– Церковь защищает теорию Большого взрыва? – недоверчиво переспросил Варнак.
– Деньги решают все! – сжал кулаки Кудряжин. – У Ватикана казна богатая. Они платят за проталкивание всякой чуши и за разгромные рецензии любых альтернатив. А большего для убийства реальной науки мракобесам и не нужно!
– Милый, – Катя прижала ладонь мужа к столешнице, – я понимаю, что это не женское дело, но мне все же интересно, ради чего ты так азартно размахиваешь руками перед самым лицом профессора Истланда?
– Доктора… – совсем тихо и скромно поправил ее монах.
– Родная, не беспокойся, мы не станем драться. – Дмитрий поднес ее пальцы к губам. – Это обычный научный диспут о взглядах на теории продажные и истинные! Ты просто ни разу не была на собраниях нашей кафедры.
– Раз я все равно не пойму, можешь не объяснять, – смиренно кивнула девушка. – Ведь я даже не зоолог.
– Вы преувеличиваете влияние Ватикана, друг мой, – миролюбиво защелкал четками монах. – Да, разумеется, католическая церковь приложила немало усилий для продвижения в массы именно библейской теории астрофизики. Но не забывайте, что Папский престол – это в первую очередь политическая структура! А уже во вторую – финансовая. Между тем большинство христиан вовсе не политики и не стяжатели, они искренне заинтересованы в познании Божьего замысла. Нас интересует истина, а не то, как ее можно использовать! Возьмем наш орден. Он не очень богат и никогда богатым не будет. Но мы всегда рады предоставить кров и поддержку любому смертному, готовому посвятить себя истинной науке! Дворцов не будет, но хороший дом и некая сумма, которая позволит ученому и его семье вести достойную жизнь, – все это в ордене Экклезиаста гарантировано каждому. Тем более тому, кто способен собрать в стройную обоснованную теорию старые предсказания Вальтера Ритца.
– Кто такой Ритц? – уточнил Варнак.
– Друг и соратник Альберта Эйнштейна, вместе с которым они выпустили ряд работ, – ответил Кудряжин. – Автор достоверной теории строения Вселенной, в которой, в отличие от теории относительности, нет противоречий и которая, в отличие опять же от теории относительности, дала целый ряд предсказаний, впоследствии подтвержденных астрономами. Ритц легко объясняет, а частью предсказывает все те факты, которые катастрофичны для гипотезы Эйнштейна.
– Проработка этой теории станет важнейшим вкладом в понимание Божьего замысла, – согласно кивнул Кристофер. – Эта научная тема настолько интересна, что вложиться в нее…
– Ну-ка, стоп, самаритянин! – вскинулся Еремей, сообразив, что от общих теорий монах плавно и вкрадчиво перешел к прямой вербовке его подопечного. – Это еще что?! У Дмитрия своей серьезной работы хватает! Он нужен на АЭС и в институте. На нем сейчас сразу четыре проекта висят! Их нужно доводить до ума в первую очередь!
– Компенсаторы АЭС – это чисто инженерный прикладной вопрос. Любой инженер справится! А мы говорим о фундаментальной науке. Основе основ, смысле жизни для настоящих ученых, для высоких интеллектуалов.
– Если бы «любой», то по командиров…
И тут, как всегда некстати, в кармане проснулся телефон, мелко пиная его в ногу. Варнак сбросил бы звонок, но на экране высветился номер Зоримиры. Еремей вздохнул, нажал кнопку вызова, поднес к уху.
– Да?
– Немедленно возвращайся! – без предисловий потребовала ведьма. – Ты нужен Укрону!
– Какое «возвращайся», ты что? – Еремей поднялся, дернул дверь, но та, как назло, заела.
– Немедленно прыгай с поезда – и пулей в Москву!
– Совсем с ума сошла? – Спецназовец не сразу сообразил, что замок закрыт, потом повернул задвижку, дернул створку. Та наконец-то поддалась. – Забыла, какой завтра пик на графике? Дима почти наверняка погибнет! А скорее всего, и прочие его попутчики.
– Сейчас не до пиков!
– Ты вообще думай, Зоренька, что сказываешь! – «Леший» вышел в коридор, запер купе и пошагал в сторону. – Речь о живых людях идет! Сделаю свое дело и вернусь. Что случилось-то?
– Кошмар с ним случился, Варнак! – повысила голос гадалка. – О раскрытии печатей вещает, грехах и бедах и о каре своей позорной. Я не понимаю его, Рома! Он чего-то хочет, требует, но не говорит! Приезжай, может, хоть ты разберешься. Хотя бы просто побудь рядом с этим чудищем! Успокой его!
– Да… – Волчьими ушами Варнак услышал, как Истланд заговорил с Кудряжиным о важности науки и о том, что орден готов хорошо оплатить труд по развитию теории Ритца, волчьей же мордой двинулся вперед и предупреждающе зарычал.
Монах чуть не подпрыгнул, с изумлением уставившись на зверя:
– Ты что, меня понимаешь?
– Еще как! Они с Еремеем точно одно целое, – ответила Катя. – Иногда кажется, что Вывей все его мысли и желания на расстоянии угадывает! А вы что, в самом деле можете купить нам домик в Швейцарии?
– Будем только рады! – ответил вербовщик. – Жизнь там намного дешевле и спокойнее, нежели в Москве, а мы заинтересованы, чтобы хороший теоретик пребывал в комфорте. Он не должен думать о деньгах или трубах. Он должен заниматься своим делом. Наукой!
– Прости, мне пора… – Варнак повернулся и побежал назад в купе. – Потом перезвоню.
Он дернул дверь, просунул голову внутрь.
– Мсье Истланд, выйдите на минуточку… Пожалуйста.
– Да, иду, – поднялся монах.
Варнак поймал его за ворот, оттащил в сторонку:
– Что вы себе позволяете, церковное преосвященство! Вас принимают как гостя, со всей душой, а вы нагло пытаетесь красть специалистов!
– Почему красть? Кому он тут нужен? – растерялся перед таким напором монах. – Господин Кудряжин пытался опубликовать свои формулы раз пять или шесть, но ему неизменно отказывали. Любые работы, не то что опровергающие теорию относительности, а просто не связанные с ней, в научных журналах находятся под запретом. Орден Девяти Заповедей – это единственная организация, которая готова всерьез оценить труды Дмитрия и провести опыты по их проверке. Когда они получат экспериментальное обоснование, ваш друг обретет достойное научное звание и известность, а наука совершит серьезный скачок вперед…
– Так, дружище! – повысил голос Варнак. – Комиссарские лекции заканчиваем, у меня к ним иммунитет. Это мой специалист, у него есть своя работа! И если кто-то протянет к нему свои грязные лапы…
– Это не его уровень! Неужели вы не понимаете?! – вскинул четки Истланд. – Кудряжин чуть ли не единственный физик в мире, который хорошо разбирается в выкладках Ритца! Большинство про баллистическую теорию не знают вообще ничего! Вы хоть понимаете, что у вас здесь штучный специалист мирового уровня паяет разводку цепей на электростанции?! Это все равно, что микроскопом гвозди забивать!
– Это мой гвоздь, монах, и мой микроскоп! Могу и по пальцам попасть. Я понятно выражаюсь, мсье Истланд?
– Подождите… – прикусил губу священнослужитель. – Вы говорили, что занимаетесь сглаживанием суточных пиков в энергоснабжении. Давайте договоримся: орден Экклезиаста подготовит для вас качественное технико-экономическое обоснование перевода любого города России на аккумуляторный общественный транспорт, а вы взамен дадите Дмитрию Кудряжину возможность вместо этого тупого ремесла заниматься теорией Ритца. Орден принимает в свои ряды только самых достойных и грамотных специалистов! Обоснование будет безупречным, хоть на президентскую премию выдвигайте.
– Вы даже не представляете, Истланд, – вздохнул Варнак, – сколько людей и не совсем людей мне придется убить, чтобы в правительстве приняли эту программу. Я не могу рисковать!
– Вы шутите?
– Ничуть.
– Однако у вас суровая научная школа, господин Варнак.
– Именно!
– Но вы же не сможете посадить Дмитрия на цепь! Он не ваш раб! И он перспективный ученый!
– Мсье… – Варнак ласково и многозначительно погладил монаха ладонью по груди, подбирая слова, коснулся пальцем значка на лацкане, дернул за цепочку, что свисала с кувшина на колесе.
– Хорошо, я понял, – кивнул Кристофер. – Больше я не буду заводить с Дмитрием разговоров о переходе в орден. Но не из страха! Я хочу, чтобы вы поняли: мы не враги. Мы ищем истину. Таков наш долг перед нашим Господом и нашей верой! Если мы станем помогать друг другу, а не мешать, легче окажется всем. Не нужно делать так, чтобы все от вас убегали! Если ваш друг вернется, обретя новое знание, вы станете только сильнее. Он ведь будет не только отдавать, но и приобретать. А сбежавшие не возвращаются.
– Ага, как благородно! Ты посеял ему в сердце червя сомнения и теперь будешь дожидаться всходов? Зря стараешься! У нас живое дело, у вас мертвые кельи. Захочет заняться теорией? Так ведь для разума цепей нет! Коли Дима пожелает, он с легкостью проработает теорию и здесь! Уезжать для этого в Швейцарию вовсе не обязательно. Поэтому давайте будем взаимно вежливы. Компренде?
– Хорошо-хорошо. Я все понял, вопрос закрыт! – Монах развернулся и ушел по вагону прочь.
Варнак с минуту смотрел ему вслед. Потом пожал плечами и вернулся в купе.
– А где наш друг? – осторожно поинтересовалась девушка.
– Ушел. Ничего не сказал, – развел руками Еремей.
– Ты уверен? Мне показалось, между вами возникло некое напряжение…
– На нем нет ни единой царапины! – клятвенно уверил человековолк. – К тому же Вывей оставался с вами.
Поезд притормозил на каком-то полустанке, минуты три отстоял, затем тронулся дальше.
Еще через минуту дверь отъехала в сторону:
– Тада-да-дам!!! – Кристофер Истланд выставил на стол пластиковое ведерко с вареными раками и упаковку пива.
– Эта поездка становится все интереснее и интереснее! – встрепенулась Катя. – Никогда в жизни не пробовала раков. Но всегда хотелось.
– Клянусь, это самая лучшая еда для дальнего пути! – уверил монах. – Можно очень медленно, без спешки разбирать и высасывать каждую лапку. Во время обычного обеда такого себе не позволишь. Правда, холодные. Не обессудьте… Еремей, откроете?
Варнак удивленно вскинул брови. Он не очень понял, почему Кристофер обратился именно к нему?
– Мы же друзья? – ответил вопросом на безмолвный вопрос монах. – Вы же не откажетесь помочь другу?
– Да, мы друзья, – мрачно согласился Еремей. – И мы хорошо понимаем друг друга…
– Мы поняли друг друга, – покладисто согласился вербовщик.
Варнак был уверен, что монах врет! Просто пытается загасить конфликт и остаться в контакте с намеченной жертвой. Но не выкидывать же его в окно! Все же коллега подзащитного и официальный представитель ЦЕРНа.
Поэтому Еремей подцепил ногтем крышку, легко ее содрал, выбрал одного из раков, опустил под стол:
– Вы не обидитесь, друг мой, если я не буду пить пива? Ничего личного. Просто я не переношу алкоголя.
– И я тоже… – вскинулась Катя. – Не хочу растолстеть.
– Кажется, нам придется решать эту проблему вдвоем, мсье Кудряжин, – открыл одну из бутылок монах. – За Вальтера Ритца! Живой символ того, как радикально влияет талантливая личность на развитие человечества. Если бы он не умер молодым, вся наша наука, технологии, наша жизнь были бы совершенно другими!
Иными словами, вербовщик продолжал гнуть свою линию. Хотя уже и не так откровенно.
Но пока Варнак думал, как его аккуратно осадить, хмель добрался сначала до языков мужчин, а затем и до их мозгов, задолго до вечера качественно выведя обоих из строя…
Толком проснуться они сумели только к часу прибытия поезда в Ростов.
На жарком полуденном перроне гостей ждал сюрприз: тщедушный безусый паренек с картонным плакатом, на котором были выписаны фамилии Димы и Кристофера.
– Вообще-то, нас четверо, – подошел к нему Кудряжин. – Даже пятеро. Этот пес без ошейника и намордника тоже в командировке.
– Меня предупредили. – Паренек сломал плакат и сунул его под мышку. – Николай Альбертович сказал. Отсюда к Волгодонску рельсовый автобус только завтра в половину седьмого утра отправляется. С третьего перрона. Чего вам всю ночь маяться? А на машине за три часа доедем.
– На машине? – оглянулся на сотоварищей Дмитрий. – Тогда и вовсе хорошо! Вот только не помешало бы сначала немного перекусить.
– Да, – поторопился кивнуть парень. – Мне и на это расходные деньги выделили. На всех.
– А что за рельсовый автобус, который от перрона отъезжает? – заинтересовался Варнак, впервые услышавший такое выражение.
– Ну, это типа маленькой электрички у нас бегает. Два вагона, один мотор. Все хорошо, только расписание неудобное. Давайте я вещи возьму.
– Иди дорогу показывай, – отмахнулся Дима. – Сами донесем.
На площади перед вокзалом выяснилось, что за ними прислали «Волгу». Причем не просто «Волгу», а черную! Мечта всех чиновников советского разлива привела путников в ужас – в летнем Ростове-на-Дону и так-то дышать было нечем, а уж внутри оставленной на солнце темной машины впору пироги запекать, а не по улицам передвигаться!
– Сейчас поедем, в салоне все быстро проветрится, – виновато развел руками паренек, из чего стало ясно, что кондиционера у него тоже нет.
– Ладно. В любом случае лучше плохо ехать, чем хорошо идти, – ответил за всех гостей Варнак.
Уложив вещи в багажник и спешно опустив стекла, пассажиры забрались в салон. Молодые, разумеется, назад, чтобы быть вместе. Кристофер сел рядом с ними, а Еремей с Вывеем устроились впереди: человек на сиденье, волк внизу, положив ему голову на колени. Иначе он просто не помещался. Машина затряслась, пару раз фыркнула и заурчала.
«Подтраивает», – вспомнил Варнак подзабытый, благодаря «Паджеро», термин и спросил:
– Карбюраторная?
– Крепкая еще! Всех нас переживет… – Паренек сдал назад, вырулил с площади, повернул на четырехполосный проспект. – В конце Садовой есть хороший уютный ресторан. С кондиционером. Там пообедаете, а ужинать уже на станции будем.
«Волга» шла ровно и ходко, слабо покачиваясь. И это на гладкой дороге. Похоже, амортизаторы тоже были не ах. Но Еремей промолчал, удивляясь неприятно знакомому запаху. Очень слабому, но гнусно-вкрадчивому, с примесью миндаля и жженого чеснока…
Запаху недавно переплавленного старого тротила!
– Что за черт?
Спецназовец закрутился и быстро понял, что пахнет не от машины. Пахнет из окна. А поскольку аромат слабее не становился, это означало, что от его источника они не удаляются. Получается…
– Вот проклятье! Ну-ка, парень, вдави!
Впрочем, водитель и так притопил и мчался, обходя одну машину за другой. Три иномарки, «зубило», потрепанный «Форд», белая «шестерка», из-за жары тоже несущаяся со всеми открытыми окнами. И еще до того как Еремей увидел небритое лицо ее владельца и расширенные зрачки, он уже ощутил сочащийся из ее салона миндально-чесночный аромат.
– Быстро стой! – рявкнул он в самое ухо водиле, хватаясь за руль, чтобы тот не запетлял и, не дожидаясь ответа, рванул рычаг стояночного тормоза, ударил по кнопкам ремней безопасности. – Стоять!!! Все вон из салона!
Задние колеса пошли юзом, выворачивая «Волгу» прямо на двойную сплошную, сзади тоже завизжали тормоза. Варнак выскочил из машины, быстро перекатился через капот, распахнул водительскую дверцу, выкинул не успевшего ничего понять паренька на дорогу и еще раз рявкнул:
– Все вон!!!
Дима и Катя, уже неплохо его знавшие, быстро послушались, а вот гость из ЦЕРНа, крутя головой, только бормотал:
– Et ce qui s’est passé? Qu’est-ce?[3]
Однако объясняться с ним у Еремея не было времени. Варнак дал полный газ, втыкая передачи без перегазовки; не глядя на светофоры, промчался через перекресток, быстро нагоняя «шестерку».
Та уже почуяла неладное, тоже начала разгоняться, но против «Волги» – хоть карбюраторной, хоть инжекторной – ее силенок не хватило.
За вторым перекрестком Варнак нагнал урода, обошел слева через сплошную и решительно подрезал, не пугая, а со скрежетом прижимая его морду к тротуару задней дверцей. Притиснул к бордюру, поставил нейтраль и выпрыгнул наружу.