– Я ценю свое время, да и ваше тоже, так что обойдемся без глупых вопросов, на которые вы уже знаете ответ. Лучше спросите то, что вас действительно интересует.
– Как эти бумаги появились в запертой комнате? – спросил я, выкладывая на стол листы пергамента.
– Правильный вопрос, – не меняясь в лице, кивнул наставник и развернулся к окну. Это у него привычка такая, что ли? Разговаривать и одновременно смотреть куда-то в совершенно другую сторону. – Это и станет вашим первым заданием. Разберешься в этой ситуации, а на следующие выходные представишь мне ответ.
Я не очень-то удивился тому, что Сонмар обратился ко мне на ты. Все же он сам вызвался стать моим учителем.
– Теперь о главном, – продолжал он. – Я поговорил с нужными людьми, чинить препоны тебе никто не будет. В библиотеке сможете хоть ночевать, разве что еду туда приносить не советую. Заведующая явно будет этим недовольна, она и так чуть меня на круг перерождений не отправила с подобными просьбами.
– Спасибо.
– О, не стоит, молодой человек, не стоит. Вы еще не знаете, на что подписались, впрочем, это уже и неважно. Кстати, – он выудил из стола тугой кожаный мешочек и положил на стол, – вот этого хватит на пару сезонов.
– Учитель, – обратился я к Сонмару, думая, что он меня одернет, но старик все продолжал смотреть в окно. – Насколько мне известно, первая стипендия выплачивается по итогам первых экзаменов в конце первого семестра.
– Я не настолько влиятелен, чтобы позволить себе ученика, одетого хуже, чем рыночный попрошайка.
Мне удалось не вспылить лишь потому, что я не чувствовал ни злобы, ни попытки унизить, скорее – простую констатацию факта.
– И все же мне придется отказаться, – покачал я головой, отодвигая от себя заманчиво позвякивающий кошелек. – Я как раз сейчас ищу работу и в скором времени смогу сменить так волнующий вас гардероб.
Сонмар повернулся, смерил меня взглядом и снова повернулся к окну.
– Сегодня вечером к тебе зайдет человек по этому вопросу. Поговоришь с ним. И это не обсуждается. – Последнее учитель произнес с таким нажимом, что я невольно вжался в спинку. – Теперь же самое главное. Как ты считаешь, что полезнее в смертельном бою – одно копье или тысяча стрелок?
Если честно, ни то и ни другое. Копье слишком своенравное оружие и предназначено только для сшибки в открытом пространстве. В том же коридоре человек с копьем в руках будет обречен на скорую гибель. С иголками ситуация диаметрально противоположная, на улице ты с ними ничего не сделаешь, разве что метнешь парочку из-за угла, но вот в помещении… Так что пришлось отвечать как есть.
– Не знаю.
– Правильный ответ. – Главный чертильщик империи повернулся в мою сторону, и мы встретились взглядом. В его безумно старых глазах плескалось нечто такое, чему я до сих пор не мог найти определения. – Дай мне свою руку, Тим.
Немного помедлив, я все же протянул ладонь, и Сонмар необычайно быстро для своего возраста стиснул ее в крепком рукопожатии. Секунда – и меня будто пронзила та самая тысяча иголок. Отдернув ладонь, я уставился на сложный магический круг у себя на ладони. Количество символов на этой фиговине было столь велико, что они у меня просто сливались в одно пятно, и не стоит забывать про различные геометрические фигуры и прочие атрибуты чертильного искусства.
– Что за…
– Чтобы научиться управлять силой, нужны тяжелые испытания и упражнения, но чтобы обучиться слабости, нужно стать еще слабее. Эта метка ограничит твой и без того скудный резерв примерно в пять раз.
– Да я даже круг активировать не смогу!
– Магия – это не клинок, мой новый ученик, магия – это река, вечно текущая и извивающаяся под влиянием земли. Земля – это твердь, меняющаяся под влиянием воздушных потоков. Ветра – это жизнь, которой управляет вода и огонь. А жизнь – это все и ничего вкупе со смертью. Пока ты этого не поймешь и не сможешь применять это знание, то и активация тебе не понадобится.
– Но как же я смогу применить знание, если не могу магичить? – все не сдавался я.
И тут Сонмар посмотрел на меня с некой жалостью, так обычно человек смотрит на несмышленого ребенка, который что-то отчаянно пытается ему доказать.
– Вот я и говорю – ты еще ничего не понял.
На этом наш разговор был закончен. Мне выдали пропуск, и внезапно появившийся дворецкий сопроводил меня на улицу. Захлопнулись стальные ворота, и я остался в полном одиночестве стоять, кутаясь в обноски, спасаясь от поднявшегося ветра. В кармане еще лежали несколько медных монеток, так что я решил, что не стану студить свои кости на этой погодке, а лучше найму кэб.
И снова деньги перекочевали в лапу извозчика, и мы покатили в сторону академии. За окном мелькали люди, обгоняемые одинокими всадниками или богато украшенными каретами. М-да. Вот так поступил в академию. Взрывы какие-то, больницы, сумасшедшие наставники, Колдунья, чудной сосед с ненормальной семейкой и леди, всем сердцем желающая мне самых страшных пыток. Вот что-то мне подсказывает, что на войне было спокойнее. Там я хотя бы знал, кто враг, а кто свой. Здесь же сам демон рога сломит. Ничего не разбирая, я просто бреду, гонимый непреодолимой силой обстоятельств. И видят боги, мне такая ситуация не по душе, ведь спину все еще тяготит невыплаченный долг.
Глава 4. «Нет времени на время»
Поставив точку в очередном переводе, я потянулся, закинул ноги на стол и потянулся к кружке с чаем. За окном творилось нечто невероятное. Сегодня метель не просто бушевала, она ярилась подобно горному великану, которому ударили по самому драгоценному, и это отнюдь не голова. Штормовой ветер, поднимая целые сугробы в воздух, стучал в окна и выламывал козырьки с дворов. Но это, казалось, нисколько не беспокоило обывателей. Кутаясь в крепкие тулупы, шубы или полушубки – у кого на что денег хватало, – разумные все так же ходили по улицам, вернее по тем узким дорожкам, в которые превратились некогда широкие проспекты. Порой в самых неудачных местах высота сугробов поднималась до полутора метров, и те же гномы превращались в комичные холмики, плывущие по бесконечной белой реке. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как я работаю в банке «Гастон и сыновья». Учитель, как и обещал, похлопотал в тот день, но вечером в нашей с Диргом комнате объявился вовсе не человек, а самый натуральный гном. И что самое удивительное, это был не абы кто, а лично управляющий местного отделения. Мы с ним имели весьма занимательную беседу, итог – несколько пустых бутылок и подписанный контракт. Не то чтобы я стал заправским алкоголиком, но гнома без градуса не понять.
Работа была не очень-то и пыльная. Сижу себе в кабинете да перевожу различные тексты. Начинал с небольших предписаний и прочих документов, но вскоре мне стало попросту скучно. Я попросил что-то сложнее и где-то через два месяца уже переводил тексты с десяти языков. А к моей копилке «свободное владение» прибавился язык дроу. Итого в моем активе теперь – имперский, гномий, восточный и темно-эльфийский диалект, ну и еще около дюжины языков, которые я мог понимать и с которых переводил, вооружившись словарями. Наверное, вы спросите, почему я не выучил их все, обладая абсолютной памятью. Ответ прост: какая бы память ни была, но язык – это не только набор символов, язык – это культура, традиции, нравы и обычаи, законы и поверья, легенды и были народов. И дроу поддался мне лишь потому, что в последнее время это наречие я все чаще использовал, просиживая штаны в библиотеке. Но обо всем по порядку.
И именно эта работа ответила на актуальный вопрос – сойду ли я с ума. Ответ будет – нет, не сойду. Да и сами чертильщики далеки от сумасшедших. Просто их образ мышления кардинально отличается от общепринятого. Например, средний разумный мыслит образами и речью, причем речь преобладает над образами. А у моих коллег мыслеречь в принципе отсутствует, так что в голове у них одна лишь картинка и ничего более. Если честно, мне такое даже представить трудно. А уж как им тогда должно быть сложно общаться нормальным языком… Благо эта участь минует меня, спасибо абсолютной памяти. Просто дело в том, что у чертильщиков невероятный объем знаний в языках и символах, которые используются для вызова того или иного явления, и когда все это наслаивается, происходит буквально локальный коллапс мышления. Это и объясняет поведение наставника: ему проще разговаривать, когда перед глазами есть хоть какая-нибудь картинка.
Насчет же самой работы, то платили гномы весьма щедро, ну, со своей особой точки зрения. А так за четыре часа в день я получал три золотых в месяц. Мало по меркам воина и средненько для обычного горожанина. Кстати, первая зарплата в принципе не задержалась в моем кошельке. Как только наставник прознал (а этот старый перечник прознает обо всем в самые короткие сроки) о том, что я получил первый оклад, он ввел дресс-код. Пришлось идти по лавкам, и как-то само собой у меня образовался хвост из трех особ. Дирг, терзающий Норман своим пылким взглядом, но милая девушка пока удовольствует его лишь загадочными улыбками. Сама Норман, сменившая гнев на ехидные подколки, и Рейла, которую с недавних пор мне было разрешено величать Лейлой. Особой разницы я не видел и поэтому часто путал первые буквы, чем вызывал надутые губки и обещания страшной обиды, впрочем, обещания оставались обещаниями.
Вот таким составом наша группа ураганом пронеслась по модным бутикам столицы, увы, но прибарахлились в них только друзья, мне же пришлось закупаться в более дешевых заведениях. Но, так или иначе, после этого похода у меня осталось лишь десять серебряных. Зато в сумке покоилось несколько шелковых рубах, пара жилеток, штаны, да я даже фехтовальные перчатки с сапогами купил. Признаюсь, перчатки были куплены, лишь чтобы скрыть печать, поставленную заботливым наставником.
– Тим, тебя тут твои друзья ищут, – прозвучал девичий голосок из резной статуэтки, изображающей голову попугая.
– Буду минут через пять, – ответил я, нажав на клюв экзотичной птицы.
– Хорошо, я передам, – и Лия оборвала связь.
И здесь появляется десяток вопросов. Возможно, самый животрепещущий – почему у меня на столе разговаривающий попугай, но стоит начать с другого. Лия, племянница управляющего, подрабатывает в банке на должности, сравнимой с земной секретаршей. Милая девушка двадцати трех лет, правда, из-за своего роста и гномьей комплекции выглядит лишь на шестнадцать, из-за этого весьма сильно страдает, хоть и пытается скрыть сей факт. Вообще она девушка весьма недурственной внешности, но оценить это могут лишь выходцы из общины полуросликов, коих сама Лия величает «бородатыми животными». Ну а городские принимают гномку за человеческую малолетку. А связываться с такими – одни проблемы, ибо если все пойдет как надо, то либо женись, либо в армию, подальше от разгневанного папаши, недовольного «порчей имущества». Ну а когда к ней пристают безусые мальцы, то она бежит ко мне и просит сварганить ей какой-нибудь амулет, отпугивающий жертв пубертатного периода. Но каждый раз уходит ни с чем, ведь не все чертильщики хорошие артефактчики, хотя вру, все, конечно, но я, как обычно, оказался в графе «исключения». Мне не хватает ни сил, ни опыта, ни усидчивости для такой работы.
Теперь, раз уж речь зашла об артефактах, пришло время вспомнить про Кешу, десятисантиметрового попугая. Происхождением этот амулет дальней связи обязан нашим, имперским, мастерам артефактного дела. Примерно три сезона назад они создали первую печать, позволяющую передавать речь на расстояние, еще сезон ушел на интеграцию этого великолепия в приемлемый носитель. Понятное дело, что как бы ни хранили информацию о революционном открытии, но она все равно просочилась за бугор, и столицу прямо-таки наводнили разные серые личности. Серые для большинства и очень даже цветные для меня. Боги не дадут соврать, я примерно две декады не мог спокойно дойти до работы. Постоянно на глаза попадались шпионы местного разлива. Но, как это ни странно, информация так и не просачивалась, какие-то обрывки – да, однако в целом враги остались с носом.
Ну и понятное дело, что полевые испытания артефакта проходили действительно на поле, правда, не на имперском, а в местах не столь отдаленных – в Нимии. Надо отдать должное нашим генералам, они с толком использовали полученное преимущество, и уже через сезон в столице прошло грандиозное празднование самой быстрой войны за последние два века, ну и первой крупной победы имперцев за последние три. Хотя с этой самой победы страна поимела не так уж и много – пару деревень на окраине, одну крепость и средненькую контрибуцию. Это все, на что могла претендовать страна с уставшим и израненным войском, да и магов перегорело немало, а восстанавливаются они от полугода до двух, в зависимости от личных характеристик. Я вон вообще за две недели в строй встал, но то я – попаданец, мне по определению положено удивлять всех своими невероятными способностями, красотой, шармом, деньгами, властью и силой. И пофиг, что ничего из вышеперечисленного я не имею, удивлять-то все равно надо.
Вот таким образом мы и подобрались к появлению на рабочем столе этого самого попугайчика. Наш управляющий, быстренько смекнув, что такой артефакт – это не только удобная в обиходе вещичка, но еще и статусный предмет, взял и сделал крупный заказ, благо к этому времени амулеты связи можно было купить практически в любой лавке. По счастливой случайности в тот знаменательный день я закрывал сделку, вернее выступал в роли переводчика, закрывающего сделки, но не суть. Управляющий решил, что сделка прошла удачно и поэтому, откупорив по традиции бутылочку настойки, он разлил содержимое по двум кубкам. Почему по двум? Да просто остальные участники, зная обычаи гномов-финансистов, смылись куда подальше, оставив мою печень прикрывать стратегическое отступление, читай – бегство.
Настойка пошла хорошо, а я смог вызвать добродушную улыбку, спрятанную глубоко в бороде. Гном никак не ожидал от человека такой устойчивости к алкоголю. Ну-ну, господин управляющий просто никогда раньше не пил с наемниками. А мы люди такие: нам бутылку поставь, так потом у себя в схроне нескольких бочек недосчитаешься. И дело вовсе не в том, что все работники свободного меча – это сброд и отребье. Нет, здесь сыграла свою роль обратная логика. Если пьет – значит, мусор и нищеброд, хотя все не так, пьет – потому что по-другому никак. Это у служивых строгая дисциплина, следящие офицеры, устав и так далее. А что у нас? А у нас все иначе. Вот видит офицер, что отряд гоняет шлем по кругу, так он не станет экспроприировать горючую жидкость или устраивать перманентные разборки, доносить сотнику, или того хуже – выписывать порку за распитие спиртного на службе. Нет, он поздоровается, сядет с к костру, втравит пару баек за жизнь, отхлебнет из шлема, а на следующее утро, проспавшись, отметелит старшего в отряде. Тот отметелит подопечных, а подопечные подшутят над офицером, и через неделю цикл повторится. И это вовсе не потому, что все мы из себя такие разбойники, а просто потому, что у пушечного мяса нет других поводов снять стресс, знай себе прикалывайся. Пусть даже зло и с вредом для здоровья, бей рожу в кровь, так чтобы к целителям, пей, пока не отрубишься, ну и к приписным не забывай наведываться, а иначе все – край: либо в себя уйдешь, что смертью пахнет однозначно, либо в бою струхнешь, что тоже смерть, но не только для тебя, а для всего отряда. И кто в наемниках не ходил, тот настоящей службы не знал, такой чтобы до конца, чтобы кости трещали, а нервы скрипели, как лютня пропащего менестреля. Но это все лирика, а речь-то о попугаях.
Так вот, загубив бутылку настойки без какой-либо закуси, гном предложил мне прогуляться до ближайшей лавки, где он планировал сделать крупный заказ. Признаюсь, к этому моменту я уже чуть захмелел, но на прогулку согласился. Все же меня терзали амбиции, ведь до этого момента босс меня фактически не замечал, а тут проявил внимание, был шанс заслужить уважение и завести полезные знакомства. Увы, тогда я еще не знал, что такое уважение гнома-банкира, но об этом после.