупреди, когда на меня попрут, – одними губами попросил Лазарь.
Один четыре пять кольцо
один четыре шесть кольцо
одинпятьшестькольцо
дватричетырекольцо
дватрипять…
«Ещё четверо!»
Лазарь бросил взгляд на зазубренный топор под ногами и принялся жать наугад.
Три кнопки – кольцо. Три кнопки – кольцо.
«Их уже человек пятнадцать, тебе нужно бежать»!
Надо собрать мысли в кучу. Истинный ум проявляется в умении включаться в самые неподходящие моменты – самый подходящий момент проверить это. Так, некоторые кнопки нажимаются мягче других. Бурое солнце на серой земле…
«Лазарь, ты слышишь? Сваливай оттуда»!
Мозг, как машина, за рулём которой сидит ученик. То газ, то тормоз. Почему кнопки нажимаются мягче? Потому что они разработаны. Их используют чаще других.
Бурое солнце среди обрывков одежды – планет его системы…
«ОНИ БЕГУТ, ЛАЗАРЬ, ОНИ БЕГУТ»!
А то он не слышит. Босые ступни жидкими аплодисментами зашлёпали по асфальту, а значит, некоторые уже выбежали на дорогу.
Топор внизу напоминал говяжий огузок.
Продавленные кнопки: три, четыре, шесть.
Или нет?
Кнопки или топор? Кнопки или топор?
Без боя он не сдастся!
Тремя пальцами Лазарь безошибочно ввёл нужную комбинацию… мгновение – и замок капитулировал. Лязгнул затвор, кольцо уехало вниз. Лазарь угрём проскользнул в подъезд, но не успел захлопнуть дверь – за него это сделала оголтелая ватага заражённых, слепой волной ударившая с другой стороны. Многократно усиленный эхом грохот десятков рук, забарабанивших в железную дверь, заполнил пустоту лестничных маршей.
3
Лазарь тяжело уселся на ступеньки, уперев локти в колени.
Голос Дары чуть заметно дрожал в ухе:
«Тут рядом Сенсор. Просит передать, что ты полудурок».
– Интересно, кем бы я стал, останься с другой стороны? – самодовольно оскалился Лазарь.
«Полным придурком, наверное».
Да, точно. А для ребят за дверью – плотным обедом к сиесте.
Лазарь восстановил ритм сердца и оглядел первый этаж. Пол и ступени обильно заляпаны кровью, кое-где багровые брызги испещряют белёные стены. Почти все квартиры открыты – жильцы покидали их в спешке, как если бы в доме бушевал пожар. Повсюду разбросаны предметы домашнего быта – видимо, вещи собирались так же на бегу. Дверцы лифта распёрло застрявшим в проходе телевизором.
«Она на четвёртом, в пятнадцатой квартире», – подсказала Дара.
Поднимаясь вверх по лестнице, Лазарь размышлял, что будет говорить девчонке при встрече. Она уже догадалась, что в доме кто-то есть – его прибытие сюда вряд ли осталось незамеченным. Голодная стая чудовищ ещё рвалась внутрь, но уже с меньшим энтузиазмом. Так что сейчас, скорее всего, девчонка с ужасом ждёт, постучится ли кто-то к ней в дверь или же, ломая когти, станет срывать с неё обивку. Постучаться будет разумнее, но порычать и поскрестись – веселее.