Мать шипела и глухо возмущалась, смазывая дочкину гриву керосином. Закончив процедуру, обмотала той голову клеёнкой, поверх полотенцем и приказала сидеть смирно целых… полчаса!
– У-у-у-у-у! – причитала Васька. – Снимай скорее! – жалобно ныла, не выдерживая «пытки».
Насекомые, будто почувствовав приближающуюся кончину, злобно кусались и скакали как оглашенные, устроив гонки с препятствиями, а девчонка с диким рёвом, подпрыгивая от нетерпения, носилась по всей квартире, из комнаты в комнату, с остервенением скребя пальцами тюрбан на голове и поскуливая, словно собачонка.
– Не трожь полотенце! – орала мать, видя, как то сейчас сползёт с головы дочери. – Не смей, я сказала!
– Всё, не могу-у-у бо-о-ольше! Снима-а-ай! – визжала та.
Усилия не пропали даром, и к первому сентября все мерзких тварей обезвредили, а Василиса примерной девочкой-одуванчиком с огромным букетом багровых гладиолусов перед собой пошлёпала на школьную линейку, торжественно неся на голове огромные белые банты, привязанные к двум пушистым белокурым хвостам из блестевших волос, пристраиваясь к своему 5-му «Б» классу.
– Привет, Васька! – обрадовались встрече одноклассники.
– Как дела?
– Что нового?
– Как отдохнула?! – вопросы сыпались со всех сторон.
– Шшшш… – приструнила ребят классная. – Успеете наговориться! Всем стоять смирно и рты закрыли!
Закончилась праздничная линейка, а следом первые три урока. Всё вроде как замечательно, но Васька была бы уже не она, проведя день без приключений! Тем более до вечера ой как далеко… И вот, вся такая праздничная и красивая, в кружевном белоснежном фартучке, новеньких туфельках и покамест белоснежных гольфах, забрав по дороге младшую сестрёнку из детского садика, не торопясь возвращалась домой. Ну, если честно сказать… они вовсе не спешили… Нисколечко… Василиса крутила головой по сторонам, отыскивая вокруг перемены, произошедшие за время своего долгого отсутствия, и не обращая внимания на сестру, которая мирно шлёпала следом, нежно прижимая к груди любимого плюшевого медведя. Ярко светило и припекало солнышко, день был просто замечательный! Был… Самую малость девчонки не дошли до своей парадной, на пути следования столкнувшись с неожиданно возникшим препятствием. Ну что за безобразие? Одни искушения для ребятни, тем более такой, как непоседливая проказница Васька!
– Вася… там море! – раздался позади голос сестрёнки; девочка встала как вкопанная и ткнула пальчиком, указав на преграду.
– Сама ты… море! Тундра! – сморщилась Василиса, с возрастающим интересом разглядывая огромную лужу размером с небольшую детскую площадку.
Ничего сверхъестественного, впрочем, в происхождении этого самого «моря» не усматривалось – метеорит не падал, подземный ключ дорогу на поверхность не пробивал и даже ливня не случилось за прошедшие полдня. Всё гораздо прозаичнее. Рабочие проводили экстренные работы по замене канализационных труб и, пригнав мини-экскаватор, вырыли яму, позже закидав ту глиной и оставив после себя вязкое месиво и огромную лужу диаметром в несколько метров, заполненную мутной водой.
Увидев помеху на своём пути, Васька озадаченно почесала затылок. Справедливости ради, обогнуть неожиданное препятствие не составило бы для девчонок ни малейшего труда, но… Она ведь не из тех героев, которые идут в обход?! Посему, строго настрого наказав малявке-сестре стоять на месте и не двигаться ни на шаг, отважно бросилась на штурм! Аккуратно перепрыгивая с камешка на камешек и таким образом продвигаясь вперёд, смогла достичь средины. Дальше переправа заканчивалась ввиду отсутствия кирпичей, а покорительница «морей», зависнув на одной ноге, запоздало поняла, что, пожалуй, погорячилась! Лихорадочно размахивая руками и пытаясь удержать равновесие, неожиданно оступилась, оказавшись в топкой грязи по колено. «Всё. Возврата нет. Только вперёд!» – решила она. Каждый шаг давался с неимоверным усилием, ноги увязали всё безнадёжнее. Новенькие, первый раз надетые туфельки остались где-то в недрах «трясины», а передвигаться стало вовсе невозможно. Поэтому, плюнув на все условности и приличия (ха, кто бы о них говорил? Васька?), она плашмя, прямо во весь рост плюхнулась на брюхо и с помощью портфеля, заполненного хрустящими, ещё вкусно пахнущими типографией тетрадками, подкладывая тот под себя в качестве упора, медленно, но верно принялась продвигаться к конечной цели… «Уф…» – наконец-то выползла на твёрдую землю, вывозившись по самые уши в глине и представляя собой тот ещё натюрморт! Рано радовалась…
– Васенька! Спаси меня! – послышались за спиной крики о помощи.
– О-о-о-о-о… – стремительно обернувшись, с ужасом в глазах разглядела копошившуюся в грязи ровно посередине того места, откуда сама буквально несколько секунд назад смогла вырваться с непосильным трудом, сестрёнку!
Ну и какой спрос с малявки? Той надоело стоять без движения, потому, решив повторить героический подвиг старшей сестры, девчонка рванула следом! Обречённо вздохнув, Василиса полезла обратно, выволакивая довольную проказницу на сухую поверхность, уже на пару с ней завязая в тягучем месиве из грязи и глины…
Как говорится – и смех и грех! Ну вот скажите, люди добрые, за каким лядом Васька потащилась через грязюку? Сущее недоразумение, а не ребёнок! Подвиг по спасению сестры, увы, по достоинству никто не оценил, а медаль за отвагу и мужество, проявленные при спасении утопающего, остались лишь в её собственном воображении. После того как две свинюхи, напрочь изгвазданные, перешагнули порог квартиры, на орехи досталось, что вполне справедливо, только старшей, причём весьма ощутимо для попы – ярко-багровые полосы от ремня ещё долго напоминали о проступке!
Заслуженное ли наказание понесла девочка? «Несомненно! – ответите вы. – А как же иначе с таким кошмарным ребёнком следует поступать?» Тогда другой вопрос: приносили ли порки и затрещины положительный результат? Плоды исправления наблюдались? Как ни печально, но нет…
– У всех дети как дети! – исходила на слюну родительница, сверкая грозным взглядом, отчего сердце шкодницы, продолжавшей без умолку завывать, трепетало от страха и жалости к себе. – Одна ты у меня… лошадь большая!
«Отлупили и ладно, в первый раз, что ли…» – насупившись на мать, морщилась и потирала пятую точку «лошадь большая». Только память, видать, короткая у хулиганки на наказания была, хоть и ныла, но выводов соответствующих не делала. Карательные процедуры воспринимала словно естественное приложение к своему детству, не рассуждая и не анализируя законность сурового возмездия за свои шалости.
Но Васька взрослела, и взгляд на происходящее вокруг неё вдруг стал меняться, крамольные мысли стали посещать её бедовую голову. «Откуда берутся все эти правила и запреты? А всё ли так замечательно в этом самом мире взрослых? Почему родители и учителя для детей безоговорочный авторитет?» И ведь неспроста подобные размышления буравили мозг, для сомнений появились веские основания, а случившиеся в первой четверти неприятные инциденты с преподавателями, причём оба в один день, породили к тому же обострённое чувство справедливости, ставшее частью её натуры.
Уроки математики в классе вела тогда Инесса Вахтанговна. Женщиной та слыла одинокой, причём напрочь – ни мужа, ни детей, ни родни мало-мальской в её близком окружении не наблюдалось. Массивная дамочка предпенсионного возраста и колоритной внешности: жгуче-чёрные волосы с проседью, жёсткий взгляд тёмно-карих глаз буравил, казалось, насквозь, выдающийся нос прямо указывал на национальность предков, а крупная, размером с горошину, бородавка на подбородке с торчащими из неё пружинками волос угрожающе шевелилась, стоило хозяйке открыть рот. Считала она себя глубоко несчастным человеком, а детей открыто не терпела, не пытаясь скрыть свои чувства к ним.
В тот памятный день скучно-монотонный голос Инессочки, как за глаза величали её ребята, периодически срывался на истеричные вопли в ответ, как сама полагала, на беспросветную глупость доставшихся ей учеников, причём всех как один бездарей. Хитроумная задачка у Василисы сегодня ну никак не желала решаться, а злобная училка склонялась всё ниже и ниже и вот уже совсем нависла внушительной грудью над белобрысой головой девочки.
– Ну неужели можно быть такой тупой? – над самым её ухом шипела женщина, обдавая резким запахом терпких духов и несвежего дыхания.
– Я стараюсь… – прошептала Васька и, не сдержавшись, чуть заметно поморщилась.
– Ты чего от меня нос воротишь?! А?! – сорвалась на крик преподавательница. – Вот! Смотри сюда! Я твоей тупой башке персонально ещё раз объясняю! – тыкая указательным, толстым, словно сарделька, пальцем в тетрадку девочки, принялась пересказывать условия задачи.
Василиска съёжилась, испуганно вжав голову в плечи и абсолютно ничего не соображая. Вообще ничегошеньки! Более того, напрочь позабыв даже то, что отлично знала. Не дождавшись ответа, рассерженная Инессочка замахнулась большой деревянной указкой, которую держала в руках, и со всей дури шлёпнула по беззащитной макушке ученицы… Класс замолчал. Стояла гробовая тишина. У Васьки на глаза навернулись влага, образовав небольшие озёрца, сквозь которые синевой отражалась целая гамма едва сдерживаемых чувств – обида, злость, стыд… Не выдержав напора, ресницы дрогнули и по щекам девочки двумя тоненькими ниточками потекли ручейки слёз. Крепко закусила губу, до боли, чтобы не разрыдаться на виду всего класса. Чтобы она, школьная атаманша, и вдруг показала свою слабость?! Ведь на самом деле сейчас девочке было не так больно, как мучительно обидно. Её унизили! Прилюдно! «Ненавижу!» – злобно сверкнув глазищами, едва сдержалась, чтобы не произнести вслух. Сама всегда защищала слабых и незаслуженно обиженных, а тут и сдачи дать не могла. Не положено… ять его… по статусу!
Ну что за день такой сегодня выдался? Не успело детское сердечко отойти от горечи оскорбления, как к концу уроков её поджидало очередное бесчестье и унижение.
Ежемесячно со всех родителей собирали деньги на школьные обеды. Накануне Василисе выдали необходимую сумму, завязав купюры, чтобы не выронила ненароком, в чистый носовой платок, строго-настрого наказав не потерять и с самого утра передать классному руководителю! Девочка полдня просидела за партой как на иголках, то и дело проверяя сохранность ценного узелка. Подходящий момент выдался лишь ближе к обеду, когда наступила большая перемена. В классе стоял невообразимый шум и гомон, ребятишки носились друг за дружкой, со свистом пролетая мимо преподавательского стола.
– Так! Быстренько все успокоились! Я кому сказала?! Петров, ты у меня сегодня после уроков останешься! – пыталась урезонить разбушевавшийся класс классная.
Васька нерешительно топталась рядом, переминаясь с ноги на ногу, не осмеливаясь подойти к сердитому учителю.
– Что тебе? – раздражённо спросила та.
– Деньги… за обеды… – смущаясь пролепетала девочка и, разжав побелевший от напряжения кулачок, протянула смятые десятки.
Женщина машинально взяла бумажки, пересчитала и засунула в верхний ящик стола, забыв сделать отметку в учётной тетради. Прошло несколько дней, и классная, сверившись со списком, вдруг обнаружила наличие должника. Недолго думая, потребовала у девочки дневник, красной пастой написав внушение родителям: «Прошу оплатить питание ребёнку!»
– Василиса, подойди ко мне! – сухим тоном подозвала вечером мать.
– Да, мам… – пыталась понять, чем вызвано недовольство.
– Куда ты дела деньги, которые я просила передать Галине Ивановне?
В первый момент Васька даже опешила, крайне обеспокоившись подобным вопросом.
– Деньги? На питание? – искренне удивилась. – Как куда дела? Отдала ей… классной! На перемене…
– Да? Тогда ничего не понимаю… – озабоченно нахмурилась мать. – Ты мне точно не врёшь? Ну ка посмотри в глаза!
Васька смело шагнула вперёд и как можно убедительнее вытаращила глазищи, кажется, позабыв при этом моргать! И вот парадокс, впервые в жизни девочке поверили!
По стечению обстоятельств, именно в этот злополучный день родительница для разборок явилась в школу.
– Здравствуйте, Галина Ивановна! – обратилась она к классной. – Прошу прощения, но я не поняла, с чем связана запись в дневнике. Василиса утверждает, что деньги передала лично в руки вам!
– Что значит – передала мне?! – моментально вспыхнула женщина, наливаясь краской негодования, покрывшей лицо, шею, грудь яркими пятнами. – Значит, вы решили поверить этой пигалице, а меня, заслуженную учительницу, унизить и обвинить в воровстве?
– Ни в коем случае вас не обвиняю, что вы?! Но в данной ситуации у меня нет оснований, чтобы не верить дочери… – немного стушевалась мать. – Может, вы всё-таки взглянете ещё раз и сверите общую сумму со списком?
– Да я… Да она… Да как вы смеете?! – разошлась не на шутку классная. – Вы просто не знаете детей! Да они врут, причём очень искусно, на каждом шагу! Да ваша дочь небось давно деньги эти истратила на сигареты или даже на пиво!
Во время происходящего промеж взрослых диалога весь класс тихонько стоял в сторонке, с интересом прислушиваясь к бурным дебатам.
«Пиво… сигареты…» – гулким набатом звучали в голове Василисы гнусные обвинения. В одиннадцать лет она и в мыслях своих не допускала ничего того, что ей инкриминировали. Да, пусть проказница жуткая! Пусть хулиганка неуправляемая! Тем не менее стержень в ней правильный имелся, и заслуга в том не родителей вовсе – нравственные принципы и ценности сложились в ответ на прочтение книг, которые глотала запоем, зачастую тайком, укрывшись с головой одеялом при свете фонарика. Кстати, мать увлечение дочки книгами не одобряла: «У тебя дел никаких нет, кроме как с книжкой среди бела дня на диване валяться?!» – в очередной раз застав девочку за чтением, ругалась она.
Ну что за безобразие?! Второй раз за день её унижают, причём незаслуженно! Тут впору любому человеку не выдержать и сорваться! «Какие же они всё-таки злые… эти взрослые!» – сжав кулаки, Василиса сделала шаг в сторону стола, готовая сию же минуту вмешаться, но тут подоспела нежданная помощь.
– Неправда это! Васька не такая! – в один голос загалдели подступившие со всех сторон одноклассники. – И мы видели, как она деньги вам отдавала!
– А вы их в стол положили!
– А Вася отдавала!
– Я тоже видел! – кричал сосед по парте.
– И я! И я! – в унисон вопили ребята.
Шум поднялся невообразимый. Дети, перебивая друг друга, старались высказаться, дружно встав на защиту девочки.
– Так, быстро все вышли вон и не влезали, когда взрослые разговаривают! – приказала смутившаяся такой единодушной поддержкой учительница.
Бурча, класс нехотя покинул помещение. Василиса с матерью остались. Галина Ивановна нервно принялась пересчитывать деньги. Всё сошлось. Точнее, оказались лишние, как раз неучтённые, и именно в той самой недостающей сумме. Копеечка в копеечку. Классная, не скрывая досады, попыталась объяснить недоразумение:
– Не переживайте… Всё нормально. Понимаете, видимо закрутилась и не записала…
Вроде как всё замечательно закончилось – деньги нашлись, обвинения сняты, все счастливы и довольны, одно «но»… Перед девочкой извиниться никто так и не потрудился. Никому и в голову не пришла подобная мысль. «А ведь и правда – кто я такая.» – расстроилась Василиса – Лошадь большая…
«Да… А кто я такая?» – эта мысль утвердилась и чуть позже, когда со всей семьёй отправилась на недельку навестить бабушку с дедушкой, стареньких родителей её матери. Проживали те в огромном посёлке у самой окраины города Ярославля, где одноэтажные частные домики выстроились стройными рядами, а улицы назывались, что всегда очень удивляло Ваську, линиями. Отец с ними ехать отказался, предпочитая остаться дома без надзора супруги. Уже тогда их отношения с матерью были на грани разрыва, что не мудрено, учитывая пристрастие мужчины к алкоголю и буянистый нрав.