– Отлично знаю, что я не похожа на Мисс мира, – отмахнулась Валентина, – только я говорю не о внешней красоте, а о здоровье. Да, детские болезни меня миновали, но сейчас я цепляю любую инфекцию. Кто рядом чихнет – караул, мгновенно у меня в горле скрести начинает. Всегда делаю прививку от гриппа и все равно непременно подхвачу вирус. Правда, переношу болезнь в ослабленной форме, но она ко мне обязательно прилипнет. И что? Никто из нашей семьи, включая меня, задохлика, от мамы не заразился. Правда, странно?
– Ну… – протянула я.
Валя выпрямилась.
– Во всех медицинских энциклопедиях написано: корь особенно заразна в тот момент, когда человек понятия не имеет, что ею инфицирован. Он кашляет, температурит, носом шмыгает, полагая, что у него элементарная простуда. Больной даже на работу может в инкубационный период сбегать и лишь потом, когда столбик термометра вверх пошарашит, в постель укладывается. Но до этого успевает бациллы куче людей передать. Мама первое недомогание ощутила дома. У нее в садике в тот день дезинфекцию проводили, тараканов травили, родители детей не привели, а заведующая, естественно, находилась на рабочем месте. После отъезда сотрудников санэпидемстанции она пришла домой, попила чайку и ощутила недомогание, возникли кашель, насморк, голова заболела. Мама решила, что простудилась.
– Не подумала про аллергию на яд против насекомых? – спросила я.
Валя покачала головой.
– Нет. Мама не ходила по помещениям, сидела в своем кабинете, а там прусаков не было. То есть никак не контактировала с отравой. И жидкость, которую в садике распыляли, для людей не опасна. Кстати, для животных тоже. У них там в зооуголке и хомячки, и попугай, и морская свинка были, так все чудесно себя чувствовали. Мама погрешила на простуду, прилегла на диван. А когда вечером вернулся с работы папа, она уже вся горела от высокой температуры. Но пятен на коже не было, поэтому вызванный доктор и поставил диагноз грипп. Ближе к полуночи ей совсем стало худо, вот тогда и проступила сыпь. Маму отвезли в клинику, там сразу решили: корь, начали лечить от нее. А на следующий день ее не стало.
– Мне очень жаль, – пробормотала я.
Валя вцепилась пальцами в ручки кресла.
– Ну а теперь оцените случившееся. Корь заразна до того, как появились ее признаки, значит, мама ходила на работу, не подозревая, что больна, контактировала с малышами, их родителями, сотрудниками. В детском саду никто не заболел, ни один ребенок или воспитатель, в семье тоже все здоровы. Что это за инфекция такая особенная? Специально для моей матери? На остальных не действует?
– Иммунитет, – начала я, – он…
– Знаю, слышала, – отмахнулась Валя, – у всех разный. Но ведь так не бывает, что все люди вокруг поголовно здоровые, одна мама хилая! Хоть один-то должен был сыпью покрыться. Но нет!
– Ты в этом уверена? – остановила я Валечку. – Разговаривала с коллегами матери?
Девушка вскочила и начала ходить по кабинету.
– Да. Едва доктора поставили диагноз, папа немедленно позвонил в садик и велел: «Срочно объявляйте карантин. У Раисы Измайловны корь». На похороны пришли все ее подчиненные, многие родители детей, наши знакомые. И все, как один, шептали: «Господи, как же бедной Раечке не повезло. Скончалась от детской болезни, никто, кроме нее, даже не чихнул ни в саду, ни дома».
Валентина остановилась и в упор уставилась на меня.
– Может, это вовсе и не корь была?
– А что? – удивилась я.
Она пожала плечами.
– Не знаю. Очень похожая на нее болезнь, которую врачи спутали с корью, неправильно лечили и загубили маму. Я хочу узнать правду. Вы с мужем возьметесь за это дело?
Я подошла к Вале и обняла ее.
– Солнышко, понимаю, как тебе тяжело. Я тоже пережила смерть своей любимой матери и не стану говорить глупую фразу: «Время лечит». Это неправда. Сколько бы лет ни прошло, но всякий раз, думая о ней, ты будешь испытывать тоску. Тут ничего поделать нельзя. Мне помогает простая мысль: я живу так, что мама мной гордилась, стараюсь не делать ничего, что могло бы ее расстроить, веду себя таким образом, словно она жива.
– Вы возьметесь за это дело? – перебив, повторила Валя вопрос. – Насчет оплаты можете не сомневаться, я хорошо зарабатываю.
– Обвинить врача в неправильной постановке диагноза очень сложно, – осторожно сказала я. – Даже если удастся собрать неопровержимые доказательства непрофессионализма медработника, его навряд ли сильно накажут. В России суды по непонятной для меня причине всегда на стороне людей в белых халатах, хотя в последнее время кое-кого из нерадивых эскулапов все же удается привлечь к ответственности. Но это происходит очень редко и лишь при вопиющих случаях.
– Значит, смерть моей мамы ерунда? – взвилась Валентина.
– Конечно нет, – забубнила я, – но доказать виновность врача чрезвычайно трудно, подчас невозможно.
– Я поняла, – вдруг спокойно произнесла Валя, – и готова попробовать. К вам пришла, потому что знаю, Макс честный человек, он не обманывает клиентов. Имейте в виду, если вы откажетесь, я возьму бесплатную газету, найду сто объявлений от частных детективов и обращусь к первому попавшемуся.
Я ее предостерегла:
– Валюша! Нельзя искать сыщика с помощью прессы или в Интернете. Знаешь, какое количество людей обращается к Максиму после того, как их обманули доморощенные «Шерлоки Холмсы», пообещавшие мигом справиться с проблемой? Эти горе-детективы вытянули из них кучу денег, но ничего не сделали.
– Вот поэтому я и пришла к вам, – отчеканила Валя. – Повторяю, все равно затею расследование. Если вы откажете мне, я точно попаду в лапы мошенника.
– А как к твоей идее относятся родственники? – поинтересовалась я.
– Ни папе, ни тетке, ни тем более Ларе я ничего не говорила. Зачем их зря волновать? – пожала плечами Валя. – Сначала надо правду выяснить. Так как, мне идти за газетой?
– Ладно, – сдалась я, – не стоит никуда ходить. Но ты должна пообещать, если мы поймем, что диагноз был верен, лечили Раису Измайловну правильно, что не станешь искать то, чего нет. Хорошо?
– Согласна, – кивнула Валентина. – Мне нужна правда, одна правда, и только правда. Если мама погибла из-за халатности врача, я добьюсь его наказания. Если и в самом деле умерла от кори, приму это. Вот аванс.
Я посмотрела на конверт, который она положила на столик.
– Сейчас не нужно платить деньги.
– Заключая договор, надо внести тридцать процентов, – уперлась Валя, – так на сайте агентства Макса написано.
– Посиди здесь пару минут, – попросила я, – схожу за бланком договора.
На самом деле необходимые бумаги лежали в секретере, и мне достаточно было протянуть руку, чтобы их достать, но я хотела позвонить мужу и вкратце описать ему ситуацию.
Глава 5
Когда типовой договор был подписан, Валентина с шумом выдохнула:
– Спасибо. Теперь слушайте продолжение.
– История с корью еще не все? – удивилась я.
Валя вынула из кармана телефон.
– Это сотовый Ларисы, папин подарок. С виду простой, совсем неприметный гаджет, но на самом деле он сделан по спецзаказу и стоил больших денег. Пару лет назад у одного папиного знакомого, тоже владельца автосалона, на сына напали какие-то отморозки, увезли его в лес, привязали к дереву, пытали. Отец наш тогда перепугался и заказал для нас с Ларой два ничем внешне не примечательных аппарата. Подобными – по виду, не по сути – мобильниками средней ценовой категории пользуется большая часть россиян.
Я внимательно слушала Валечку и вот что узнала.
Трубки сестер Весениных являются очень хитрыми устройствами. Если кто-то позвонит девушкам с угрозами или наговорит им гадостей, дочерям Николая следует нажать всего одну клавишу, и разговор запишется. В случае нападения им предписывалось воспользоваться находящейся на боковой панели кнопкой, тогда на пульт охраны поступит сигнал, а на экране компьютера высветится точка, указывающая, где они находятся. Перечислять все таланты нафаршированных электроникой мобильных телефонов не имеет смысла, главное для нас – это их способность фиксировать речь звонивших.
Сегодня утром Лариса проспала. Вчера сестры легли поздно – убирали квартиру после сороковин. Валентина, понимая, что работы по дому будет много, заранее отпросилась на полдня со службы, договорилась прийти в банк после трех. А Лариса никогда не пропускала занятий, поэтому, вскочив слишком поздно, умчалась в училище, не позавтракав и забыв взять сотовый.
Валя нашла ее трубку в кухне на полочке и в первую секунду решила позвонить Ларе. Потом ей стало смешно – сотовый-то сестры дома! Валя повертела мобильник, поняла, что батарейка полностью села, и поставила телефон на зарядку. Завозилась по хозяйству, а потом вдруг услышала характерный звук, который издал аппарат младшей сестры – кто-то прислал ей эсэмэску. Валя никогда не роется в телефоне Лары, Весенины уважают друг друга, не читают предназначенные не им сообщения, не подслушивают, о чем разговаривают родственники. Но сегодня Валентина, сама не понимая почему, нажала на кнопку и увидела текст, сообщавший, что некто не смог вчера дозвониться до Ларисы и оставил ей сообщение на автоответчике. Почему у Вали сжалось сердце? По какой причине она подумала: «Лучше мне первой выслушать послание»? Наверное, у старшей сестры сработала интуиция. «Чуйка», как говорит Макс. Благодаря этой самой «чуйке» некоторые люди, уже приехав в аэропорт, спонтанно отказываются от полета и не попадают в авиакатастрофу. Или выхватывают из кипы лотерейных билетов выигрышный.
Валентина перевела дух.
– Лучше сами послушайте. Секундочку… Включаю.
Я посмотрела на телефон, который она держала в руке. Из него послышался незнакомый мужской голос:
– Ты убила свою мать. Знаю, что это ты сделала. Раиса погибла из-за тебя. Ты виновата. Ты убийца. Живи и бойся. Я все знаю.
Послышался щелчок, запись прервалась.
– Ничего себе заявление! – не сдержала я эмоций.
Валя протянула мне аппарат.
– Возьмите. Я записала разговор. Лариска звонила из училища на домашний номер, спрашивала, не лежит ли где ее трубка. Я соврала, сказала, что нигде ее нет. Сестра расстроилась, воскликнула: «Так и знала! Я вчера сотовый в плаще забыла, и его, наверное, в метро утром из кармана вытащили. Около меня все время парень какой-то крутился, постоянно толкал, наступал на ногу, видимо, он вор. Папа расстроится».
– Зачем ты записала голосовое сообщение? – не поняла я.
– Я рассказала только что, какие нам трубки сделали, – заморгала Валя, – особенные, с функцией, которая позволяет…
– Я помню твои слова, – остановила я ее. – И понимаю ход мыслей Николая Георгиевича. Он хотел иметь возможность найти того, кто станет угрожать его детям. Но сообщение на автоответчике будет храниться в памяти телефона, пока его не удалят.
– Ой, действительно… – пробормотала Валя. – Совсем я растерялась, только время ваше потратила зря, вещала про функции наших гаджетов. Меня огорошило обвинение мужчины, и я решила ни за что не отдавать Ларисе мобильник. Вдруг этот человек ей еще раз звякнет? Она забыла, что вынула вчера трубку и положила ее в кухне на полку, пусть продолжает считать, будто мобильник утром в метро сперли.
Я с жалостью посмотрела на Валю.
– Не самая удачная идея. Лара купит новый аппарат, возьмет у мобильного оператора копию симки, и шантажист получит второй шанс.
– А вот и нет. У нашего папы пунктик, – хмыкнула Весенина, – если кто-то из нас телефон посеет, нужно купить другой номер. Никакие уговоры на отца не действовали, взял с нас обеих клятвенное обещание сделать именно так. Понятия не имею, почему он решил, что, приобретая другой аппарат, опасно пользоваться прежним номером, но сейчас нам это на руку. Не хочу, чтобы кто-нибудь разволновал Лару. Прямо счастье, что сестра дома трубку забыла, а я ее взяла. Я сначала подумала, что ее обвинил кто-то из танцоров. Ларису в училище терпеть не могут за талант, в лицо ей улыбаются, а за спиной судачат. И досужими разговорами дело не заканчивается. Папа заказал Ларе пачку, очень красивую и дорогую, с ручной вышивкой и кружевами, когда ей предстояло выступать в конкурсе. Он хотел, чтобы его дочка была неотразима. Лариса привезла пачку в гримуборную, повесила ее на штангу и вышла с кем-то поговорить. А когда вернулась, наряд был искромсан ножницами.
– На сцене балерины кажутся ангелами, – вздохнула я.
– Ага, – кивнула Валя. – Только кое у кого нимб на рогах держится, а под юбкой хвост прячется. Поэтому первыми у меня на подозрении оказались танцоры. Но потом я подумала – а вдруг тот мерзавец сам имеет отношение к смерти мамы? Возможно, кто-то сильно ненавидит нас, всю семью. Понимаете, издали многим кажется, что у нас не жизнь, а сплошной шоколад. Папа владеет прибыльным бизнесом, любил жену, Лариса гениальная балерина, а я, прыщавая толстуха, жениха-красавца отхватила. Зависть страшная штука. Что, если маму отравили? А теперь, спустя сорок дней после ее кончины, за Лару принялись, задумали довести ее до психушки? Следующая, наверное, я на очереди. А может, отец. Раз вы взялись расследовать смерть матери, вам обязательно надо о звонке знать.
– Можешь оставить телефон Ларисы у меня на некоторое время? – попросила я.
– Забирайте насовсем, – махнула рукой Валентина, – все равно Лара считает трубку украденной. Пока подлец ее новый номер узнает, пара недель пройдет. Не хочу, чтобы Ларка дергалась. У нее вот-вот будет показ перед французами, представители парижской труппы уже в Москве. Ни словом ей о звонке не обмолвлюсь. Вы ведь тоже промолчите, да?
Я хотела сказать, что одно из главных правил детектива гласит: «Держи рот на замке, а глаза раскрой пошире», – но не успела. Из верхнего кармана платья Вали понеслась веселая трель. Она вытащила свой сотовый.
– Привет, Борь. Я? Сейчас вернусь домой, отбежала на проспект за хлебом. Ты пришел? Уже несусь обратно.
Я молча смотрела, как Валя засовывает трубку на место, встает и направляется к двери. Когда она шагнула в коридор, я не выдержала:
– Врать надо уметь.
Весенина оглянулась.
– Я стараюсь вообще не лгать. А что?
Я приблизилась к Валюше.
– Понимаю, ты не приучена врать, поэтому сказала Борису глупость про булочную.
Щеки девушки вмиг покраснели.
– Не хочу никому говорить о нашем с вами договоре. Отец после смерти мамы пребывает в истерике, Ларисе, как я уже объяснила, надо хорошо выступить перед французами. Жених мой очень внимательный, заботливый парень, но не всегда меня понимает. Боря не любит про свое детство рассказывать, но по кое-каким оговоркам я поняла, что ему не очень сладко пришлось. Внешне он мне сочувствует, но в душе, по-моему, удивляется, почему я так убиваюсь. Мол, все умирают, это закон жизни. И Боря ненавидит полицию. Соответственно, ему не нравятся частные детективы, среди которых много бывших сотрудников МВД. Не знаю, кто и когда из людей в форме обидел его, но мое обращение к вам он точно не одобрит, а я с ним выяснять отношения не хочу, потому что очень его люблю. Думала, успею до прихода Бори с вами поговорить, но задержалась. Он уже в родительской квартире, у него ключи есть.
– Солнышко, в домашних тапочках, даже в таких милых, как у тебя, в виде щенков, на улицу не выходят. Платье тоже не очень подходящее, за версту видно, что оно домашнее, – улыбнулась я. – И где хлеб, который ты якобы купила?
– Вот черт, – расстроилась Валя. – Правда, глупо получилось. О, я придумала! У вас есть целый батон? Дайте мне, скажу, к Лампе за хлебом забежала.
– Думаю, Борис запомнил твои слова про булочную, – возразила я. – Лучше надень мои туфли. Они самые обычные, черные, навряд ли он знает всю твою обувь. Еще скажи ему, что очень торопилась и не стала курточку набрасывать, подумала, что тепло, а в результате продрогла. Только побыстрей верни лоферы, они мне нужны. И больше не обманывай жениха по пустякам, а то рискуешь потерять его доверие.