– Угрюмый, не заходи с севера, – поморщился Максим. Он тоже освоил великий и могучий воровской жаргон, хотя старался его не применять в повседневной жизни. – Ну зачем тебе мои проблемы? Сам-то чем занимаешься?
– Да вот, приблуду чиню, – кивнул Угрюмый на экскурсионную «Венецию». – Не фурычит, зараза. Я тут, типа, механиком работаю. Акционерное общество «Глухая тетеря». – Угрюмый раскатисто расхохотался. – На зоне, конечно, все пучком, но как-то стремно туда возвращаться, вот и приходится… Слушай, может, чекалдыкнем? – Угрюмый глянул на ручные часы. – Я через пару часиков освобожусь. Тут в порту кишкодром толковый, посидим, за жизнь побухтим, ты как, а?
– В другой раз, Угрюмый, – улыбнулся Максим. – Ей-богу, дела сегодня. Я зайду к тебе, я же знаю теперь, где ты работаешь.
– Слушай, а у тебя фарш канает? – не унимался приятель – он отличался умом и наблюдательностью. – Так давай я тебе подкину. – Он полез в оттопыренный карман. – Бабла, конечно, вилами не гребу, но пока все чики-чики…
– Угрюмый, уймись. Все в порядке с наличностью.
– Ну, как знаешь, – обиженно надулся приятель. – Если что, обращайся, Максимка.
Он хотел еще что-то добавить, но на корме «Венеции» объявился мужик в комбинезоне, увешанный мотками проводов. Принялся ругаться – где его напарник, чего он там застыл, как писающий мальчик?
– Опять палкана раззявил… – процедил Угрюмый и сплюнул на настил. – Дам ему когда-нибудь в паяльник… – Он снова пристально воззрился на приятеля: – Слушай, Максимка. – Он помялся. – Ты бы не парился так, я же вижу, как тебе хреново. Люди косяка дают, за нафталин всё напоминает, Аленка, поди, неласкова с тобой… Ты, в принципе, искупил, больше червонца на зоне оттоптал, чего уж теперь, ведь нужно жизнь устраивать. Да и вина твоя… ведь ты же не по злому умыслу это сотворил, верно? Давай, в натуре, завтра пересечемся, обмозгуем твои проблемы? Ведь я со всей душой, Максим.
– Посмотрим, – улыбнулся Максим и пожал протянутую руку. – Топай, Угрюмый, работа не волк, я все понимаю…
– Каверин Максим Викторович? – ахнуло в спину, когда он выбрался с набережной у гостиницы «Саванна» и собрался пересечь Морской бульвар. Сердце тревожно екнуло. Он покосился через плечо. Депрессивная картина. Полицейский «бобик» у тротуара, трое в мышином. Один поглаживал дубинку, другой наручники, третий постукивал по затворной раме висящего на плече автомата. Словно и не курорт.
Отпираться было бессмысленно, Максим кивнул.
– Вам придется проехать с нами, – зевнул коп.
Спорить тоже не хотелось. Максим безропотно пригнул голову и пролез в разверзшееся чрево зарешеченного «обезьянника».
Ехали недолго – мусорными переулками и подворотнями. Машину швыряло на ухабах – пришлось упереться в потолок, чтобы не разбить макушку.
– Плохие в городе дороги, – посетовал сержант.
– Зато дураки хорошие, – хохотнул шофер, выворачивая на относительно мощеную Рассветную улицу.
Его доставили в двухэтажное здание районного управления, стыдливо упрятанное за рослыми кипарисами. Копы не зверствовали, сопроводили до кабинета на первом этаже и втолкнули внутрь. В лоне законности было строго и аскетично. За столом сидел работник полиции с погонами капитана и, в принципе, нормальной физиономией.
– Каверин? – Он сухо кивнул на стул напротив.
– Вот справка. – Максим выудил сложенный вчетверо «документ» и покосился на настенные часы. Похоже, копы в этом городе имели привычку работать внеурочно.
Капитан внимательно изучил предъявленную бумагу. Отодвинул пальцем.
– Я помню ваше дело, Максим Викторович, – сказал он вкрадчиво. – К сожалению, не я его тогда вел, гм… Да, мы навели справки, вас освободили условно-досрочно за примерное поведение. И вот вы прибыли в наш город…
– Это мой родной город… – чуть не сорвалось «господин гауптман». – Вы находите в этом что-то неестественное, гражданин капитан? Я провел здесь большую часть своей жизни, здесь похоронены мои родственники…
– Вот только дома у вас здесь нет, – напомнил коп. – Мы в курсе, что случилось с вашим домом, Максим Викторович.
– И что?
– Хорошо, не будем ходить вокруг да около. У вас имеется восемнадцать часов, чтобы покинуть город и больше никогда сюда не возвращаться.
– Причина? – Максиму стало дурно, но вида он не подал.
– Вам нужна причина, Максим Викторович? – удивился коп. – Вы сами не догадываетесь? Хорошо, у нас имеется для вас причина. Этому городу не нужны отпетые убийцы, к тому же без определенного места жительства. Это приличный город, если вы еще не поняли.
Возможно, имелась другая причина, но полицейский предпочел ее не озвучивать.
– Это требование законно? – на всякий случай уточнил Максим. Безымянный капитан развеселился:
– Законно, Максим Викторович, законно. Если оно предъявляется офицером полиции, то оно по модулю законно.
– А если я не подчинюсь?
– Ну что ж, Максим Викторович, тогда мы что-нибудь придумаем. – Капитан стер с лица улыбку, сузил глазки. – Вы же не сомневаетесь, что мы что-нибудь придумаем? Ну хорошо, поговорим откровенно. – Капитан откинулся на спинку стула, в прищуренных глазах заблестели льдинки. – Вот вам один из вариантов. Вас задерживают и, как в приличном поезде, предлагают постель. Возможно, что и чай. Причина? Не будьте наивным. Воспрепятствование законным требованиям работников полиции вас устроит? У вас имеется хороший адвокат? Кстати, вчера в районе Камышовой слободки произошло зверское убийство – пьяного гражданина зарезали ножом. Преступник, в принципе, известен. Ну а если их было двое? Вы в те края вчера не забредали? А спорим, забредали? Как вам перспектива вернуться в «дом отдыха» еще лет на десять? Роскошная перспектива, согласитесь.
– Я могу идти? – спросил Максим.
– О, конечно, – кивнул капитан. – Патрульные вас проводят. Время пошло. На старт, как говорится, внимание… Восемнадцать часов.
Во дворе управления толпились люди в форме, обсуждали приобретение молодого сотрудника – блестящий свежей краской «Фольксваген Туарег».
– Ну, ты и гигант, Мишаня… – одобрительно гудели люди. – Надо же, какого зверя обрел…
– Вот, решил взять иномарку, – оправдывался лейтенант с плутоватым блеском в глазах. – Денег нет содержать отечественную машину…
На Максима никто не смотрел. Город покрывала вечерняя хмарь. Он побрел по Рассветной улице на север – к знакомому кафе, где можно перекусить и подумать. Впрочем, думай не думай, а романтика бродячей жизни уже вырисовывалась. Кто же знал, что перед ужином он попадет в очередную историю! Он понятия не имел, что участок улицы Рассветной напротив ТРЦ «Южный Парк» считается городским «парапетом» – местом сбора и смотрин ночных бабочек. Прошел двести метров – и здравствуйте, девочки! Целая кучка характерных девиц на проезжей части, они оживленно общались, хихикали, помахивали сумочками. Максим притормозил – он не был, конечно, эталоном стеснительности, но все же… У кучки хохотушек затормозила иномарка спортивного вида. Первой среагировала стройная девица в кожаной «минималистической» юбке и с рыжими волосами. Она метнулась к машине, нырнула в открытое окно, что-то бойко защебетала. Повернулась, показала язык товаркам и шустро прыгнула на заднее сиденье. Максим оторопел – Светка! Уже очухалась, привела себя в божеский вид, вышла на тропу войны. Он еле узнал ее в рыжем парике! Иномарка промчалась мимо – в салоне гоготали, гремел по ушам неувядающий шансон. Максиму стало дурно, злость ударила в голову. Он развернулся и помчался за машиной, едва не сбив какую-то парочку! Это было глупо, куда ему тягаться с такими скоростями! Но иномарка не умчалась за горизонт, повернула направо перед полицейским управлением – и медленно покатила через ухабы по неосвещенному переулку. Максим ускорился, добежал до перекрестка, тоже повернул. Жилых домов в этой местности не было. Прохожих – тоже. Производственный тупик. Он преследовал машину мимо запертых складов, бетонных заборов. Иномарка встала на пустыре, опоясанном гаражами и металлическими воротами. Когда он прибежал, клиенты уже «отдыхали» – все двери нараспашку, гремела музыка. Проститутка ублажала двоих парней с убедительными челюстями. Один из них переместился на заднее сиденье, хихикал и ждал своей очереди. Светка скорчилась спереди, зависла над вздувшейся мотней водителя. Слабая видимость еще сохранялась. Максим подбежал, схватил Светку за талию и выдернул из машины! Похоже, переусердствовал – она ударилась затылком о раму кузова, взвизгнула от боли. Ничего, на пользу. Он отшвырнул ее к кустам, выплюнул в нутро салона:
– Все, парни, самолет дальше не летит. Валите отсюда.
– Какого хрена?! – завизжала в бешенстве Светка. – Ты что творишь, придурок?!
– Мы не поняли – чё за дела? – изумился качок, вываливаясь из машины. Бейсбольная бита уже в руках – молодец, под сиденьем хранит, чтобы далеко не бегать. Максим перекатился через капот – уже понятно, что драки не избежать, а противник прыгнул в стойку с перекошенной физиономией. Он выровнял ухмылку одним ударом – быстрым, как пуля! Тот согнулся в вопросительном знаке. Максим ударил снизу в челюсть. Он был зол, и мощность получилась что надо. Противника отбросило метра на два! От удара выбило дух. С возмущенным ревом с заднего сиденья выбирался приятель качка, выхватывал из-за пояса травматический пистолет. Максим хлестнул ногой по дверце, и стальная рама треснула в подбородок любителя «случайного» секса. Выпал пистолет. Но и тот был зол, отшвырнул от себя дверцу и вывалился на пустырь с утробным урчанием. Максим расхохотался ему в лицо – как же не хватало этой разрядки! Пара обманных движений – тот не смог уследить за движениями рук, заблудился в двух пальцах – и сокрушающий удар в переносицу отбросил его еще дальше, чем первого! Максим метнулся, схватил его за ворот, порвав рубашку, нанес тяжелую плюху по уху, затем вторую, едва не свернув на девяносто градусов «слуховой аппарат». Противник визжал, отползал на заднице, а когда Максим нагнулся, чтобы его добить, проявил прыть – подпрыгнул и с такой скоростью, словно ему горящую сигару в задницу вставили, помчался к щели между гаражами. Возможно, сквозной проход там все же имелся. От возбуждения Максима трясло – он развернулся со сжатыми кулаками. Первый клиент жалобно стонал, загребал пальцами землю, пытался застегнуть ширинку – в сущности, правильно, уже не надо – и оскорблял Максима обидными словами. Избыток отрицательной энергии тот выплеснул лишь отчасти. Он упал перед ублюдком на колени и принялся бить его по морде, пока не порвал кожу под губой, а физиономия страдальца не окрасилась кровью.
– Что ты вытворяешь, сволочь?! – набросилась на него с кулаками Светка. Раскраснелась, метала молнии. Она колотила его сумочкой, пинала коленкой. Он отступал под неистовым напором, защищался, старался не трогать ее, чтобы не сделать больно. А она орала, как потерпевшая, брызгала слюной, плакала. – Ты, скотина, отстань от меня, не лезь в мою жизнь! Что ты наделал, придурок, это же люди Барского, они тебя в порошок сотрут!!! Идиот, ты нас обоих подставляешь! Не жалко себя, так меня бы пожалел! О боже мой, откуда ты взялся, так хорошо без тебя было! Утром молилась – Господи правый, сделай так, чтобы это был только сон! За что мне такое наказание!
– Светка, не буянь, – бормотал Максим, уклоняясь от ударов. – Все нормально, ни к чему тебе это… Давай я до дома тебя провожу…
– Какой же ты идиот!!! – визжала сестрица. Отказали голосовые связки, она закашлялась. А потом немного успокоилась, захрипела. – В общем, так, родственник ненаглядный, слушай меня внимательно. Моя жизнь – это моя жизнь, а тебя я знать не знаю. Возможно, на первый раз отбрешусь – не знаю, кто такой, напал маньяк, поколотил парней, сама от него насилу спаслась… Но чтобы больше я тебя рядом не видела, уяснил? Никогда. Забудь про меня, не ломай остаток моей жизни. Ты же не хочешь, чтобы по твоей милости меня на кусочки распилили? Все, отвяжись, кровь моя родная, пропади ты пропадом…
И она побежала, цокая каблучками, вверх по переулку. Сумрак растворил родную сестру. Максим метнулся было за ней, но встал, растерянно всплеснув руками. Зловонная тяжесть подкатила к горлу – он согнулся, излил переваренные бутерброды и омлет…
«День сурка» настал – он вновь очнулся под той же скалой. Организм пресытился тоской и желчью, его мутило. Впервые в жизни мысль о самоубийстве не вызвала отвращения. Он не знал, как жить. На зоне было проще… Может, действительно имеет смысл туда вернуться?
Самый настоящий «день сурка»! Солнце поднималось над горой. Купание – чтобы избавиться от свинцовой тяжести. Блондинка в голубом купальнике, который за прошедшие сутки сделался еще экономнее. Симпатичная, участливая и понимающая улыбка. О, только не это…
– Ты чё на мою девушку пялишься, коз-зел?
Простите, это чересчур! Он развернулся, пыхтя от злобы, и направился к качку, который за сутки ничуть не поумнел. Битой мордой больше, битой мордой меньше…
– О, ептыть, мужик, это снова ты… – забормотал представитель славной молодежи. Он начал покрываться фиолетовыми пятнами, попятился, выбрасывая белый флаг капитуляции. – Да ладно, мужик, чего ты горячишься, шуток не понимаешь? Я же не знал, что это ты… Ступай, ступай себе миром…
Какие мы великодушные… Он плюнул на этого мудака, мимоходом отметив, что блондинка помалкивает (и ее утомили заскоки бойфренда), поволокся своей дорогой. На него оборачивались люди – не случилось ли что у парня? Он добрался до закусочной, в которой становился завсегдатаем, для блезира изучил меню, старательно хмуря брови. Заказал стандартный набор – кофе, омлет, бутерброд. А когда начал проверять карманы, обнаружил, что не хватает тысячи рублей! Осталась мелочь от первой купюры, а «тысячную» он где-то посеял. Возможно, выронил во время драки или кто-то вытащил… Он шарил по карманам, палец провалился в дырку – обидно, именно эта банкнота была сложена вчетверо…
– Мужчина, заказывать будете? – нетерпеливо спросила продавщица.
– Буду, – потрясенно пробормотал Максим. – Только без омлета…
В кармане оставалось сто пятьдесят рублей. Гигантская сумма. Несколько часов можно чувствовать себя сытым. Он перекусил, выбрался на набережную, украдкой осмотрелся. Людей в характерной форме не наблюдалось. И вновь хождения по мукам – он бродил по магазинам, по закусочным, справлялся, не требуются ли непривередливые, на все согласные работники. Он просочился в ночной клуб, достучался до администратора. «Уверен, вам нужны люди с крепкими кулаками, – заявил Максим работнику. – Выставляйте троих, убедитесь, что я хорош». Администратор удивился, с интересом изучил его фигуру (имелось в этом взгляде что-то нетрадиционно сексуальное), попросил документы, а когда увидел мятую справку, вздохнул и покачал головой. Впрочем, догнал на выходе, воровато покосился по сторонам и шепотом сделал выгодное предложение – на такую сумму, которую с лихвой бы хватило на месяц сытой жизни. Максим сдержал желание врезать парню в торец, покачал головой и убыл.
В последнем заведении на пляжной линии пришлось ждать человека, способного дать вразумительный ответ. Появилась «компетентная» дама с гимнастическими обручами в ушах, вразумительно сказала «нет». Максим кивнул и повернулся, чтобы уйти. И застыл, не в силах пошевелиться. За столиком сидела Алена Воронцова со своей семьей и с ужасом на него смотрела! Она не обратила внимания на мужскую спину у барной стойки. В противном случае не стала бы располагаться в заведении. Только она его видела! Дочурка болтала ножками и с интересом разглядывала потолок. Полноватый муж с глубокими залысинами пристально созерцал меню. Наваждение завораживало… Это снова была она, лучшая девушка Фиоленсии, по уши влюбленная в Максима, а все мужья и дети – такие пустяки… Он невольно подался к ней, зачарованный блеском глаз, весь трепещущий, вспотевший… И словно обухом огрели. Она задрожала, чуть не проорала что-то гневное – и он опомнился, запетлял между столиками, ослепший и оглохший. На выходе обернулся. Алена сидела красная как рак, что-то мямлила – муж обратил на нее внимание. Девочка болтала ножками, удивленно разглядывала маму. Потом повернула головку и встретилась взглядом с Максимом. Ага, тот самый, с толстой сумкой на ремне… Он вывалился из заведения, пылая, как маков цвет. Права его сестра – он теперь способен доставлять людям одни неприятности…