Пол на четвёртом выкрасили в уродливый бардовый цвет. Крови здесь почти не было – похоже, основная мясорубка проходила на нижних этажах. Квартиры слева выходили прямиком на лестничную площадку, квартиры справа предварял тамбур. Дверь в тамбур была чуть приоткрыта, внутри царил непроглядный мрак.
«Она справа», – как будто издеваясь, заметила Дара.
Лазарь с тоской вспомнил оставленный на крыльце топор. Ему совершенно не нравилась эта темнота, а ещё больше – перспектива туда идти.
– Эй, есть кто живой? – позвал он. Голос завибрировал меж бетонных стен, как от страха.
Молчание.
– Я пришёл с миром!
Тишина.
Лазарь стал медленно продвигаться к тамбуру.
– Дара, ну-ка глянь, что там, – сказал он, чуть понизив голос. Девчонке совсем необязательно знать, что с ним ещё кто-то есть. Особенно если этого «кого-то» нельзя увидеть.
«Смотрела уже. Двери в квартиры закрыты, в тамбуре вроде никого».
– Слово «вроде» вроде как дурацкое.
«Ну, а я, вроде, не сова»!
Лазарь остановился перед тамбуром на расстоянии вытянутой руки. Оглянулся, ещё раз прикидывая в уме пути для отхода. Затем одним пальцем толкнул дверь, и та легко распахнулась. Тамбур залило дневным светом с площадки.
«Я же сказала никого»! – торжествовала Дара.
Лазарь не спешил разделить её восторг. Его внимание сразу привлекла обшивка двери в пятнадцатую квартиру. Монолитную пластиковую панель, выполненную под дерево, изрывали вдоль и поперёк глубокие рваные борозды. Нижние углы сорвало с клипс, на них отчётливо виднелись следы зубов. Но примечательно было другое – дверь в шестнадцатую квартиру казалась абсолютно целой. Обшивка сияла первозданно гладким пластиком.
Не фартит…
Теперь Лазарь явственно чувствовал крепкий дух испражнений, проникающий в тесный тамбур из шестнадцатой квартиры. Просвет между дверью и косяком был слишком мал, Дара просто не разглядела. Она ведь не сова, в самом деле…
Отступать было поздно – в шестнадцатой уже слышалось какое-то копошение. Если там кто и спал, то своими воплями Лазарь разбудил его.
Всё было бы гораздо проще, если бы девчонка просто впустила его к себе. Может, стоит попросить?
Наперекор бунтующему инстинкту самосохранения Лазарь переступил порог тамбура. К счастью, дверной глазок пятнадцатой каким-то чудом уцелел. Пришлось немного согнуть ноги в коленях, чтобы лицо попало в зону видимости.
– Если меня видно, – он старался сохранять голос ровным, – или слышно, прошу, откройте дверь. Я знаю, здесь кто-то есть. Ваш сосед мне намекнул.
Тяжёлую поступь в шестнадцатой теперь сопровождало хриплое, с присвистом, дыхание.
– Откройте, – возвысив тон, повторил Лазарь. – Прошу вас!
За линзой глазка что-то мелькнуло – а может, ему только показалось. Шаги в шестнадцатой стали чётче, участились, перешли на бег.
Лазарь стал кричать:
– МЕНЯ ЖЕ ПОРВУТ СЕЙЧАС! ОТКРОЙТЕ! ДВЕРЬ!
Не фартит…
Оглушительным ударом Лазаря сшибло с ног. Он кубарем выкатился из тамбура на площадку, перекатился на живот, поднял голову и с ужасом осознал, что дверь в шестнадцатую распахнута настежь. Внутри всё оборвалось и с немым ужасом улетело куда-то вниз.
В дверном проёме выросла огромная фигура, очень похожая на старого приятеля у гаражей. Только этот казался в два раза больше и в три свирепее. Мускулистый верзила пригибался к полу, опираясь на длинные, как у орангутанга, руки. Пальцы на них были сбиты в кровь. Из уголков рта тянулись до самой груди белые вожжи слюны. Не считая грязной дерюги с оторванными до плеч рукавами и разорванной от воротника до пупа, мужчина был абсолютно гол.
Дара что-то вопила в ухо, но Лазарь не слышал её. Надо было справиться со страхом, парализовавшим всё тело, прежде чем эта тварь разделается и с тем и с другим за него.
Животное – иначе не назовёшь – выгнуло спину и сгруппировалось для прыжка.
«Без паники, без паники, без паники», – вторил здравый смысл.
«Без паники здесь не обойтись», – ехидно напоминал инстинкт самосохранения.
В одно мгновение заражённый совершил ошеломительный прыжок. Этот прыжок был бы красив, если бы не был так ужасен. В безотчётном порыве избежать смертоносных объятий Лазарь с поразительным для своего роста проворством вскочил на четвереньки и отпрянул в сторону. Не рассчитал силы и крепко приложился лбом о стену. Над правой бровью что-то лопнуло, глаз залило тёплой влагой.
«Работёнка для Дарении», – тренькнуло в мозгу.
Огромная туша пролетела мимо. Тварь приземлилась на четвереньки и с неприятным звуком проехалась по полу до противоположного конца площадки. Столкнулась с дверью в тринадцатую квартиру, но сохранила равновесие и пружинисто развернулась обратно. Ощерившись, снова приняла стойку для прыжка. Под кожей вздулись твёрдые клубки мускул.
Лазарь попятился к тамбуру, придавливая ладонью рассечение на лбу. Крови было много, она будто сочилась прямо из-под века – правый глаз совсем ослеп. Но вместе с переполненной адреналином кровью тело понемногу покидал страх.
Лазарь встал у входа в тамбур так, чтобы узкий коридор, ведущий к мусоропроводу, оказался по левую руку. Тесное помещение тамбура и открытая дверь в шестнадцатую квартиру остались позади. Впереди – пять метров лестничной площадки и зверь у противоположной стены. Почему-то на ум лезли ассоциации с вестернами.
Дара перестала кричать. Может, захлебнулась в немом ужасе, но скорее просто оборвалась связь, и сейчас она тупо моргала глазами на диване в душной комнате Сенсора. Такое с ней иногда случалось в минуты сильного эмоционального перенапряжения. Жаль, что только с ней.
– Давай, давай… – подзадоривал сам себя Лазарь. – Сюда иди!
Заражённый мужчина растопырил пальцы, наклонился и упёрся костяшками в пол на манер бегуна в высоком старте.
– Сюда иди!
И он пошёл. Побежал. Босые пятки пару раз скользнули по полу, потом поймали сцепление, и животное, загребая длинными ручищами, рвануло с места.
Чёрт, всё было бы гораздо, гораздо проще, если бы девчонка сразу открыла свою чёртову дверь…
Никаких плавных, как в замедленной съёмке, движений. Никакой слайдами пронёсшейся перед глазами жизни. Ничего из этих цветистых и пустых, как барабан, книжных штампов. Всё произошло стремительно, на уровне рефлексов и моторики. Сознание запечатлело в памяти краткие обрывки происходящего.
Боль в рёбрах при приземлении в проходе мусоропровода.
Веер кровяных капель на меловой стене из раны над бровью.
Непослушные ватные ноги, холод металла дверной ручки в ладони, биение пульса в ушах.
Лазарь упёрся дрожащими ногами в стенку тамбура, лопатками прижался к захлопнувшейся двери в шестнадцатую квартиру, а с той стороны уже ломилось наружу запертое им чудовище. Тварь неистово вколачивала себя в дверь. Почти сразу стало ясно – долго дверь не удержать. Чудовище не успокоится, пока не вырвется наружу. Не выдержат либо петли, либо ноги, либо сама дверь.
Что делать? Бежать? Вниз нельзя – стая наверняка ещё там. Искать свободную квартиру? Не факт, что успеет найтись. Остаётся…
В промежутках между больно отдающими в грудь ударами Лазарь принялся выкрикивать:
– Я так… долго… не выдержу! Открой… дверь!
Удар. Удар. Удар.
– Открой… пожалуйста!
«Открой ему, дура, открой…» – застонал в голове плаксивый голосок.
До Лазаря не сразу дошло, что это не его мысли, а просто Дара вернулась. Если, конечно, она вообще куда-то уходила.
Удар. Удар. Удар.
– Ещё три удара… и я брошу дверь… или ты мне откроешь… или мне крышка…
Открой. Открой. Открой.
– Раз!
Не слышно скрежета замка. А он должен быть. Должен.
– Два!
Может, и был, да только он прослушал? Или ей просто плевать?
Запертый в квартире монстр с чудовищным треском протаранил дверь в третий раз.
– Тр-ри!
Дара пищала, как проколотая шина. Лазарь отошёл от двери на полшага. В его распоряжении было не больше секунды, пока зверь брал разгон для очередного штурма.
«Нет, не так – у девчонки секунда на то, чтобы впустить меня внутрь.»
Дверь в пятнадцатую распахнулась, но Лазарь остался стоять на месте, точно громом поражённый. Из квартиры высунулась вовсе не девчонка – какой-то парень схватил Лазаря за грудки и грубо втащил внутрь.
4
Оба с шумом ввалились в прихожую. Краем глаза Лазарь успел заметить тощую фигурку – махнув рыжими космами, она расторопно закрыла за ними дверь.
Значит, девчонка здесь, но не одна. Нужно поскорей придумать, что говорить, пока гудящая голова не взмолилась о тайм-ауте.
Лазарь прислонился к стене и медленно сполз на пол, по-хозяйски раскинув длинные ноги. Дыхание и сердцебиение постепенно приходили в норму. Кровотечение над глазом уменьшилось, но он всё равно зажимал рану ладонью. Повисшую тишину периодически разбавляла входная дверь, дребезжащая под натиском обезумевшего зверя.
– Да уж… восемь из десяти, – озвучил Лазарь первое, что пришло на ум.
Дара никак не отреагировала на реплику – стало быть, в обыкновенной для себя манере реагировала на собственную ошибку.
– Это, типа, по шкале дерьмовости? – поинтересовался белобрысый юноша, втащивший его сюда. Парень возвышался над Лазарем с самым недоверчивым видом. В одной руке подрагивал широкий кухонный нож.
– Да уж точно не по Рихтеру. Э-э, спасибо…
– Ей скажи, – перебил парень, кивая на подругу. – Её квартира. А то хрен бы я тебя впустил.
Девушка стояла немного поодаль и разглядывала Лазаря с выражением нескрываемого страха на красивом лице.
«Неудивительно, что Сенс так быстро примчался», – мелькнула в голове шальная мысль.
Веснушчатое лицо, огромные, как у инопланетянки, васильковые глаза, чуть припухшие, словно от долгих поцелуев, губы – такие вполне в его вкусе. Очаровательные девочки-подсолнухи, всем букетам мира предпочитающие веник полевых ромашек. Сенс сразу клюёт на эту внешнюю невинность и бросается в омут с головой, даже если на дне, в тиши и тине, его уже дожидается мохнатая компания чертей.
«А впрочем», – запросилась в голову другая мысль, ещё безумней предыдущей, – «ради такой можно и рискнуть».
Правда, сейчас рыжеволосая красавица была не в самой лучшей форме. На осунувшемся анемичном лице контрастировали залёгшие под глазами тени, губы обметало, засаленные волосы склеились в длинные ржавые канаты.
Все признаки того, что в осаде они как минимум неделю, на лицо.
– Рассказывай, откуда нарисовался и чего здесь ловишь, – потребовал парень.
Это правильно. Когда у двоих проблемы с питьём и едой, третий – тоже проблема.
Белобрысый выглядел гораздо лучше своей подруги – даже под всеми невзгодами блокадного положения он смотрелся свежо. Впечатление усиливала красивая, вычурно безупречная внешность. В большом подвижном рту сверкали сахарно-белые зубы, на щеках горел здоровый румянец. Лазарь заключил, что вне инсона он либо её кавалер, либо близкий друг и предмет тайного обожания. В любом случае, новости для Сенса хреновые.
Лазарь медленно поднялся на ноги. Когда он выпрямился во весь рост, то оказался почти на голову выше белобрысого. Тот с опаской отступил назад, вытягивая нож перед собой. Девчонка удивлённо мигнула огромными глазищами и шмыгнула парню за спину.
– Стой на месте, – предупредил белобрысый. Кончик ножа угрожающе дрогнул.
Лазарь попытался представить себя со стороны: тощий всклокоченный верзила с залитыми кровью лицом и рубашкой. Не самая располагающая к доверию внешность.
– Я нарвался на стаю, – объяснил он, миролюбиво показывая раскрытые ладони, – и стал убегать. Когда выбился из сил, решил спрятаться в подъезде. Ваш был открыт.
– Рассказывай… – презрительно хмыкнул белобрысый. – У нас здесь всегда день закрытых дверей.
Что есть – то есть. Точнее и не скажешь.
– Умел бы ходить сквозь стены, к вам бы не ломился.
Девчонка с любопытством зыркнула из-за плеча друга.
– У вас замок кодовый, – пояснил Лазарь, поймав её взгляд. – И времени возиться с ним у меня не было.
– С чего нам верить, что за тобой вообще кто-то гнался? – неожиданно спросила девчонка, уловив движение по порочному кругу.
– Слыхали аплодисменты внизу? – изогнул бровь Лазарь. – В мою честь.
Некоторое время белобрысый прикидывал что-то в уме. Потом, брезгливо поморщившись, спросил:
– Укушен?
Лазарь неловко оглядел окровавленные руки и вдруг понял, чего они так боятся. Действительно, он ведь может быть инфицирован. И тогда вдвойне любопытно, почему она позволила впустить его в дом. Ведь это её инсон. А там, за дверью – чума, его пожирающая.
– Ударился головой о стену, – Лазарь указал пальцем на лоб. – Но ты, конечно, мне не веришь.
– Нет, – помотал головой парень, – не верю.
Лезвие ножа, вторя движению головы, покачивалось в воздухе слева направо. Рыжеволосая красавица шагнула из-за спины друга, желая получше рассмотреть то, на что указывал Лазарь. На ней были синие джинсы в обтяжку, кеды и кофта с розовыми и чёрными ромбами.
Фигурка ладная, что ни говори.
– Ну, раз не ты хозяин хаты, в принципе неважно, во что ты там веришь, – жёстко произнёс Лазарь, отворачиваясь от парня. – Важно, во что верит она.
Оставалось гадать, как перекосилось его лицо, потому что сейчас Лазарь смотрел на девушку. Давил самым тяжёлым из арсенала взглядов, под которыми даже Дара «прогибалась» на раз. А эта девчонка выдержала. Выдержала с вызовом.
– Ты чё несёшь! – вскинулся белобрысый и резко бросил в сторону подруги: – На кой чёрт он нам сдался, Яни?
Яни – интересное имя. Сокращение, скорее всего.
Не отрывая взгляда от девушки, Лазарь коснулся пальцем подсыхающей раны:
– Это рассечение от удара о стену. Ты же веришь мне.
Он произнёс это, как аксиому, и со стороны могло показаться, что он пытается заворожить, загипнотизировать её. К сожалению, в инсонах такие штучки не проходят. А, судя по выражению её лица, она не поддалась бы и в яви.
– С чего мне тебе верить? – спросила она.
Лазарю пришло в голову, что теперь это уже неважно. Она уже верила ему. Сама не знала почему, но верила, и спрашивала себя, но хотела, чтобы ответ дал он.
– Потому что ты меня сюда впустила, – он медленно опустил руки. – Ты меня уже спасла.
«Ну, болтаешь!» – хихикнула Дара. – «Я прям заслушалась».
– Яни, не дури, – предостерегающе зашипел белобрысый, косясь на подругу.
Оставалось немножко дожать.
– Обещаю, что ни в чём не стесню вас. Я, как верблюд, могу не есть и не пить сутками.
Девчонка колебалась секунду. Потом повернулась к другу.
– Пусть останется, Джуда.
Лазарю стоило огромных усилий сдержать расползающиеся вширь губы. Джуда, старик, извини – ничего личного. Цель достигнута – да здравствует новая цель!
5
– Я Джуда, она Яника.
Втроём, если не считать Дару, расположились на кухне. Чай-кофе никто не предлагал. «С водой напряг» – сразу предупредил Джуда. Звучало комично, учитывая, что всю кухонную утварь, способную вместить в себя жидкость – от тазов с кастрюлями, до кофейных кружек и полиэтиленовых пакетов – доверху заполняла вода. Неприкосновенные запасы громоздились нестройными рядами повсюду: на столах, на полках, даже на подоконнике не осталось свободного места. «Напряг с водой»… звучит забавно, если не выглядывать в окно.
– Лазарь.
С продовольствием дела обстояли ещё хуже. Без электричества холодильник сдох, прихватив с собой на тот свет львиную долю продуктов. Его дверца была открыта, в салатницы и суповые тарелки на решётчатой полке под морозилкой собрали талую воду.
В ванной Лазарю выдали влажное полотенце, чтобы он мог оттереться от крови, а Яника даже перевязала бинтом голову, старательно избегая встречаться с ним взглядом. Что это было – неловкость спасителя перед спасённым или что-то другое, Лазарь понять так и не смог.