Ненастный день был понедельник. Вторник случился посветлее, хотя тоже хмуроватый. Незадолго до обеда у Евгения Ильича зазвонил мобильник, он чертыхнулся, выскочил на крыльцо – не хотел, видно, чтобы его слушали. Говорил он минуты две, вернулся озабоченный. И на обед со всеми не пошел, быстренько куда-то смылся. Вернулся, впрочем, вовремя.
Надо сказать, что Сергей ценил в себе талант психолога не на пустом месте. Он заметил, что Евгений Ильич как на иголках, так и разбирало любопытство спросить… но не спросил, конечно.
А как только рабочий день кончился, Евгений Ильич сорвался с места, наспех попрощавшись – только его и видели.
Женская часть «Олимпа» переглянулась, усмехнулась ехидно. Сергей же почему-то испытал тревогу. Почему?.. черт его знает. И весь вечер настроение было плохим, все из рук валилось, чувствовал себя вялым, словно нечто высосало силы из него. Сидел, тупо пялился в телевизор, не очень слушая и понимая, что он там трындит. И спать лег рано и уснул мгновенно – как в яму.
Что-то снилось – неясное, незримое, как ветер в ночном городе. Сергей просыпался, но не успев ничего понять и вспомнить, проваливался во тьму неспокойного сна.
Утром встал тоже разбитым, долго сидел на кровати, не мог собраться. Кое-как заставил себя встать… умыться, выпить кофе… уже за рулем он с глубокой тоской думал, что целый трудовой день впереди, надо будет разговаривать с клиентами, возиться с документами, выезжать на объекты… От этого всего выть хотелось, он ехал еле-еле, пока не спохватился, что так можно и опоздать, а уж чего люто не любит шеф Виталий Иванович, так это опозданий. Сергей поднажал на газ и успел.
Кто не успел – так это Евгений Ильич. Прошло пять минут, десять с начала дня… Шеф вышел из кабинета, встал грозовой тучей, руки в боки.
– Ну и где этот деятель? – пророкотал он, кивая на пустое рабочее место.
– Не было, Виталий Иваныч, – созналась соседка, располневшая молодуха лет тридцати.
– Так позвони ему! – резонно велел шеф.
Толстушка послушно заработала кнопками мобильника, поднесла к уху. Лицо ее стало напряженным… она помолчала секунд пять и сообщила:
– Недоступен.
Шеф в меру выругался. Ушел к себе, но грозовое настроение витало в воздухе. Все молчали. Старались не переглядываться.
Где-то через час в приемной раздался звонок. Секретарша взяла трубку:
– Да?.. Здравствуйте. Откуда?.. Ах, да, да, сейчас соединяю!
И – неразборчивый голос шефа. А через минуту он вылетел из кабинета как бомба. Даже волосы как будто встали дыбом.
– Я отлучусь! – рявкнул он. – Буду… Не знаю, когда буду. Работать в обычном режиме! – и его вынесло из помещения.
Вернулся часа через два, мрачнее тучи. Обвел всех тяжеленным взглядом.
– После работы… – сделал паузу и закончил: – Всем задержаться. Ненадолго.
И прошел к себе.
Остаток дня миновал все в том же сумрачном напряжении. Наконец, удалился последний клиент, отнявший у сотрудников десять минут личного времени, а затем этим временем овладел хозяин.
– Запри дверь, – велел он секретарше.
Щелкнул замок. Секретарша вернулась, села.
Шеф помолчал.
– Мне звонили из милиции, – сказал он. – Насчет… – назвал фамилию Евгения Ильича.
Все обомлели.
– Что с ним?! – вырвалось у Сергея.
– Умер, – сказал босс. – При невыясненных обстоятельствах.
5
Конечно, это случилось в той самой проклятой квартире № 71. И вновь при деле оказалась соседка из № 72 – фельдшер.
Годы работы в «Скорой помощи» приучили ее засыпать мгновенно и спать так, что из пушки пали – не разбудишь. Но в эту ночь она почему-то спала плохо, ворочалась, просыпалась… и наконец, вроде бы провалилась в сон – и тут же ее выдернуло оттуда.
Она вскочила. Сердце билось так, что чуть не вырывалось из груди. Муж рядом дрых, похрапывал.
– Что это?! – спросила она себя.
Вскочила оттого, что по ушам резанул дикий женский крик – и теперь черт его знает, то ли во сне, то ли на самом деле. Пока она сидела и думала, за стеной вдруг рухнуло что-то тяжелое.
У фельдшера «Скорой» восприятия специфически обострены. Никаких сомнений – так грузно могло упасть только тело.
Через секунду она бешено трясла супруга:
– Вставай! Да вставай же! Да проснись!..
Тот был мужик с юмором:
– Ну чего тебе? Эрогенные зоны отлежала?
– Тьфу, дурак! Проснись, говорю. Там… за стеной у Кузьмича что-то упало. Будто человек упал!
Муж был не только юморист, но и здравомыслящий:
– Упал? Кто?.. Кузьмич, что ли, с кладбища вернулся?
– Дурак! Откуда я знаю, кто? Кто-то там ходит… упал кто-то, я же слышу. А до того как крикнет! Да крик-то какой… нечеловеческий.
– Ну и что ты предлагаешь?
– А чего тут предлагать?!
– Ну, так и я о том же. Что делать? Задрать подол и бегать?.. Спи давай!
И уснул. Но супруга уснуть не могла. Потащилась на кухню, глотнула валерьянки, потом долго таращилась и вслушивалась неизвестно во что неизвестно зачем. Наконец, легла и уж тогда – заснула.
Этот день был у нее выходной. Проснулась уже поздним утром, муж давно ушел. Она побродила по квартире, прислушивалась, ладе ухо к стенке прислонила и стояла так… Ночные страхи не давали покоя. Маялась, маялась, и решила позвонить своему напарнику – врачу.
Доктор выслушал взволнованный рассказ, поморщился: переться куда-то в выходной ему не хотелось. Но профессиональное братство для медиков – святое дело. Поэтому эскулап, мысленно чертыхнувшись, все же поехал.
Выслушав суть дела повторно, он кое-что переспросил, уточнил – и уяснил картину полностью.
– Гм… – промычал он, оценивая ситуацию.
На слабонервную, тем более сумасшедшую, его напарница никак не походила, он это знал. И поверил ей. Но сознавал он и юридическую сторону дела. Никаких официальных оснований вторгаться в соседнюю квартиру у них не было. Оставалось уповать на неофициальные.
У врача «Скорой помощи» сами собой образуются связи в милиции – на низовом уровне, но зачастую самые эффективные. Все обдумав и сопоставив, он сказал:
– Ты помнишь… – назвал фамилию опера из районного угро, старлея, с кем им пару раз доводилось бывать на криминальных трупах.
– Ну, еще бы!
– Звоню ему, посоветуемся.
По совпадению, тот оказался неподалеку, на выезде. Взаимовыручка обязывает: минут через двадцать офицер и сержант-водитель были здесь. Фельдшерица в третий раз повторила свою историю. Блюстители переглянулись.
– Н-ну, – протянул старлей, – конечно, как-то… А вы уверены?
– Молодой человек, – довольно ядовито молвила хозяйка, – если бы я не была уверена, я бы и пальцем не шевельнула. И вообще, вслух я говорю только то, что знаю ясно.
Это убедило розыскника.
– Ладно, – проворчал он. – Семь бед, один ответ… Не впервой.
Он был хороший опер. Все нужное у него было с собой. Замок в холостяцкой квартире для него – пустое место. Старший лейтенант справился с ним за минуту.
– Ловкость рук… – подмигнул он и толкнул дверь.
6
Максим с силой провел ладонью по голове.
– Догадываюсь, что они там увидели…
Дима невесело усмехнулся:
– Думаю, обо всем ты не догадываешься.
Картина, открывшаяся ментам, была не просто ужасна. Она была кошмарна. Видавший виды старлей испытал шок.
В зале и в дальней комнате на полу лежали трупы. В зале – женщина, на пороге спальни – мужчина. Оба полураздеты. В зале на разложенном диване – всклоченная, мятая постель.
Ясно, что эти двое спали на ней. Ясно и то, что нечто сорвало их, бросило бежать – обезумев, они неслись не к двери, а от нее, в тупик. Позы были именно таковы – они бежали со всех ног, но не успели ничего. Смерть догнала их в один миг.
Но не это было самое страшное.
Удивить и напугать оперативника угро практически невозможно. И в телах, застигнутых смертью на бегу, ничего нового для него не было. Он видел и упавших с пятого этажа, и сгоревших, и даже перерезанных поездом. Это была его жизнь.
А вот чего он не видел никогда – таких лиц, как у этих двух мертвецов.
Дима разволновался, слишком резко крутанул колесико зажигалки, вызвав целый сноп искр. Он ругнулся, чиркнул еще раз, прикурил.
– Серега… – сказал он, – Серега, по его словам, видел, эти фотки из уголовного дела. Так там… он говорил, что его дрожь пробрала, когда увидел.
– То есть? – почти шепнул Макс.
– То есть, – Дима тоже понизил голос, – лица искажены не то, чтобы ужасом… а так, точно это вообще не люди. Представляешь? Исчадья ада! Ничего человеческого. Существа из кошмарных снов!
В ходе расследования выяснилось, что Евгений Ильич сочинил для жены командировку на сутки, эта его манда тоже выдумала для мужа какую-то хрень… и уединились вдвоем в той самой нехорошей квартире. На кухне были обнаружены остатки ужина, бутылки – ясно, что там прелюбодеи пили и ели, потом перебрались на постель, где тоже происходило ясно что… потом, предположительно, вернулись на кухню, вновь выпили-закусили, и после того легли спать.
И вот тут начинаются загадки.
Что случилось с этими людьми в самую глухую пору осенней ночи?.. Они сорвались с постели не просто в ужасе – в предсмертном состоянии, они совершенно не помнили себя, не сознавали, что делают. Можно сказать, что последние секунды их жизни жизнью уже не были.
И это были именно секунды. Мгновенья ада на Земле – и сразу смерть.
Официально экспертиза установила у обоих инфаркт. Собственно, так оно и есть: острейшая сердечная недостаточность в условиях катастрофического стресса. Но вот чего никакая экспертиза объяснить не могла – так это чудовищные маски вместо лиц у погибших.
Здесь жуть взяла и бригаду патологоанатомов: они увидели не просто гримасу дикого страха, нет! Похоже было на то, что некто, зловещий и таинственный, проделал над лицами невероятную по мастерству и совершенно безумную пластическую операцию без скальпеля, изуродовав их по прихоти больной фантазии. Такого и врачи-потрошители ни разу не видели за все свои годы, а потому кто ж осудит их за то, что в вечер того дня, когда в морг поступили эти два тела, весь персонал, включая сторожа, ужрался в хлам служебным спиртом. Причем сторож особенно старался – мысль остаться ночью одному в компании кошмарных мертвецов стала одним из сильнейших испытаний в его жизни…
– Я их понимаю, – сказал Дима.
В «Олимпе» данные события вызвали если не шок, то сильный диссонанс точно. Отчасти он носил рациональный характер: хозяин не без причин опасался за репутацию фирмы – что будет, узнай клиенты и конкуренты об этих мистический вещах… представить нетрудно. Очевидно, похожим образом мыслили и в следственных органах: здраво рассудили, что негоже, если по городу поползут слухи о неведомой жути, обитающей в одной из домов… не годится это и с политической точки зрения. Поэтому Виталию Ивановичу, неоднократно вызываемому как свидетель, внушили ни в коем случае не допустить утечку информации, то же самое разъяснили соседке-фельдшерице и ее напарнику. Что же касается вдовы Евгения Ильича и мужа несчастной блудной мадам, то они и так были морально раздавлены, и не в их интересах было звонить повсюду о случившемся.
В общем, утечку действительно удалось погасить в зародыше. Но в «Олимпе» стало нехорошо. Мрачная тень необъяснимых событий довлела над людьми. На второй участок шеф перевел Сергея, временно оставив за ним и четвертый – пока не закроется вакансия…
– И она заполнилась тобой, – сказал Максим.
– Точно так, – кивнул Дима.
В «Олимпе» негласно было решено не посвящать новичка в темные тайны. Врастет – сам все узнает. Так оно и вышло, Дима узнал и, будучи неглупым парнем, не стал ужасаться, поражаться, а принял информацию к сведению и стал работать.
Конечно, любопытство его разбирало. Между ним и Сергеем установились доверительные отношения, парни беседовали приятельски. Сергей сказал, что доверенность на продажу квартиры выписана адвокатше на год, стало быть, действует в полный рост. Он, Сергей, созвонился с юридической дамой, та подтвердила – да, все в порядке, все в норме, приезжать в контору не стала, сославшись на занятость. Да и нужды в том не было.
Покупатели на квартиру находились, но с тем же успехом, что и при Евгении Ильиче. Сергей от них не скрывал самоубийства хозяина, а вот о смерти риэлтора и его любовницы начальство строго-настрого велело помалкивать. Правда, про себя молодой человек решил твердо: если дело зайдет далеко, молчать не буду, ибо нельзя так подставлять людей… Но так далеко не зашло. Клиенты смотрели, мялись, на лицах у них было тоскливое недоумение… и в конце концов они отказывались.
Впрочем, ничего больше не случалось. Пока ничего. Время текло своим ходом, Дима трудился, освоился, стал нормально зарабатывать. С Сергеем в дружеских разговорах изредка поднималась тема «проклятой квартиры», но там и вправду все затихло.
– До поры до времени? – спросил Максим.
– Именно, – сказал Дима.
7
Да, время шло, и вот прошла зима, подтаяли снега, побежали ручьи… и в конце одного из рабочих дней Сергей вдруг спросил у Димы:
– Минут пять свободных есть?
Они вышли на улицу. Мир был полон восхитительным запахом только идущей, близкой, но еще не дошедшей к нам весны… Дима сощурился, глянул в предвечернее небо, вздохнул и тем покончил с лирикой.
– Что-то сказать хотел? – обратился он к Сергею.
– Да немного совсем, – тот улыбнулся как-то виновато. – Просто при коллегах не стоило.
– Понимаю. Ну, излагай.
– Ты знаешь… мне ведь эта чертова квартира все покоя не давала. В самом ведь деле что-то не то с ней. Просто не должно быть такого!
– А оно есть.
– Есть. И я начал собственное расследование.
– Ого! – Дима рассмеялся. – И как успехи?
– Успехи?.. Не знаю, можно ли это назвать успехами, но информацию кое-какую раздобыл.
– Хочешь поделиться?
Сергей помолчал, прежде чем ответить:
– Хотеть-то хочу, но…
Диме это блуждание вокруг да около, надоело:
– Да ты что, Серега?! Крутишь, вертишь что-то… Давай без виражей!
– Эх, Димыч, – вздохнул Сергей, – я бы и рад, да не уверен до конца. Понимаешь, сама собою так и срастается версия, все так ладно, складно в нее входит, но…
– Что но?
– Но как подумаешь, и оторопь берет. Так вот скажи кому – за психа примут… Нет! Нет пока, – Сергей решительно замотал головой. – Извини, передумал. Все-таки надо еще проверить.
– Ну, уж я-то тебя за психа не сочту! – рассмеялся Дима.
– Надеюсь, – серьезно отозвался Сергей. – Но… нет все-таки. Надо уточнить. Ты извини, что побеспокоил. Я уж все выясню досконально и тогда тебе сообщу. Обещаю!
Дима вскинул руки, показывая, что он без претензий. На том и расстались.
Вновь побежали дни. Сергей помалкивал, Дима тоже обходился без расспросов. Миновал март, пошел апрель… Дима понимал, что Сергей молчит не просто так – он стал серьезнее, задумчивее, чем прежде. И вот однажды, улучив момент, он шепнул:
– Ну, Димыч, кажется недаром следствие вели знатоки…
– Ага. После работы?
– Да. Как обычно.
После работы приятели вместе спустились с крыльца и вольготным прогулочным шагом двинулись к парку.
– Ну? – не выдержал Дима. – Выяснил?
– Почти, – сказал Сергей. – Последний шаг!
– Для подтверждения?
– Да. Договорился, должен встретиться. Но пока молчу! Боюсь спугнуть.
– Ладно, молчи. Скажи только, версия-то подтверждается?..
Сергей засмеялся, дружески хлопнул Диму по спине:
– Ах, Димыч! Она не то, что подтвердилась, она как-то усложнилась, разрослась… Знаешь, если бы мне вот так, с бухты-барахты такое рассказали, я бы принял это… ну, за остроумную такую шутку.
– А сейчас нет?
– Нет! Без ложной скромности скажу: я проделал огромную работу. Потихоньку, незаметно…
– Без шума и пыли…
– Вот-вот! Ты знаешь, я собой доволен.
Он захохотал. Дима немного удивился – никогда еще он не видел старшего товарища столь приподнято-взбудораженным. Но видно и открытия такие случаются раз в жизни. В глазах Сергея прямо-таки сиял азарт.
– Последний шаг, говоришь… – протянул Дима.
– Да. Завтра все должен завершить, и… – он выразительно прищелкнул языком, – жди результат!