– Считайте! – велел Сергей.
– Длину, значит, квартиры умножаем на ширину и высоту, – вдруг бойко заговорил сантехник, – и из полученной суммы извлекаем третичный корень.
Математика не мой конек, если честно, ученица Романова так и не выучила таблицу умножения, поэтому слова про третичный корень показались мне весьма загадочными. А сантехник, вдохновленный удачным выступлением супруги, вещал дальше:
– Результат нам надо поделить на четыре, потому что в одном литре воздуха содержится четыре атома холодного кислорода, нагрев его, получим ровную температуру помещения и умножим на шесть для поддержания оптимальной сухо-влажности, что хорошо для здоровья и для общей жизни. Вот.
Сергей потряс головой.
– Замечательно. А теперь конкретно. Сколько батарей надо купить нашей Маше?
– Сначала считать? – насупился Андрей.
– Нет! Назовите число, – потребовал ведущий.
Сантехник посмотрел на жену.
– Любаня, сегодня вторник? Запутался я чего-то… День какой у нас?
Сергей заулыбался еще шире.
– Я имел в виду число радиаторов. Цифру назовите. Еще раз озвучиваю главный вопрос дня: сколько радиаторов необходимо приобрести нашей Маше для квартирки общей площадью двадцать шесть километров? Ох, простите, квадратных метров.
Андрей приподнял брови и отчеканил:
– Семьдесят две штуки.
Я едва удержалась от смеха. Даже если Маша приделает в своей крохотной норке батареи ко всем стенам в три ряда, привинтит их к потолку и загородит радиаторами окна, семьдесят две секции в нее никогда не поместятся! Сейчас Иван остановит съемку, и дребедень начнется заново. Хитрая Иришка, обещая, что я проведу на телевидении от силы полчаса, обманула меня, наивную. Я здесь простою сутки.
– Отлично! – закричал Иван. – Машенька, к вам, милая моя, просьба. Сейчас Сергей произнесет заключительные слова, а вы должны обнять батарею, вон ту, самую большую, и изобразить на своем лице наиболее радостную из всех радостных радостей. О’кей?
– Постараюсь изо всех сил, – пообещала я.
– Вы чудо! – умилился Иван. – Красавица, умница и яркий талант. Сергей, очнись, доброго тебе здоровья во все зубы. Поехали! От винта! Взлетаем!
Ведущий раскинул руки в стороны.
– Дорогие мои, мы решили проблему. Машенька, вы довольны?
– Совершенно счастлива, – ответила я, – огромное спасибо.
– И это еще не все! – повысил голос Сергей. – Вам же нравится вон та батарея?
– Очень! – с жаром воскликнула я. – Лучший радиатор на свете. Он прекрасен! Просто принц из моей мечты!
– Ну так забирайте его себе! – провозгласил ведущий. – Наша программа дарит вам батареи для отопления вашей квартиры. Это было шоу «Выбираем вместе», приходите к нам, задавайте вопросы, получайте ответы и прекрасные подарки!
В первую секунду, услышав про презент, я обомлела. За каким чертом мне семьдесят две чугунины? Но потом, вовремя вспомнив указание Ивана, я присела около одной из «гармошек», нежно обняла ее, положила голову на холодную железяку и замерла, стараясь удержать на лице выражение безграничного счастья.
– Всем спасибо, снято! – прогремело с потолка. – Дорогая Керосинка, вам надо выступать на сцене. Огромное вам мерси и грациа! Вы супер! Лучшая! Аппаратная от вас в восторге.
Я встала и отряхнула балахон. Сергей отошел в сторону, сгорбился и прошептал:
– Здоровья всем на свете и счастья.
Иру я не увидела. Костюмерша Лена живо переодела меня и протянула влажную салфетку.
– Грим снимать будешь?
– Спасибо, – поблагодарила я и протерла лицо.
– Ты молодец, – похвалила меня Лена. – А сантехник редкий идиот. Семьдесят две батареи!
– Но Иван ему замечания не сделал, – улыбнулась я.
Елена начала рыться в ящике стола.
– Ваня прекрасный режиссер, но он просто уже опупел, четыре проекта одновременно снимает. Ну, прямо до фига у него здоровья и счастья!
– Почему вы все постоянно повторяете эти слова? – удивилась я. – Про здоровье и счастье?
Лена выпрямилась.
– Знаешь, в жизни бывает форс-мажор, бывает перманентный бардак, а бывает телевидение. Ну прямо каждый день, как свадьба в психушке, весело, аж жуть, только доброго доктора с волшебными таблетками, к сожалению, тут нет. А как стресс снять? Ругнуться надо. Выскажешься от души, и полегчает. Друг на друга никто у нас никогда не обижался. А что такого? Сегодня тебя послали, завтра ты пошлешь. И вообще, коллектив у нас хороший, дружный. Но осенью прошлого года в телецентр пришел новый директор и сразу издал приказ: кто крепкое словцо употребит – на выход с вещами. Мы сначала решили, что мужик прикалывается. Ан нет, начальничек двоих за ворота выставил. Время трудное, безработица вокруг, вот мы и говорим про здоровье и счастье вместо того, чтобы по известному адресу отправить. Теперь сплошное здоровье и счастье, а не жизнь у нас. Я так привыкла, что и в обычной жизни таким макаром выражаюсь. Наорет на меня кто, скажем, в магазине, а я ему в ответ здоровья да счастья желаю. И тишина повисает…
– Романова тут? – закричал из коридора мужской голос. – Адрес скажите, улицу, номер дома, квартиры.
Я машинально сообщила о себе сведения и спохватилась:
– Зачем вам нужна эта информация?
Ответом послужило молчание.
– Держи, – сказала Лена, протягивая мне пряжку. – Туфли у тебя шикарные, а аксессуар сломался, язычок отлетел. Вот, нашла в своем барахле точь-в-точь такую же, но целую. Попросишь мужа, он легко переставит. Или в ремонт обуви загляни.
– Спасибо, – обрадовалась я. – Сколько я тебе должна?
– Офигела? – возмутилась костюмерша. – Кто я, по-твоему? За ерунду денег не беру.
Я протянула Елене свою визитку.
– Дай мне свой контакт. Созвонимся и попьем вместе кофе, я знаю кондитерскую с великолепными пирожными.
– От такого предложения не откажусь, – обрадовалась Лена, доставая из сумки карточку. – Обожаю эклеры!
Глава 7
Сев в машину, я соединилась с Максом и сказала:
– Поскольку я не понимаю, с чего начать, то поеду к Раисе на работу, порасспрашиваю там сотрудников. Может, Валя напутала, и весь детский сад переболел корью.
– Давай, – согласился Макс. – Телефончик Ларисы я забрал, он уже в лаборатории, Леня пытается разобраться с автоответчиком. Антон проверяет Весениных.
– Есть что-нибудь интересное? – спросила я.
– Пока ничего, – вздохнул муж, – вроде со всех сторон добропорядочная семья. В конце девяностых у Николая возникли проблемы с налоговой, но он их решил и с тех пор спит спокойно. С деньгами у мужика порядок, бизнес колосится, кредитная история в ажуре. Раиса всю жизнь в одном учреждении работала, пришла воспитательницей, дослужилась до директрисы. Валентина окончила институт, теперь работает в банке. Не замужем, но есть жених. Лариса восходящая звезда, лауреат нескольких конкурсов, надежда российского балета. Полиция Весениными никогда не интересовалась. Ну, это, так сказать, верхний, черноземный слой, попробуем копнуть глубже. Что же касается телефонного звонка танцовщице… Лариса еще ребенок, трудно заподозрить ее в связи с женатым мужчиной, ревнивая жена в данном случае отпадает. Остается банальная зависть.
– Ларе пятнадцать лет, – возразила я, выруливая на проспект, – сейчас подростки другие, чем в середине девяностых, намного психологически взрослее. Я бы не стала сбрасывать со счетов обозленную даму, с супругом которой младшая Весенина закрутила роман. Надо поработать и в этом направлении. Мне очень не понравились слова анонима про убийство Раисы. Что, если ее действительно насильно лишили жизни? Согласись, ситуация с вирусом, которым заразилась исключительно одна заведующая детсада, выглядит немного странно.
– Скоро получу историю болезни Раисы и сразу проконсультируюсь у профессора Богатикова, – пообещал Макс. – Он лучший специалист по кори, доктор наук, профессор. Если Лев Викторович сочтет, что Весенина была инфицирована ею, значит, так оно и есть.
– Что-то мне в этой ситуации не нравится, – пробормотала я, – тревожно на душе.
– Разберемся, – спокойно произнес Макс. – Со знакомыми людьми всегда так – начинаешь беспокоиться на пустом месте. Скорей всего ничего криминального нет, Раисе не повезло, она заболела и умерла. А Ларисе завидуют менее талантливые балерины, и одна из них могла подговорить своего кавалера на гадость. А! Вот и документы Весениной из клиники.
Меня внезапно осенило.
– Там же, наверное, указано время смерти?
– Да, – после короткого молчания подтвердил Макс, – летальный исход наступил в двадцать один час тридцать минут.
– Посмотри, когда звонили Ларе, – попросила я.
– Вот черт, – пробормотал муж, – ровно на сороковой день после кончины Раисы, в двадцать один час тридцать минут. Я бы не догадался сравнить время. Как эта идея пришла тебе в голову?
– Не знаю, – честно ответила я. – Тихий голос в мозгу подсказал.
– Кто мог знать, когда Рая ушла из жизни? – занервничал Макс. И сам ответил на свой вопрос: – Лечащие врачи, патологоанатом, медсестры, родственники.
– Людям важна дата, – перебила я, – про часы с минутами никто не думает. Это же не рождение ребенка, когда мать точно запоминает момент появления на свет младенца. Время смерти необходимо лишь для занесения его в историю болезни. Это, если, конечно, уместно так выразиться, техническая деталь.
– Но кто-то решил причинить боль Ларисе именно в тот момент, когда душа матери отлетела на небеса, – перебил Макс. – Валя не поняла этого. А аноним рассчитывал на обратное, полагал, что балерине станет совсем плохо, когда она сообразит: ей позвонили прямо в минуту ухода матери, ровно сорок дней назад именно в девять тридцать вечера Раисы Измайловны не стало. Тут уж, пожалуй, не просто зависть к более талантливой коллеге, а патологическая ненависть. Слушай, теперь и мне история со звонком очень не нравится, попахивает социопатией.
– Подъехала к садику, – отрапортовала я.
– Быстро управилась, – удивился Макс.
– В пробку не попала, – пояснила я.
– Нехорошо лгать мужу, – уличил меня Макс, – в столице не бывает пустых улиц.
– У меня сегодня день удач, получила в подарок семьдесят две батареи, – засмеялась я.
– Что? – не понял супруг.
Я рассказала ему о том, как снималась в шоу.
– Хочешь сказать, что гора радиаторов поместилась в твою малолитражку? – усомнился Макс.
– Нет, естественно. Слава богу, мне батареи не достались, – весело сказала я. – Телевидение огромный обман, пообещали и не дали. Героиня укатила, никто об обогревателях и не вспомнил.
Макс откашлялся.
– Скажи спасибо, что они оставили радиаторы в студии. Куда б мы их дели?
* * *
В кабинете заведующей сидела приятная женщина лет пятидесяти. Она назвалась Софьей Борисовной и заметно испугалась, увидев мое рабочее удостоверение.
– Частное детективное агентство? Вас из-за пропажи комбинезона наняла мать Сережи Колесникова?
– Нет, – успокоила я директрису, – речь идет о Раисе Измайловне Весениной.
– Так она умерла, – еще больше занервничала Софья Борисовна.
– Не откажите в любезности, – попросила я, – ответьте на пару вопросов о своей покойной коллеге.
– Ладно, – протянула Софья, – задавайте.
– У вас в коллективе были случаи кори среди детей или персонала? – начала я.
– Нет, – решительно заявила заведующая, – миновала нас эта напасть. Детки здоровы, сотрудники тоже. Одной Раечке не повезло. Не зря говорят, бог к себе лучших забирает. Весенина была прекрасным педагогом, ее все любили, и коллеги, и родители, и малыши. Всегда приветливая, с улыбкой на лице, позитивная. Можете с любым человеком у нас потолковать, и только хорошее о Раечке услышите. До нее здесь Галина Михайловна Андрюхина царствовала, вот она жаба гадкая, прости господи, за злое слово. Сама воровала и коллектив подобрала соответствующий. А Раечка порядок навела, нечистых на руку выгнала, взяла прекрасных людей. Святой человек была!
Софья Борисовна достала из ящика стола бумажный платок и приложила к глазам. Затем продолжила:
– И почему именно с ней беда приключилась? Жить бы Рае да жить. Семья у нее крепкая, Николай садику спонсорскую помощь оказывал, недавно мы на его средства стеклопакеты поставили. Нам не положена ставка детского психолога, так Весенин на него денег дал. И много еще чего хорошего сделал для учреждения. Я у них дома на сороковинах была, и Коля сказал: «Софа, не беспокойся. Как помогал, так и дальше помогать стану. В память о Раечке останусь вашим благотворителем». Вы знаете, какие у нас детки?
– Маленькие, – улыбнулась я, – еще в школу не ходят.
Софья Борисовна выбросила салфетку в корзинку.
– Садик предназначен для малышей с синдромом Дауна. Таких заведений в Москве немного. Раечка мечтала, чтобы даунят, как в Америке и в Европе, принимали в общие учреждения. Они солнечные, ласковые, милые ребята, и здоровым малышам полезно общаться с теми, кто появился на свет с лишней хромосомой. Это учит сострадательности. Но, к сожалению, пока в России такой практики нет. Рая старалась сделать наш сад вторым домом малышей. У нас тут есть лекторий для родителей, занятия с психологом, кружки, в общем, настоящий семейный центр. Мы мечтаем о собственной школе, Раиса бегала по инстанциям, выбивала участок под строительство. И вот…
Софья Борисовна снова схватилась за упаковку с платками.
Около получаса я слушала рассказы новой заведующей, воспитателей и нянечек, которых она вызвала в свой кабинет. Женщины в один голос твердили: «Случаев кори ни в детском учреждении, ни у кого-то дома не отмечено; Раиса Измайловна лучшая из лучших, нельзя найти человека, который бы затаил на Весенину зло; она была идеальной, верной и любящей женой, прекрасной, заботливой матерью». Повествуя о покойной, все сотрудницы искренне плакали и восклицали:
– Почему Раечке так не повезло? Она очень радовалась, когда Валечка с Борей познакомилась, раньше-то переживала, что старшая дочь из-за не очень привлекательной внешности в девках останется.
Я начала прощаться, и тут вдруг Софья Борисовна воскликнула:
– Вещи! Может, вы их заберете?
– Не понимаю, о чем речь, – удивилась я.
Софья встала и показала на большой шкаф.
– Рая свою фитнес-сумку оставила в кабинете, домой не захватила. Забыла, наверное.
– Фитнес-сумку? – повторила я. – Раиса посещала тренажерный зал?
Заведующая подошла к гардеробу, распахнула створку, вытащила темно-синий баул с надписью «Sport» и поставила его на пол.
– Пару лет назад у Раечки возникли проблемы со здоровьем. Извините за откровенность, климакс подкрадывался, начались гормональные нарушения, увеличился вес. Врачи ей посоветовали регулярные занятия физкультурой. Весенина купила абонемент и три раза в неделю ездила тренироваться. Уходила в понедельник, среду и пятницу в пять вечера, раньше, чем рабочий день заканчивается. Но никто не возражал, потому что в остальные дни Раиса Измайловна задерживалась, приходила в садик по субботам, и дело не страдало. Весенина и правда похудела. Она мне частенько повторяла: «Сонюшка, старости не избежать, но только от тебя зависит, какой она будет. Не хочу превращаться в заржавленного бегемота, который скрипит суставами при ходьбе и не может наклониться, достать ладонями до пола. Нет, я буду веселой, стройной старушкой в узких брючках».
У Софьи Борисовны перехватило горло.
– Почему вы не отдали сумку родным? Ездили же на сороковой день к Весениным, – пробормотала я.
– Не смогла, – прошептала заведующая, – не хотела их травмировать, в особенности Ларочку. Младшая дочка нежный бутон, очень ранима. Представила, как вхожу в их квартиру, говорю: «Это вещи Раи», и Лара в обморок валится… А выкинуть нельзя, вдруг там что-то ценное, нужное. Уж, пожалуйста, отвезите, избавьте меня от тяжкой обязанности. Вы человек посторонний, у вас не будет сильных эмоций…